Тьма знает - Арнальдур Индридасон

Несмотря на свою словоохотливость, она так и не рассказала, отчего стала пить без меры, – да Конрауда это и не касалось, – наверняка против нее объединенными силами выступили время и привычка. Зато она описала, как обычно пили во времена ее детства: тогда были только крепкие напитки, и по всему городу валялись пьяные.

– Разумеется, – задумчиво произнесла Паулина, – культура пития в нашей стране находилась на нуле.

– Она и сейчас недалеко ушла, – согласился Конрауд.

– Я всегда считала, что могу абсолютно все контролировать, что справлюсь с этим, но первое, чему учат, когда ты идешь лечиться – это что алкоголизм контролировать невозможно и что сам человек тут ни в чем не властен. А я такси водила! Понимаете! И иногда даже под градусом! Я просто считала, что мне это раз плюнуть. Ну и дура же я была!

Паулина была четвертой, с кем беседовал Конрауд после того, как Марта по телефону сообщила ему сведения из расследования Лео. Она составила список тех, кого видели в окрестностях Теневого квартала в вечер гибели Вилли. Конрауд пообещал отнестись к этому расследованию как к убийству и сердечно поблагодарил ее. В последнее время он не разговаривал с Мартой о своих собственных разысканиях, понимал, что у нее и без него хлопот много, и не хотел беспокоить полицию из-за мелочей, возникавших у него на пути. Он пообещал своей давнишней коллеге сообщить, если наткнется на что-нибудь действительно стоящее внимания.

Первый, с кем говорил Конрауд, в тот памятный вечер угнал машину сына и чуть было не угодил в аварию на Квервисгате. Во встречной машине сидели муж с женой, возвращающиеся с вечеринки, и им пришлось вырулить на тротуар, чтоб избежать столкновения. Несмотря на плохую видимость, они записали номера и сообщили о небрежном вождении. Водитель (его звали Оумар) при этом не остановился, а поехал дальше, и его нашли позже тем же вечером у автостанции. Но он не помнил, чтоб проезжал через Линдаргату.

Он полюбопытствовал, почему Конрауд решил покопаться в том через столько лет, Конрауд начал объяснять, но водитель не слушал, стал раздражительным, сказал: «Что за бред вообще!» – и захлопнул дверь у него под носом. Конрауду показалось, что от него пахло спиртным.

Собеседник номер два был не так разговорчив, как Паулина, отнесся к Конрауду с подозрением и все без конца выспрашивал о его целях. Конрауд ответил как есть: что он ищет водителя в связи с ДТП на улице Линдаргата семь лет назад по поручению сестры человека, который погиб в результате этого несчастного случая – если это и впрямь был несчастный случай, и что водителя, виновного в ДТП, до сих пор не нашли, а сам он работает с новыми показаниями по этому делу и хочет вновь побеседовать с теми, кто в свое время имел к нему отношение.

– Значит, вы не из полиции? – спросил тогда тот человек. Его звали Тоумас, а жил он в переулке Ингоульвсстрайти. Соседи видели, как в ту ночь он сел в свой джип в самый поздний час, поехал в сторону Теневого квартала и, как показалось тому соседу, весьма суетился. Когда с Тоумасом разговаривал Лео, тот заявлял, что ездил в гости к женщине из восточной части города. Он назвал имя той женщины, и она подтвердила его показания. На его джипе никаких следов не было.

– Нет, это… расследование личного характера, – ответил Конрауд, – я в полиции больше не работаю, если для вас это важно.

– Тогда мне с вами и не нужно разговаривать.

– Как хотите.

– Тогда до свидания, – сказал Тоумас.

– У вас был джип…

– До свидания, – повторил Тоумас, прикрывая дверь.

– Вам здесь есть что скрывать? – спросил Конрауд, удивляясь его реакции. Он стоял на лестничной клетке в обшарпанной многоэтажке и вел разговор сквозь полуприкрытую дверь. Не успел он закончить эту фразу, как собеседник захлопнул двери перед ним.

Такой же прием Конрауд получил и у третьего, хотя тот и вел себя вежливее. Его звали Бернхард, жил он в таунхаусе, и его Конрауд также застал дома. Когда тот человек узнал, по какому вопросу к нему обращаются, что его хотят расспросить насчет наезда на Линдаргате несколько лет назад, он ответил, что в свое время уже дал на этот счет показания, про это ДТП ничего не знает, – и вежливо, но твердо сказал: «До свидания». Конрауд мог его понять. Он сам вел бы себя точно так же, если б к нему в дверь позвонил кто-то незнакомый и изъявил желание поговорить о таких серьезных вещах. Того человека видели едущим по улице Скулагата в восточном направлении: так показал добровольно вызвавшийся свидетель, который хотел поймать попутную машину, чтоб в метель выехать из столицы, но тот водитель, ехавший прямо, не стал останавливаться. Что было в салоне его машины, свидетель толком не разглядел и не мог сказать, был ли водитель там один – а вот номер частично запомнил: в нем было три семерки. Тогда тот водитель ответил, что ехал вместе с женой и что никаких неприятностей в дороге с ними не случилось.

Разговор с Паулиной был совершенно иного рода. Она пригласила его к себе, отлично поняла, зачем он пришел, и на его вопросы отвечала бойко. По спорт-барам она не ходила, джипа у нее никогда не было, человека на Линдаргате она точно не сбивала, и никогда не состояла в спасательном или скаутском отряде. Зато ее любопытство не знало пределов, и она так и эдак выспрашивала Конрауда, что он разыскивает. Конрауд ловко избегал прямых ответов и дивился ее настойчивости, которой, впрочем, вскоре нашлось объяснение, одновременно простое и понятное.

– Понимаете, я детективы читать обожаю, – призналась Паулина, – а ведь не каждый день удается пообщаться с настоящим полицейским из отдела расследований.

– Ах, вот как, – равнодушно произнес Конрауд.

– Так что… по-моему, это как раз интересно. Встретиться с вами, и… а то дело, Сигюрвина, когда-то не вы расследовали?

Они сидели одни в кафетерии логистической компании, где трудилась Паулина. Она работала в конторе, за руль, по ее словам, больше не садилась. Она предложила ему кофе, который он охотно взял, и печенье с кремом, от которого он отказался. Времени у них было немного: ведь работа на предприятии кипела, и в коридоре Паулину ждал водитель грузовика, которому было пора выезжать в город Хёпн в Хортнафьёрде.

– Так и есть, – ответил Конрауд.

– Вы к нам из-за него пришли?

– Нет, причина другая, – сказал Конрауд, сам не зная, правда ли