Эра медведей - Максим Бобров

– Ща сделаю в русской транскрипции.

– И мне кинь файлик, – попросила Лилия.

– Зачем?

– Пущу текст на суфлер. – Она похлопала по устройству с экраном, которое стояло возле камеры. – Он же все равно ничего не запомнит.

Она подмигнула Илье, а тот ответил воздушным поцелуем.

– А что написано в речи? – спросил он Мишу.

– Если грубо, то это традиционные слова покаяния. У них шаблоны с тринадцатого века существуют. Ты назовешь свое имя, перечислишь проступки, а потом скажешь, что не представляешь, как смыть с себя позор. – Он сделал паузу и продолжил самым непосредственным тоном. – А после, по всем законам азиатской драматургии, ты достаешь кинжал и выпускаешь себе кишки.

Оператор Геша, молчавший все это время, засмеялся. Илья скорчил язвительную рожу и поклонился Мише. Повернулся к Лилии.

– Дарлинг, нам к министру когда ехать?

– Никогда. Он сам зайдет, – ответила Лилия. – Дядя Джин мне позвонил утром. После нашего мероприятия у него встречи в отеле, ему так даже удобнее. Так что каяться будешь с доставкой на дом.

Зайдя в номер, Хон Джин Хо бодро всех поприветствовал и обратился к Илье:

– Вы готовы?

– Да, – ответил Илья. – Скажите, пожалуйста, а мы поймем, если меня простят поклонники?

Министр скрестил большой и указательный палец правой руки и показал ему.

– Что это значит?

– Этот жест обозначает сердечко. Посыл любви, – пояснил Миша. – Называется «саранхэ».

– Приятно видеть, что в современной корейской культуре разбираются жители других стран, – сказал министр и продолжил: – Чтобы выразить свое отношение к происходящему, зрители трансляции используют эмодзи. Будет много сердечек – значит, до людей вы достучались.

Илья кивнул. Лилия махнула рукой Геше, и тот включил камеру – начали. Все время, пока шла трансляция, Хон Джин Хо поглядывал на экран своего телефона – следил за реакцией аудитории на извинения русского спортсмена. Когда Илья встал в позу «чоль», министр поднял большой палец вверх – одобрил. Затем он зашел в кадр и стал что-то говорить зрителям по-корейски. Илья смиренно стоял рядом. Как люди восприняли его слова? Все ли он сделал правильно? От решения обычных корейцев зависела его судьба.

Министр закончил говорить, достал телефон и открыл чат трансляции. Илья скосил глаза на экран. Его заполняли сердечки, которых становилось все больше и больше. Он смущенно улыбнулся в камеру и поклонился. Хон Джин Хо приобнял его за плечо – корейцы простили Илью.

– Щипсэги!

Хван Чан Сунг с силой щелкнул кнопкой мыши и отключил трансляцию. Он встал из-за стола и подошел к окну. Сеул с высоты птичьего полета всегда его успокаивал. Штаб-квартира T. Rex Gaming находилась на сто двадцатом этаже Lotte World Tower, самого высокого небоскреба Южной Кореи. База, достойная своей команды. Пятеро лучших киберспортсменов мира сидели перед столом своего начальника и с опаской ждали, когда тот заговорит. Владелец команды и генеральный продюсер чемпионата мира отличался жестким нравом.

Какое-то время он разглядывал панораму города, потом развернулся и неспешно пошел вдоль стены комнаты. Он вел рукой по кубкам, которыми были забиты полки его кабинета. Сначала шли его личные награды, потом достижения его команды. Многочисленные призы говорили о том, что он никогда не знал горечи поражения. Никто не мог победить «Тирексов» с момента основания клуба. Триумфальная стена закончилась, и началась совсем другая. Хван называл ее стеной памяти. Фотографии шли по ней от потолка до пола, поверх бордового бархата. Черно-белые, потертые снимки были оправлены в золоченые рамки. Было видно, что хозяин кабинета относился к этим слепкам прошлого с большим пиететом. Хван снял со стены одну из фотографий.

