Знаю, ты хочешь - Елена Сокол

Он закрывает глаза. Собирается с духом.

Я вижу, как растут силы с каждым его вдохом. Уголки губ опускаются, крылья носа заостряются – Макс с трудом душит в себе свою истинную сущность.

– Я не хотел. – Наконец, произносит он. Его голос отталкивается от стен и разносится по всему зданию.

– Не хотел чего? – Моё сердце взрывается от нетерпения.

«Ну, же! Скажи это! Признайся!»

– Не хотел убивать ее.

Макс качает головой, не в силах открыть глаза. По моему телу ударяет мощный поток ледяного холода. Мне тошно, голова идет кругом.

– Я не хотел убивать ее! Она сама виновата! – вспыхивает он.

– В чем? – Спрашиваю я, съеживаясь.

Макс бросается ко мне, запускает руки в мои волосы и прижимается лбом к моему лбу:

– Прости, прости!

Когда-то этот ровный, глубокий голос наполнял меня покоем, давал чувство защищенности, но теперь лишь леденит кровь.

– Макс! – прошу я, пытаясь вырваться.

Но его пальцы впиваются в луковицы моих волос все крепче.

– Я не хотел, не хотел! – Шепчет он мне на ухо. – Не хотел, чтобы тебе было больно. Это все ради нашего брака!

– Как… как это случилось? – Плачу я, ощущая, что мои волосы трещат от той силы, с которой он их тянет.

– Ты не должна была узнать, Ханна. Прости меня. – Макс лихорадочно целует мои виски, глаза, лоб. – Она была ошибкой. – Он целует меня с таким рвением, будто от количества этих поцелуев зависит его прощение. – Я не знаю, как это произошло. Она ничего для меня не значила, не знаю, как так вышло.

– Ты изменял мне с ней? – Всхлипываю я.

– Всего лишь единственная ошибка, прости. – Макс сцеловывает мои слезы. – Я понял, что оступился и не хотел продолжать. Я хотел сказать ей, что ничего не выйдет. Просто хотел сказать…

– Так как это случилось, Макс?! – Перехватываю его запястья, сдавливаю и заставляю посмотреть мне в глаза. – Ты поехал на встречу с ней в тот день?

Муж снова буравит меня взглядом, гадая, откуда мне так много известно. Но мои губы плотно сжаты, а глаза полны решимости докопаться до правды.

– Она… – Его лицо напрягается. Макс вспоминает этот эпизод с явной ненавистью. – Она сказала, что всё расскажет тебе. – Он сглатывает, его кадык дергается. – И я сам не понял, как мои руки оказались на ее шее… прости, Ханна! Прости, любимая! – Видит, как мой взгляд наполняется ужасом и начинает трясти головой: – Мы сидели в машине перед рестораном, просто говорили. Эта сумасшедшая рассказала про беременность, она думала, что ее ребенок что-то изменит! Но для меня нет никого, кроме тебя! Я велел ей сделать аборт, но она как взбесилась!

– Господи… – Начинаю буквально рыдать я.

Всё моё тело сотрясается в рыданиях.

– Милая… – Макс пытается обнять меня, но я колочу его руками, отталкиваю, стону. – Мне пришлось так поступить. Пришлось избавиться от ее вещей, от нее…

Моё сердце разбивается на миллион осколков.

– Всё, что я когда-либо делал, я делал ради тебя! – Умоляет муж, все еще пытаясь прижать меня к себе.

– Убери! Убери руки! – Я не могу дышать. – Ты спал с ней. Ты сделал ей ребенка. Ты убил!

Мои руки безвольно падают вдоль тела, когда Макс, точно куклу, стискивает меня и силой прижимает к своей груди.

– Это было всего раз. Я всего раз оступился. – Бормочет он, поглаживая мою спину. – Больше никогда, клянусь, никогда!

– Всего раз? – Мой голос звучит наивно.

– Всего раз.

Меня оглушает новая боль.

Ложь, ложь, ложь!

Макс кладет руку на мою талию, второй рукой гладит мое лицо, царапает пальцами мои губы. Все эти действия, по его мнению, должны привести меня в чувство. Но я больше ничего не чувствую, мое сердце умирает.

– Посмотри. Посмотри на меня, моя девочка! – Он убирает волосы с моего лица, проводит пальцем по дрожащей нижней губе, целует. – Я совершил чудовищную ошибку. Чудовищную. И я очень хочу ее исправить.

Я открываю глаза и обвожу его взглядом. От слез картинка плывет, но увиденного хватает, чтобы все мои внутренности свело судорогой.

– Мы всё исправим, Макс. – Наконец, произношу я. – Мы всё исправим.

– Ты дашь мне шанс? – Он берет в руки мое лицо.

Инстинкт призывает меня бежать, но я киваю. Судорожно вцепляюсь в его руки и киваю снова. Меня терзает дикий страх, и приводит в ужас то, насколько беззащитной этот человек делает меня, но я пытаюсь улыбнуться.

– Ты должен сознаться во всем, любимый. – Говорю я, всхлипывая. – Ты должен сдаться…

– Ханна! – В его глазах снова вспыхивает гнев, черты лица заостряются. – Я раскаиваюсь в том, что сделал, раскаиваюсь в измене!

– Ты убил человека, Макс.

– Но она сама виновата. – Он резко дергает головой.

Я смаргиваю слезы.

– Да, да, конечно… но… если ты меня любишь, ты должен сознаться во всём, понимаешь? Я всё прощу, я буду ждать тебя, Макс. Всё будет хорошо. Всё обязательно наладится, вот увидишь!

– Ты ни черта не понимаешь! – Его пальцы до боли впиваются в мои щеки. – Один промах, и всё перечеркнуто? Да меня же посадят! Я не смогу выжить в этих условиях!

– Но ты должен, Макс. – Дрожащим голосом говорю я. – Другого выхода нет.

Между нами повисает тишина.

Внутри у меня всё обрывается, когда я понимаю, что только что, как и бедная Марисса в машине, на стоянке возле ресторана, одной лишь фразой подписала себе смертный приговор.

– Выход есть. – Сухо произносит Макс.

И в следующее же мгновение его пальцы перемещаются на мое горло и больно сдавливают.

– Макс, нет… – Хриплю я, оседая на холодный, грязный пол.

Мои руки лихорадочно мечутся по его телу, тянутся к шее, пытаются цепляться, царапать, но в них остается все меньше сил. Я понимаю, что Марисса чувствовала то же самое перед своей смертью. Шок, оцепенение, ужас и отчаянный стук крови в ушах.

Я опускаюсь на пол, потому что ноги больше не держат меня.

Макс нависает сверху и продолжает давить пальцами на мою шею. Это не мой муж. Я не узнаю его. Это злобный, жестокий ублюдок, который ни на миг не сомневается в том, что поступает верно. Он ждет лишь одного, когда мои веки перестанут трепетать, а руки окончательно ослабнут.

– Никто и никогда не посмеет указывать мне, – шепчет он. – А тем более, ты – взбесившаяся с жиру наглая сука!

Мои веки закрываются. За ними мелькают свет и тьма, голос Макса и тишина сливаются в сплошное пронзительное дребезжание, но постепенно и оно стихает. Я изо всех сил пытаюсь вдохнуть, но перед глазами всё кружится. Воздуху больше не проникнуть в мое распухшее горло.