Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей - Стефан Владимирович Машкевич

давно: ни кондукторы, ни даже милиция не в силах были заставить солдат платить за проезд. Вопрос о новой льготе был поднят военным комендантом города, «в целях упорядочения переезда солдат в трамвае». Городской голова указал, что военные власти намерены принять самые энергичные меры, вплоть до установления на линиях трамвая застав, для борьбы с безобразиями. Гласный думы большевик Гальперин категорически возразил против подобных мер и предложил «принять меры морального воздействия». Как мы помним, в мае при обсуждении вопроса о дезертирах большевики уже предлагали аналогичные меры. Теперь им ответили то же, что тогда: кадет Крупнов внес предложение, чтобы большевики, параллельно с заставами вооруженной силы, установили свои «моральные заставы». Быть может, их влияние, сказал гласный, прекратит безобразие в вагонах{536}…

Заседание думы закончилось в половине первого ночи. Ровно в то же время, когда гласные обсуждали, как правильнее бороться с безобразиями в трамвайных вагонах, три из этих вагонов попали под обстрел. Около десяти часов вечера из «Биографа» (кинотеатра) на Жилянской, 43 – вблизи распределительного воинского пункта – вышла группа солдат, от которой отделились человек пятнадцать и начали беспричинно стрелять в воздух из револьверов, после чего разделились еще на несколько групп. Одна из этих групп дошла по Жилянской до Владимирской, где им встретился трамвайный вагон № 706, шедший по 10-му маршруту. С криком «Бей буржуев!» солдаты обстреляли вагон. (По другой версии, началась перестрелка с милиционерами, которые попытались задержать бандитов, а трамвай попал под перекрестный огонь случайно{537}.) К счастью, никто в вагоне не был даже ранен: пассажиры бросились на пол, и обошлось разбитыми стеклами. Вагоновожатый поспешно дал задний ход, и трамвай удалился в Кузнечный парк. Но на этом эпизод не закончился. Бандиты стали уходить в сторону Нового Строения, и под их обстрел попал еще один вагон, № 429, также шедший в парк, а затем, на Деловой улице, вагон № 435, шедший с пассажирами к товарной станции. Стоявший на передней площадке этого вагона солдат Бельгиенко был убит наповал. Ранены были заведующий участком и двое милиционеров{538}.

И в тот же день, 20 октября (2 ноября), в 11 часов утра, в цирке Крутикова на Николаевской улице открылся третий всеукраинский военный съезд.

На этот раз разрешения Временного правительства на его проведение никто не спрашивал (да и правительству было бы не до того). Вскоре после того, как делегаты собрались, к цирку прибыли солдаты Первого украинского полка и предложили делегатам принять участие в молебне на Софийской площади, на что те согласились. После 2-х часов дня вернулись в помещение цирка, и заседание открыл председатель организационной комиссии съезда прапорщик Евгений Неронович. (Член УСДРП, он вскоре после этого перейдет к большевикам, станет первым Народным секретарем внутренних дел большевистского правительства УССР, а 25 марта 1918 года будет расстрелян украинскими войсками в городке Великие Сорочинцы. С 1919 по 1937 год имя Нероновича будет носить Бульварно-Кудрявская улица в Киеве.) Заседание традиционно началось с пения «Ще не вмерла Україна» и «Заповіта».

Когда в зале установилась тишина, Неронович предложил съезду разделиться на фракции – и объявил перерыв, чтобы каждая из фракций выбрала своих кандидатов в президиум. И здесь неожиданно возникла проблема с самостийниками. Их было всего 21 человек из почти тысячи делегатов{539}. Самостийники выступили против деления на фракции, а затем отказались покинуть помещение во время перерыва, чем помешали фракции эсеров. Поднялся шум и тысячеголосый крик: «Геть самостійників!» Когда после перерыва на трибуну поднялся председатель Всеукраинского крестьянского союза, главный редактор газеты «Народня Воля» Николай Ковалевский и поприветствовал фракцию эсеров,

<…> «самостійники» знову зняли бешкет.

Промова була перервана.

З’їзд потребував, щоб «самостійники» обов’язково вийшли. Частина з них вийшли, частина[,] покрутившись, пересіли на инші місця.

М. Ковалевський виступив вдруге <…> Самостійна Україна під приводом цих (вказує направо) «самостійників» не дасть Землі, не дасть і Волі трудовому народові. Через те, ці «самостійники», щоб не видати своіх таємних думок і кричать, щоб не ділитися на партії.

Промова М. Ковалевського була вкрита гучними оплесками і вигуками «Слава!»{540}

И на следующий день та же газета «додавила» самостийников передовой статьей «Самостійницький дурман»:

Вони хочуть взяти собі в вічну і потомственну монополію право любити Україну, виваляючись тим, що так, як вони, ніхто Україну любити не може. І з цього випливає їх погордливе відношення до всих, хто не з ними,

– писал автор{541}. Справедливости ради, здесь же было много рассуждений о «классовом сознании народа», «борьбе трудящегося класса Украины со своей буржуазией» и прочих подобных вещах, а также вполне откровенной рекламы партии украинских эсеров, которым и принадлежала газета. Социал-демократическая «Нова Рада» ограничилась констатацией факта деструктивного поведения самостийников, не давая никаких оценок{542}.

Президиум съезда в первый день так и не удалось выбрать. Пока спорили и провозглашали приветственные речи, время подошло к 4-м часам дня, когда помещение цирка следовало освободить. Фракции разошлись по разным помещениям (в частности, эсеры заседали в Педагогическом музее). Президиум удалось сформировать лишь на следующий день – 21 октября (3 ноября) – в составе девяти человек (четверо эсеров, двое социал-демократов, один самостийник, одни национал-революционер и один внепартийный). Председателем съезда стал эсер Михаил Лебединец. (И он впоследствии станет функционером УССР – народным комиссаром юстиции, в 1919 году. В 1920-е годы – председатель Верховного суда УССР; осенью 1934-м арестован органами ГПУ и в декабре того же года расстрелян.)

После формирования президиума и перерыва на съезде появился Михаил Грушевский. Ему устроили овацию, длившуюся несколько минут. Приветственную речь профессор закончил словами надежды, «що всі присутні ввійдуть в обітовану землю української республіки, котра буде жити в федеративному звязку з російською республікою». Речь была встречена новой овацией, и Грушевского избрали почетным председателем съезда{543}.

Делегаты продолжали прибывать. В третий день, 23 октября (5 ноября), их было более двух тысяч. В тот же день было высказано требование об освобождении нескольких полуботковцев, которых до сих пор держали в тюрьме «за революционное выступление полка в Киеве»{544}.

Параллельно с военным съездом в Киеве открылась первая сессия Совета народов – того самого, который был выбран на сентябрьском Съезде народов. Первые два заседания этого Совета состоялись 25 октября (7 ноября){545}…

Парад комитетов

Большевики захватили власть в Петрограде, радикально сменив тактику по сравнению с провалившейся июльской попыткой. Не было массового вооруженного выступления, рассчитанного на захват столицы