– Вы знаете, кто это? – спросил он и показал снимок команде.

На них смотрел уставший человек средних лет в китайском френче начала прошлого века. Игроки отрицательно покачали головами.

– Это мой прапрадед, Ли Бончхан, – сказал Хван. – Он боролся за независимость нашей страны от Японской империи. Японцы повесили его.

Он аккуратно вернул фотографию на стену и снял соседнюю.

– Пак Чхоль Сунг, герой Инчхонской операции. Мой дед. – На его губах заиграла горделивая улыбка. – Он сбил два самолета русских, которые выступали на стороне северян.

Хван повесил снимок на место. Некоторое время молчал и разглядывал лица на стене. Потом повернулся к команде и сказал:

– Мы маленькая нация. В нашей истории хватало трагедий. Мы многое можем вытерпеть. Но никогда – неуважение к нам. – Он переводил взгляд с одного на другого. – Этот русский, Илья Летов, повел себя как настоящая свинья. Но я победил его и заставил себя уважать.

Юные корейцы слушали его очень внимательно. Для них Хван Чан Сунг был не просто начальником или же человеком, который платил им зарплаты. Для пятерых «Тирексов» Хван – легенда. Ведь каждый из них пришел в киберспорт, потому что мечтал быть похожим на него – первого корейского чемпиона мира по киберспорту. И поэтому сейчас они жадно ловили каждое его слово.

– Вы видели стрим. Корейская нация показала себя мягкой и всепрощающей. Мы стали забывать, что это такое – уважение к себе.

Он говорил тихо, но его голос заполонил все пространство кабинета.

– Мы не такие. Мы – воины. И должны отстаивать честь страны. Когда вы будете сражаться с Летовым и его командой, вспомните тех, кто дрался за ваше будущее с оружием в руках, – он показал на фотографии. – И пусть каждый скажет себе: «Я должен уничтожить врага».

За его жестикуляцией следили пять пар восторженных глаз.

– Вы должны снести Magnum Ursus, – закончил свою речь Хван. – И заслужить уважение к себе. – Он махнул рукой, отпуская команду.

Они стали подниматься со стульев. Хван дошел до стола, взял телефон, как вдруг повернулся и сказал команде вслед:

– Воины нашей страны сделаны из теста высшей пробы. Я доказал это двадцать лет назад. Теперь ваша очередь.

Отличный вечер отличного дня. Сегодня они вышли из группы, причем без особых усилий. Прошлые обиды были забыты, и его допустили к чемпионату мира. Две недели спустя группа А осталась позади. После сегодняшней победы они с командой зашли в бар при отеле – отметить. Пришлось даже сбить режим и пойти на пробежку позднее, но сегодня можно. Ребята, наверное, еще там. А может, разошлись – здесь общепит работает часов до десяти. Сейчас еще половина одиннадцатого, а людей на улицах почти нет. Илья забежал в индустриальную часть города – вокруг одни развязки, куда двигаться дальше – непонятно. Впрочем, Google Карты выведут его к отелю.

Он шел по улице, посматривал в телефон и вспоминал игры групповой стадии. Ему было чем гордиться. Команда играла слаженно, единым организмом. Они выбивали соперников по турнирной таблице одних за другими, будто мишени на стрельбище. Правда, был в этом организме неуместно самостоятельный «орган», со своим видением игры. Но даже Варин эгоизм не помешал победному шествию «Медведей». Она вытягивала свою роль в команде на классе. Пока вытягивала. «Тирексы», непобедимая корейская команда, вполне зримо шли с ними на сближение. Они «размолотили» свою группу в щепки. Скоро параллельные прямые пересекутся, и медведь сойдется в схватке с динозавром. Вот тогда без включения Вари в командную игру будет смертельно сложно.