Знаю, ты хочешь - Елена Сокол

От стен идет собачий холод, да еще и темно, почти как в танке, лишь с небольших окошечек вверху идет тусклый свет.

– Да что такое? Ты где?

– Всё так изменилось, сразу и не расскажешь…

– А ты попробуй.

– Это не так-то просто. – Перешагиваю через мешки, иду в следующий зал. – Лучше при встрече. – Я замираю, услышав какой-то звук. Оборачиваюсь, вглядываюсь в темноту. – Мой муж мне изменяет. – Говорю, понижая голос.

– Да ла-а-адно!

– Совершенно точно.

– Ты уверена?

– У Алекса исчерпывающие доказательства.

– У Алекса?

– Долгая история.

– Нет уж, выкладывай.

– Похоже, что мой муж – бабник. А, может, и сексоголик. В общем, это не важно. – Шепчу я. Теперь мне все отчетливее кажется, что я слышу шаги. – Важно то, что он, возможно, убил свою любовницу… – Я отхожу назад, в тень.

– Убии-и-ил?! Сколько всего я пропустила!

– Да.

– Ты шутишь?!

– Нет. Давай, не сейчас, ладно?

Шаги становятся громче, и я прижимаюсь к стене.

– Ханна, ты сегодня пила? – смеется Майка. – Не молчи! Алло! Алло! Ты серьезно?

– Да, – шепчу я.

– Ты где? Эй! Алло!

Опускаю руку и прячу телефон в карман. Шаги приближаются, и кровь в моих венах стынет.

– Мне не нравится, – раздается голос из темноты, – когда ты лжешь мне, Ханна.

Из темноты выплывает тень, она растет, угрожающе удлиняется, а затем я вижу перед собой своего мужа.

Мне хочется закричать, но с губ срывается лишь сдавленный хрип.

Бежать некуда. Я в западне.

– Значит, мусор пошла вынести? – Макс моргает. По его лицу пробегают полоски света. – Ну, и как? Вынесла?

Он останавливается в двух шагах от меня.

Я молчу. Мне кажется, теперь я вижу его истинное лицо – бесстрастное, циничное, резкое. Он никогда прежде не показывал его мне, ведь у него на каждый случай припасены десятки разных масок.

– Странно, что тебе пришлось ехать так далеко, чтобы сделать это. – Добавляет муж.

Я криво улыбаюсь его саркастичной фразе. Макс лишь мрачно кивает.

– Так ты скажешь, что привело тебя сюда, Ханна?

Мне хочется сделать шаг назад, но я и так уже практически вжата в холодную стену. Вокруг тускло и сыро, а еще абсолютно тихо, поэтому глупо надеяться, что получится выйти отсюда живой. Глаза мужа смотрят на меня глазами смерти.

– Я… – Пытаюсь выдавить хоть слово, но в горле пересыхает.

Сердце ухает, точно отбойный молоток.

– Зачем? – Громыхает надо мной голос Макса. – Зачем ты открыла мой портфель, Ханна?

Он будто не сердится, а просто расстроен моим поступком, но меня не обманешь – от него отчетливо веет гробовым холодом.

– Прости. – Шепчу я, наблюдая, как крепко сжимаются в кулаки его пальцы, они почти скрипят от силы нажима.

Макс готов наброситься меня – не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять это. К тому же, за годы совместной жизни я стала чутким барометром его настроения. Это шумное дыхание и прищуренный, колючий взгляд не сулят ничего хорошего: буря в самом разгаре, и от нее уже не укроешься.

– Я должен знать. – Его рука поднимается и касается моего подбородка. – Должен, Ханна. – Теперь он чувствует, как сильно меня трясет от страха, и его пальцы дрожат в такт моему телу. – Зачем ты сюда приехала?

Цепи, тянущие меня к земле, становятся еще тяжелее. Я ощущаю, как вязну в этом взгляде. Самое плохое, что могло случиться со мной в жизни, стоит передо мной.

– Ты за мной следил? – Произношу я в попытке оттянуть время.

– Зачем?! – Орет Макс, наклоняясь к моему лицу.

Я вздрагиваю и зажмуриваюсь. Мой рот искривляется в немой попытке не закричать, глаза щиплет от слез. Этот страх такой привычный и липкий, что мне становится противно от себя самой: как я могла раньше терпеть что-то подобное?

Но всё просто.

Как только ты начинаешь корректировать свое поведение в зависимости от настроения партнера, ты становишься добровольной жертвой абьюза. Попытки угодить мучителю, чтобы он не вышел из себя и не «расстроился» еще сильнее втягивают тебя в безвозвратную пучину, конец которой всегда очевиден – однажды он тебя убьет.

– Где она? – Спрашиваю я, вздергивая подбородок.

Его рука застывает в воздухе.

– Что? – Рот Макса приоткрывается.

Он не спрашивает «кто», потому что понимает – я уже в курсе.

– Где Марисса? – Выкрикиваю я сипло. Мои плечи ходят ходуном от испуга, а дыхание вырывается из груди частыми мелкими толчками. – Где она? Здесь?!

Макс опускает руку. Он настолько оглушен произнесенным именем, что его лицо становится бледно-фиолетовым в тусклых лучах света, падающих откуда-то с потолка.

– Марисса! – Зову я. – Марисса! – Кричу в темноту. Но отвечает мне лишь тишина. Я вижу, как лицо Макса искажается от шока, и тихо спрашиваю: – Ее ведь давно нет в живых, так?

– Ханна… – Хрипло произносит Макс, глядя на меня. Костяшки его пальцев белеют еще сильнее.

– Ее давно нет в живых, – мой голос дрожит. – Это всё ты. Это ты сделал с ней такое…

– Откуда ты… – Муж смотрит на меня так, будто я его только что ударила. – Как ты поняла?

– Ты похоронил ее где-то здесь?! – Кричу я. И, воспользовавшись замешательством, толкаю его в грудь. Бегу в другой конец помещения: – Где?! Здесь? А, может, здесь?! – Размахиваю руками, наклоняюсь, осматриваю коробки из-под строительных материалов. – Где, Макс?! Что ты сделал с бедной девочкой?!

– Ханна, подожди. – Макс смотрит на меня исподлобья, ему будто трудно дышать. Он будто пытается окончательно осознать услышанное.

– Она ведь ждала от тебя ребенка! – Выкрикиваю я. И обхватываю себя руками. – Что же ты наделал? Ты убил сразу двоих!

– Посмотри на меня, – просит муж, подходя ближе. – Всё не так, всё…

Он складывает ладони в замочек, и я вижу новую маску на его лице – Макс реально растерян и перебирает в голове возможные варианты того, откуда я могла обо всем узнать.

– Мне не хочется смотреть на тебя, Макс. – Выдыхаю я, отстраняясь. – Я всё знаю, можешь не выдумывать ничего. Довольно лжи!

– Откуда ты знаешь?

– Это не важно. – На подгибающихся ногах я с трудом удерживаю вертикальное положение. Мой воинственный тон немного сбил мужа с толку, поэтому нужно продолжать тянуть время, держать оборону. Где-то там, на связи, все еще остается Майка. – Не важно, откуда я всё узнала. Важно, что ты ее убил! Ты убил ее, Макс!