Личный мотив - Клер Макинтош

Она свернула газету и отложила ее в сторону. С большой фотографии на первой странице на них смотрел Джейкоб.

— Удалось узнать что-то новое от Грей сегодня утром? — спросил Рей.

— Она повторила то же, что и вчера, — ответила Кейт, — так что она, по крайней мере, последовательна. Но она до сих пор не отвечает на вопросы, где сейчас машина и почему она тогда не остановилась.

— Что ж, к счастью, наша задача состоит в том, чтобы выяснить что произошло, а не почему это случилось, — напомнил Рей. — Чтобы выдвинуть обвинение, материала у нас достаточно. Запусти дело в суд, и посмотрим, может быть, они вынесут решение прямо сегодня.

Кейт задумалась.

— Что еще?

— Когда вы вчера сказали мне, что тут что-то не вяжется… — Она умолкла, так и не договорив.

— Ну и?.. — подтолкнул ее Рей.

— У меня то же самое ощущение.

Кейт отхлебнула чай и аккуратно поставила чашку на стол, уставившись на нее, будто старясь найти там решение.

— Ты думаешь, она нас разыгрывает?

Время от времени подобное случалось — особенно с такими резонансными делами, как это. Человек сам вызывается признаться в совершении преступления, а потом, в середине допроса, вдруг выясняется, что он в принципе не мог этого сделать. Если они пропустили что-то очень важное — что-то умышленно скрываемое от прессы, — то все дело развалится.

— Да нет, не разыгрывает. В конце концов, это ее машина. И ее описание внешности Анны Джордан совпадает почти в точности. Просто… — Она откинулась на спинку стула и внимательно посмотрела на Рея. — Помните тот момент в ее рассказе, когда она описывает точку удара?

Рей кивнул, чтобы она продолжала.

— Она привела целую кучу деталей касательно того, как выглядел Джейкоб. Что на нем было надето, какой у него был рюкзачок…

— Просто у нее хорошая память. Думаю, при тех обстоятельствах и у тебя в мозгу запечатлелось бы что-то в этом роде.

Он сейчас выполнял роль адвоката дьявола, предвидя, что на это сказала бы суперинтендант, и говоря то, что на его месте должен говорить начальник. Но Рея преследовало то же щемящее чувство, которое так тревожило его накануне: Дженна Грей что-то скрывала от них.

— По отсутствию следов шин на асфальте мы знаем, что машина резко не тормозила, — тем временем продолжала Кейт, — а Грей утверждает, что Джейкоб «появился из ниоткуда». — Она пальцами показала в воздухе кавычки. — Значит, если все случилось так быстро, как она могла столько всего заметить? А если дело происходило не быстро и у нее была масса времени, чтобы увидеть его и при этом еще рассмотреть, во что он был одет, то почему она все-таки на него наехала?

Рей ответил не сразу. Глаза Кейт горели, несмотря на то что времени на сон у нее было очень мало, и он узнал это решительное выражение на ее лице.

— Что ты предлагаешь?

— Я не хочу пока выдвигать против нее обвинение.

Он медленно кивнул. Освободить подозреваемого после его полного признания — да узнав это, их начальница подскочит до потолка!

— Я хочу найти машину.

— Это уже не сыграет никакой роли, — сказал Рей. — Максимум, на что мы сможем рассчитывать в результате, это ДНК Джейкоба на капоте и отпечатки пальцев Грей на рулевом колесе. И это не сообщит нам ничего нового, чего бы мы не знали на сегодняшний день. Мне было бы намного интереснее найти ее мобильный. Она утверждает, что выбросила его, когда уезжала из Бристоля, потому что не хотела, чтобы кто-нибудь мог с ней связаться. Но что, если она сделала это, потому что он был уликой? Я хочу знать, кому она звонила непосредственно перед наездом и сразу же после него.

— Тогда мы временно выпустим ее под обещание вернуться, — сказала Кейт, вопросительно взглянув на Рея.

Он колебался. Выдвинуть обвинение против Дженны было самым простым выходом. Будут аплодисменты на утреннем совещании, начальница одобрительно похлопает его по спине. Но должен ли он обвинить человека, зная, что все может быть сложнее, чем кажется на первый взгляд? Улики говорили об одном, а интуиция подсказывала совершенно другое.

Рей подумал про Аннабель Сноуден, которая была еще жива в квартире своего отца, когда этот самый отец умолял полицию найти ее похитителя. Интуиция его тогда была права, а он ее проигнорировал.

Если они отпустят Дженну на несколько недель, это позволит получить более четкую картину происшедшего и убедиться, что к моменту, когда ей нужно будет предстать перед судом, они ничего не пропустили и заглянули под каждый камень.

Он кивнул Кейт.

— Отпускай ее.

26

Я не звонил почти неделю после нашего с тобой первого свидания, а когда все-таки сделал это, то услышал нерешительность в твоем голосе. Ты сомневалась, правильно ли тогда все поняла, верно? Может быть, что-то не так сказала или надела неправильное платье…

— Ты не занята сегодня вечером? — спросил я. — С удовольствием снова сходил бы с тобой куда-нибудь.

Уже начав говорить, я вдруг осознал, как хотел этой новой встречи. Целую неделю дожидаться возможности поговорить с тобой оказалось на удивление сложно для меня.

— Это было бы замечательно, но у меня уже есть планы на вечер.

В голосе твоем звучало сожаление, но эта старая тактика была мне прекрасно знакома. Игры, в которые играют женщины в начале отношений, разнообразны, но все они в значительной степени прозрачны. Ты, без сомнения, провела со своими подругами подробное вскрытие нашего последнего свидания, и они завалили тебя советами, как добрые кумушки, вышедшие по-соседски посудачить через ограду сада: «Сделай вид, что тебе это не очень-то и нужно… Разыграй неприступность… Когда он позвонит, притворись, что занята…»

Все это было скучно и по-детски.

— Очень жаль, — небрежным тоном сказал я. — Мне удалось достать два билета на «Палп»[8]на сегодняшний вечер, и я подумал, что тебе, возможно, это было бы интересно.

Ты заколебалась, и я уже подумал, что сделал тебя, однако ты быстро оправилась.

— Я правда не могу, мне очень жаль. Я пообещала Саре, что пойду с ней на девичник в «Айс бар». Она только что рассталась со своим парнем, и я не могу бросить ее в такой момент.

Это было убедительно, и я подумал, не подготовила ли ты эту ложь заранее. Я позволил тягостному молчанию повиснуть между нами.

— Но я свободна завтра вечером… — сказала ты, и неожиданная восходящая интонация в конце фразы вдруг превратила это утверждение в вопрос.

— Боюсь, что завтра есть дела уже у меня. Возможно, как-нибудь в другой раз. Хорошо тебе повеселиться сегодня вечером.