Девяносто дней Женевьевы - Люсинда Кэррингтон

В баре спортклуба было шумно и многолюдно, но Женевьева не слышала ни голосов, ни смеха, и только когда Лиза Хедли громко щелкнула пальцами прямо перед ее лицом, снова вернулась в реальность.

– Проснись, Жен. Думаю, что апельсиновый сок лучше пить, пока он холодный.

– Прости, – сказала Женевьева и, взяв картонную коробочку с соком, засунула в нее трубочку.

– Ты сегодня какая-то рассеянная. Весь вечер думаешь о чем-то, – сказала Лиза. – И мне кажется, что не о сквоше, иначе я не смогла бы у тебя выиграть. Если бы я не знала тебя так хорошо, то решила бы, что ты влюбилась.

Женевьева улыбнулась. Сейчас кое-что другое занимало ее мысли. Скорее секс, но никак не любовь.

– Нет, я не влюблена. У меня на это просто нет времени.

Какой-то толстяк с раскрасневшимся и мокрым от пота лицом, протискиваясь сквозь толпу, прошел мимо их столика. Лиза удивленно вытаращилась на него.

– Представляешь, он был в зале, где «качаются» тяжелоатлеты, – сказала она. – Я всегда думала, что в «качалке» занимаются только молодые крепкие парни с мускулистыми, блестящими от пота телами. И вот я заглядываю туда и что же вижу? Этого толстого коротышку, который пыхтит, как паровоз. Какая мерзость.

– Наверное, ты выбрала неудачный день, – заметила Женевьева.

– Поверь мне, я заглядываю туда каждый день, – ответила Лиза. – И всегда вижу одно и то же. Дряблых мужичков среднего возраста, которые всего за пять тренировок хотят сделать из себя Шварценеггеров.

– А тебе не доводилось видеть там двух женщин, которым это удалось?

– Женщин? Ты шутишь?

– Нет. У них такая мускулатура, которой позавидовали бы многие мужчины.

– Какой ужас. На них, наверное, противно смотреть, да?

– Нет, – сказала Женевьева. – Они очень симпатичные.

– Я тебе не верю.

– Дело твое, но это правда. Загляни в тренажерный зал, когда там тренируются женщины. Увидишь все собственными глазами.

– Нет уж, спасибо, – сказала Лиза. – Я предпочитаю смотреть на мужчин. Но не на тех, которые занимаются в нашем зале. Знаешь, я даже готова заплатить за несколько часов горячего секса с одним из тех великанов, чьи фото размещают в журналах для бодибилдеров. Если мне, конечно, удастся найти такого. – И, бросив взгляд на Женевьеву, она спросила: – А ты?

– Я – нет, – ответила Женевьева.

Ей не нравились огромные тела с перекачанными мышцами, вздувшимися, похожими на шнуры венами и блестящей от автозагара и масла кожей. Таких мужчин она никогда не считала сексуально привлекательными. То ли дело Синклер! У него стройная, подтянутая фигура, сильная, хорошо развитая (прямо как у профессионального спортсмена) мускулатура и упругая кожа.

Женевьева вдруг поняла: несмотря на то что она довольно отчетливо представляет, как выглядит тело Синклера, она никогда не видела его голым. Это неожиданное открытие удивило ее и даже слегка потрясло. Он раздевал ее догола, но сам при этом всегда оставался полностью одетым. Женевьева видела обнаженным только его член. Создавалось впечатление, будто он не хотел показывать ей другие части своего тела.

– Ну вот, ты снова унеслась куда-то далеко, – сказала Лиза. – Смотришь на меня отсутствующим, рассеянным взглядом. Давай-ка признавайся, кто этот парень?

– Может быть, я думаю о работе? Такая мысль тебе в голову не приходила? – спросила Женевьева.

– Я тебя слишком хорошо знаю и поэтому охотно верю, – согласилась Лиза. – Неужели тебе никогда не приходилось испытывать отчаяние и неудовлетворенность?

– Нет, не приходилось.

– Странная ты, однако, – сказала Лиза. – А мне вот приходилось.

– Но ведь у тебя есть парень, – удивилась Женевьева.

– Да, мой дорогой старина Барт, – кивнула Лиза. – Типичный представитель мужчин, которые мало интересуются сексом. Одного раза в неделю ему вполне достаточно. Я могу рассказать тебе, как мы с Бартом занимаемся любовью. Сначала он трется носом о мое ухо, потом целует его несколько раз. После этого переходит к шее. Через минуту расстегивает мою блузку или задирает футболку, в зависимости от того, во что я одета. И если мои соски еще не стали твердыми, он обычно спрашивает: «В чем дело? Ты что, не в настроении?» Это звучит так, словно он искренне уверен: проблемы именно у меня, а сам он все делает правильно. Прелюдия, как правило, длится не более двух минут. Барт считает, что этого вполне достаточно для того, чтобы я завелась и во мне разгорелось неуемное желание. – Лиза язвительно усмехнулась. – Если ты не обманываешь меня, утверждая, что у тебя нет мужчины (такого, который знает, как доставить женщине удовольствие), то, можно сказать, тебе повезло. Заниматься сексом с вибратором намного приятнее.

– Но ведь вы с Бартом встречаетесь уже много лет!

– Да. Правда, я не совсем понимаю зачем. Он мне нравится. Я, наверное, люблю его. Иногда мне кажется, что это действительно так. Я не представляю себе жизни без Барта. Мне только хочется, чтобы он поактивнее вел себя в постели. Чтобы удивил меня чем-нибудь, что ли. Пусть, например, обольет меня шоколадом, а потом начнет слизывать его. Пусть попытается внести хоть какое-то разнообразие в наш унылый секс.

– У тебя странные фантазии, – засмеялась Женевьева.

– Ну, может быть, не шоколад, – сказала Лиза, подумав. – Можно взять вино.

– Я все равно не вижу в этом ничего приятного. Подумай, как после таких игр будет выглядеть твое постельное белье.

Лиза усмехнулась.

– Ты слишком правильная, Жен. Вы с Бартом могли бы составить прекрасную пару.

«Интересно, что бы сказала Лиза, если бы узнала, почему я сегодня так плохо играла?» – спросила себя Женевьева. Накануне она позвонила в клуб «Бахус», чтобы удостовериться в том, что такое заведение действительно существует. Когда Женевьева сказала администратору, что на днях в их клубе состоится стриптиз-шоу, он воспринял это сообщение довольно холодно. Он спокойно объяснил ей, что «Бахус» – это клуб, в котором собираются любители и знатоки вин, и попасть туда можно только по специальному приглашению.

Значит, Синклер сказал ей не всю правду. Тут возможны два варианта: либо клуб был только отправной точкой в его плане, либо он арендовал это заведение для приватной вечеринки. Неужели Синклер хочет, чтобы она разделась перед его друзьями? Неужели именно так он представляет себе «выступление на профессиональной сцене»? Может быть, именно поэтому он требует, чтобы она надела маску?

Из мастерской Джорджи Женевьеве уже прислали изящный кожаный колпачок. Он застегивался на шее с помощью специальных ремешков и полностью скрывал ее волосы и лицо. Открытыми оставались только нос и рот. Прорези для глаз были украшены маленькими бриллиантовыми капельками, располагавшимися по контуру. Этот колпачок был очень удобным. По всему было видно, что сшил его высококлассный мастер. В нем Женевьеву точно никто не узнает.