Сбежавшая невеста - Хэстер Броун

– Без Рольфа?

– Уж точно без Рольфа. – Он сухо улыбнулся. – И мама, конечно же, не могла устроить Софии взбучку на глазах у прессы, зато отыгралась за все, когда журналисты ушли. Я думал, что-то определенно разобьется. Скорее всего, окна. Этого, уж поверь, не было в «Плане американской принцессы».

Я улыбнулась и подула на суп. Потом замерла. По этикету ведь дуть на суп не полагается? Или можно? Надо было проверить.

Лео вздохнул и обмакнул в свой суп кусочек хлеба.

– То есть ты хочешь сказать, что мне придется пойти на концерт с Рольфом?

– Но он идеально подошел бы для большой кампании твоей матери! Что лучше подчеркнет «нормальность» семейства, чем поход с братом на рок-концерт? Там ведь будут фотографы, – добавила я.

– Туда, где есть доступ за кулисы, я с Рольфом не пойду, – ответил Лео. – Ни за что.

– Тогда возьми Джо. Или Джо и Рольфа, чтобы он научился как следует развлекать леди. – Прозвучало так двусмысленно, что я поперхнулась супом. – Я не это имела в виду! Я хотела сказать…

– Я знаю, что ты хотела сказать. – Лео покачал головой. – Но без тебя я туда идти не хочу.

На миг мне показалось, что он намерен заставить меня отказаться от поездки к родителям, но я покачала головой. Я не собиралась этого делать. И не могла изменить законы пространства и времени, чтобы появиться в двух местах одновременно.

– В другой раз, – сказала я. – Обещаю.

Прошло всего несколько недель с тех пор, как я возвращалась в Йоркшир для ежегодной неофициальной попытки побить рекорд по поеданию домашних пирогов, но мои родители, как обычно, встретили меня так, словно я вернулась из кругосветного путешествия, а не копалась в садах на другом конце железнодорожной линии Ист-коаст.

– Кожа да кости! – воскликнула мама, прежде чем я успела перевалить рюкзак через порог. Бэджер пробрался вслед за мной, дав маме еще один повод обсудить «проблемы гигиены» после переживаний о моем здоровье. – Ты хоть ешь? Или у тебя нет времени поесть?

– Эми, ты выглядишь усталой, – добавил папа. – Подхватила одну из этих простуд, которые ходят в последнее время? Говорят, что в метро вирус передается со скоростью лесного пожара. Коктейли инфекций, которые постоянно мутируют.

– Ох, Стен, замолчи! Эми не больна, – возразила мама, гладя меня по руке. – Когда она болеет, она кажется серой. А сейчас она выглядит изможденной, а не больной. Недокормленной.

Папа сдавленно фыркнул, потому что считать меня недокормленной могли разве что в отдаленных племенах Тонга, в которых женщины весили больше, чем лошади.

– С днем рождения, папа, – сказала я, прежде чем он снова начал спорить с мамой о том, жирная я или нет. – Я привезла тебе подарок.

– О, не стоило, – машинально ответил он, но я видела, что ему приятно. – Семена? Или луковицы?

Папа с надеждой взглянул на мой рюкзак, но затем увидел Бэджера.

– О! Вижу, ты снова притащила с собой эту чертову собаку.

– Да, – ответила я. – И благодаря ему сиденье со столиком в поезде было целиком и полностью в моем распоряжении. Без него я путешествовать не хочу.

– Я только что пропылесосила, – сказала мама. – Надеюсь, прошлогодняя история не повторится.

– Мам, ну перестань, здесь ведь не Букингемский дворец! – сказала я и тут же пожалела о сказанном.

Дом мамы и папы, последний по улице, был довольно неплох по стандартам Ротери – викторианский, с эркерами, узкой кухней и немного мрачной атмосферой, которую слегка развеивал шум железнодорожной линии, проходящей сразу за улицей. Но стоило пройти сквозь дом и шагнуть в расположенный за ним сад, как вы попадали в совершенно другой мир. Папа заполнил каждый доступный дюйм земли постоянно меняющейся мозаикой растений и кустарников, а гордостью его была виноградная лоза, с которой папа умудрился получить урожай в жаркое лето 2010 года. К счастью, не такой большой, чтобы делать вино.

Мы переехали в Ротери восемь лет назад, после того как Позор Келли вынудил моих родителей расстаться с нашим чудесным коттеджем с соломенной крышей в куда более жизнерадостном Хэдли Грин, где был огромный сад, цветущий центр района, вокруг которого все замирали, чтобы показать на него пальцем и поглазеть.

У нас с Келли были качели на яблоне и кролики в саду, а папа колдовал над огромным огородом и добивался настолько впечатляющих результатов, что ему запретили участвовать в местных выставках, поскольку не осталось категорий, в которых он не получил бы все призы.

А теперь у папы был маленький участок и семена, которые он выпрашивал у меня, а я доставала у знакомых по сельскохозяйственному колледжу. Бэджер во время прошлого приезда не заслужил медали, зато заслужил трепку за то, что вывалялся в голубином помете под соседской голубятней.

– Не обижай Бэджера, – сказала я. – Он тоже по вам соскучился.

– Я упомянула только прошлый раз, – мрачно ответила мама.

– А у тебя все хорошо, да, парень? – Папа привычно погладил Бэджера, тот гавкнул, перекатился на спину и, как мне показалось, испортил воздух.

– Проходите, – сказала мама, взмахом руки приглашая пройти дальше по коридору, в сторону гостиной. Я тоже помахала, рассеивая конфуз Бэджера. – Я приготовила немного закусок на случай, если ты проголодалась в поезде, чтобы мы могли дожить до чая…

Я протиснулась мимо нее – непростая задача, учитывая узость коридора и ширину моей мамы, – и отправилась в обеденный зал с оранжереей. Тусклое йоркширское солнце едва проникало сквозь тюлевые занавески и падало на стонущий под обилием тарелок и менажниц стол, ожидающий меня.

Праздничный шоколадный торт. Толстые куски фруктового пирога. Печенье, в ассортименте. Огромная гора брауни. Пять видов сэндвичей, разрезанных на четыре части, со снятой корочкой. Я моргнула. Я что, ошиблась? Это вечеринка-сюрприз для всей семьи?

Я взглянула на папу.

– Вчера пришла открытка от твоей сестры, – прошептал он. – Это и стало причиной. Она решила, что та может приехать.

Знакомая тяжесть рухнула мне на плечи, как невоспитанный кот. Келли посылала открытки на каждое Рождество и день рождения, но никогда не писала, где она находится и когда может вернуться. Маму, впрочем, это не останавливало, она предпочитала готовиться каждый раз, на всякий случай.

– А она вернется? В этот раз было письмо? А марка?

Папа печально покачал головой.

– Нет. Ничего, что могло бы дать подсказку. Всего лишь «С днем рождения, люблю, Келли. Чмок-чмок». На один «чмок» больше, чем в прошлом году.

На столе между тортами стояло пять открыток – от меня, из коллекции Кью-Гарденс, от мамы «любимому мужу», одна «дорогому брату» и одна «уважаемому соседу» (молодец, Ди Оверенд), но огромная открытка в блестках затмевала их все.

Меня прошило раскаленной злостью. Если бы Келли уделила десять минут на то, чтобы добавить к своей открытке простую записку, а не на то, чтобы выбрать самую дорогую в ближайшей лавке, мама не была бы в таком состоянии. Пожалуй, лучше бы Келли вообще ничего не присылала. Потому что вот так, три раза в год давая им надежду, Келли успокаивала свою совесть, а не пыталась помочь им справиться с хаосом, который после себя оставила.