Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей - Стефан Владимирович Машкевич

моменту не только претендовал на статус высшей власти на Украине, но и желал считать себя органом не Временного правительства, а лишь Центральной Рады. В «жернова» конфликта попал и комиссар по делам Украины при Временном правительстве Петр Стебницкий. Узнав о том, что Временное правительство «через его голову» вошло в контакт с Генеральным секретариатом, он не посчитал возможным оставаться в своей должности и не позднее 20 октября (2 ноября) подал в отставку{516}. В то же время, 18 (31) октября генеральных секретарей Винниченко, Стешенко и Зарубина вызвали на ковёр в Петроград – давать объяснения по поводу деятельности Центральной Рады{517}. Корреспондент «Киевлянина», ссылаясь на «лиц, близких к Керенскому и Коновалову», сообщал, что «правительством, в случае отказа Винниченко прибыть в Петроград, рада и секретариат будут немедленно распущены и командующему войсками дадутся особые директивы. <…> Министерство [юстиции] давно получало сведения о безответственной агитации, ведущейся на Украине отдельными представителями рады. Украина стремится к сепаратизму, положение нетерпимо. Правительство, обладающее полнотой власти, примет меры к ограждению чести и достоинства России»{518}.

Неизвестно, чем бы всё закончилось – если бы в Петрограде не произошло то, что произошло в реальности…

Накануне: Петроград

Захват власти большевиками в Петрограде не был неожиданностью. Сведения о подготовке выступления большевиков появились в киевских газетах за полторы недели до переворота. 14 (27) октября «Киевлянин» и «Последние новости» напечатали две телеграммы из Москвы. В одной из них утверждалось, что «[в Петрограде] сегодня [13 (26) октября. – С. М.] ожидается выступление большевиков у правительственных учреждений[,] а также у Зимнего дворца»{519}; в другой сообщалось: «В кругах революционной демократии встревожены большевистским выступлением, которое готовится к 20 октября. <…> Умеренная часть революционной демократии принимает меры к предупреждению выступления. Лидеры этой части демократии вчера и сегодня посещали фабрики и заводы, призывая рабочих воздержаться от выступления. В кругах революционной демократии выражают надежду, что удастся предотвратить повторения событий 3–5 июля»{520}. И еще примечательная (зловещая) деталь. 20 октября (2 ноября) те же «Последние новости» перепечатали телеграмму из Саратова: на тамошнем областном съезде советов была предложена резолюция о недопустимости уличных выступлений, могущих привести к гражданской войне{521}.

18 (31) октября в Петрограде состоялось экстренное заседание Совета рабочих и солдатских депутатов, под председательством Троцкого. Избрали делегатов на предстоящий второй всероссийский съезд советов (пятерых большевиков, двоих меньшевиков, одного эсера), приняли решение о бесплатном проезде солдат в трамвае… после чего перешли к «вопросу о предстоящем выступлении большевиков». Троцкий заявляет: «Газетные сведения ложны, никакой тайной политики петроградский совет не ведет. Буржуазная печать сообщила, что я подписал ордер о выдаче рабочим 5,000 винтовок. Я это сделал и буду продолжать впредь, исполняя постановления петроградского совета о вооружении красной гвардии»{522}.

На самом деле 10 (23) октября Центральный комитет РСДРП(б) принял резолюцию о вооруженном восстании, а 16 (29) октября на расширенном заседании ЦК это решение было подтверждено. Троцкому, конечно, не очень верили даже те, кто об этом не знали (зачем раздавать рабочим винтовки – для парадов?..). Непосредственную «борьбу» с грозящим выступлением большевиков в Петрограде возглавил полковник Георгий Полковников, командующий войсками Петроградского военного округа. Однако борьба эта носила главным образом словесный характер. Полковников обратился с воззванием к населению: «Выступления эти могут повлечь за собой неисчислимые бедствия для демократии, а также поведут к гибели свободной России <…> Призываю вас, граждане, к сохранению спокойствия <…> Для подавления всякого рода попыток нарушения порядка в Петрограде мною будут приниматься самые крайние меры». В ответ большевики отсрочили (!) выступление. Максим Горький пишет статью под названием «Нельзя молчать», в которой требует, чтобы ЦК большевиков опроверг слухи о выступлении 20 октября (2 ноября); именно в этот день в Петрограде должен был открыться съезд советов. Тут же появляется статья в газете «Рабочий Путь» (клон «Правды», запрещенной после июльских событий), в которой ничего не опровергается и не подтверждается, а рассказывается, какое настанет благоденствие, когда к власти придет рабочее, солдатское и крестьянское правительство.

В течение нескольких дней, начиная с 16 (29) октября, по инициативе Петросовета был создан Военно-революционный комитет, в составе нескольких десятков человек – большевиков, левых эсеров и анархистов. Председателем его был левый эсер Павел Лазимир, важную роль в принятии решений играли большевики: Лев Троцкий, Николай Подвойский, Владимир Антонов-Овсеенко. Первое заседание комитета состоялось в ночь на 19 октября (1 ноября). Еще через три дня комитет разослал воинским частям телефонограмму, предписывающую не исполнять никаких распоряжений, не подписанных комитетом. Полковников докладывает об этом Керенскому. Временное правительство признает создание комитета преступным. Даются указания Полковникову, который считает, что «ему удастся ликвидировать этот вопрос»{523}.

В Киеве 16 (29) октября Яков Ядов публикует стихотворение «Буржуазная колыбельная» – ироническое и почти пророческое обращение к тем, кто, по мнению автора, надеялся «отсидеться» в предстоявшие дни и недели:

Спи, буржуй, слуга господский,

Баюшки-баю.

Смотрит сам товарищ Троцкий

В колыбель твою.

Расскажу тебе не сказки[,]

Быль не утаю.

Ты ж закрой от страха глазки,

Баюшки-баю.

Во Москве, во златоглавой

Бьет прибоя вал,

То Родзянко войско правой

Мобилизовал.

Но Родзянко за земельку

Постоит свою.

Будь спокоен на недельку,

Баюшки-баю.

Нам кадет опять повстанский

Подает урок:

Что наряд республиканский

Для него широк.

Начинает новый танец,

Помня роль свою…

Спи, «почти республиканец»,

Баюшки-баю.

Как Алешенька Попович,

Не боишься ков,

Хоть и жаль, что Малянтович —

Друг большевиков.

Но запомня твердо это,

Будешь тверд в строю:

Удерешь из кабинета,

Баюшки-баю…

Сделать родине услугу

Жаждешя, правый бард,

Ставши Мининым, супругу

Отнесешь в ломбард.

Тут полезное с приятным,

Будешь, как в раю.

Спи под одеялом ватным,

Баюшки-баю.{524}

Павел Малянтович, адвокат, родом из Витебска, выпускник юридического факультета Дерптского университета, осенью 1917 года вступил в партию меньшевиков, а 25 сентября (8 октября) по предложению Керенского занял пост министра юстиции Временного правительства и Верховного прокурора России. Еще до революции, не будучи членом РСДРП, он колебался между меньшевиками и большевиками. Теперь он был сочувственно настроен по отношению к большевикам, считая их соратниками по революционному движению.

Временное правительство, разумеется, располагало информацией о возможном вооруженном