Подарок ко дню рождения - Барбара Вайн

Все эти размышления были достаточно мрачны даже по моим стандартам. Когда я вернулась домой, меня ждали три письма: два с отказом от места координатора и командного лидера (ничего неожиданного) и – подумать только – письмо от Пандоры Фернал; наверное, я так должна ее теперь называть. Во всяком случае, так она подписала свое послание. Оно пришло всего два дня назад.

Я ожидала новых оскорблений, но их не было, и Пандора даже не намекала на то, что хочет вернуть свой аванс. Но это, я уверена, она припасла на потом. Ей что-то от меня было нужно, но она исписала целую страницу и половину следующей, пока добралась до сути. Могу привести это письмо целиком.

Фортун Вейл, 35

Лондон, NW11

Дорогая Джейн,

Я уже давно с вами не связывалась. Как вам понятно из адреса на этом письме, мы переехали. Теперь мы живем в Голдерс Грин, и этот район мне нравится, потому что он недалеко от Хэмпстед Хит. Школа, куда сейчас ходит Джастин, нравится мне гораздо больше той, что была в Хендоне. В нашем доме четыре спальни, что важно, так как, вы не поверите, но я жду ребенка. Он должен родиться в августе, и, как можете себе представить, мы оба очень этому рады. Джерри просто на седьмом небе от счастья. Он такой прекрасный отец.

Я высылаю вырезку из газеты, которую нашла во время переезда. Я поняла, что она принадлежит вам, так как на обратной стороне подписана вашим почерком. Она завалилась за кровать. Не знаю, важна ли она для вас, но я подумала, что лучше отослать ее вам. Простите, что сделала это не сразу, но у нас было дел по горло в связи с переездом.

Я хочу, чтобы вы были в курсе еще одного момента. Ничего личного или связанного с тем, что произошло перед вашим уходом. Просто это касается Джерри и меня. Не могли бы мы как-нибудь встретиться? Я могу приехать к вам, или переговорим еще где-нибудь. Я была бы вам очень благодарна.

С наилучшими пожеланиями,

Пандора (Фернал)

Как будто я знаю десяток Пандор. Значит, она беременна. Времени она не теряет. В самом деле, дом с четырьмя спальнями… Должно быть, дела у Джерри идут хорошо. (Тогда я думала именно так, но вскоре выбросила эти мысли из головы, попыталась сосредоточиться на том, о чем она просит, и рассмотреть повнимательнее то, что она прислала.) «В курсе дела», подумать только; «переговорим»…

Вложенная вырезка оказалась фотографией Айвора Тэшема, в том самом пластиковом файле, который я обнаружила в выдвижном ящике в спальне Хиби и, наверное, потеряла где-то в доме. Собственно говоря, я совсем забыла об этом клочке бумаги, и это неудивительно после того, как они со мной обошлись. Я всмотрелась в него пристальнее, чем раньше. Айвор Тэшем стоял у микрофона, рубя рукой воздух. Газета напечатала этот снимок, когда он баллотировался от Морнингфорда на дополнительных выборах в 1988 году. Я никогда не обращала внимания на его обратную сторону, а сейчас посмотрела, и там, на верхнем поле, рукой Хиби было написано: «В следующий раз надо будет попросить настоящую фотографию».

Первым моим инстинктивным желанием было не отвечать на письмо или написать и сказать, что я о ней думаю. Новая лента в пишущей машинке уже заправлена, хоть я не сомневаюсь, что скоро и она меня подведет. Но что же мне делать, в конце концов? Мне было любопытно. Я хотела знать, в курсе чего должна быть. Это нечто, имеющее отношение к подписи на газетной вырезке? Но ее сделала не я, а Хиби, хотя Пандора уверена, что эта газетная вырезка принадлежит мне. Если бы Джерри увидел этот клочок старой газетной бумаги, то сразу же понял бы, кому принадлежит этот снимок. Значит, он не видел его и, соответственно, ничего не знает об этом письме. Так что же хочет от меня Пандора? Встретиться из-за старой газетной вырезки? Ну, это полная чушь! Она написала, что в этом нет ничего личного и это не имеет отношения к тому, что они меня выгнали. Может, мне лучше позвонить? Но я не могла этого сделать. Она не дала номер телефона, и, как я могу предположить, его еще не успели внести в справочник. Мне ничего не оставалось, как отправить ей письмо. В нем я назначила дату и пригласила на чай. Я выбрала 14 мая, как раз накануне четвертой годовщины смерти Хиби. Нужно, чтобы это был чай, а не спиртное, и то время, когда Джерри и Джастина нет дома. Я чувствовала, что Джерри ничего не узнает о нашей встрече, и была права.

Пандоре оставалось еще три месяца, но она была огромной. Я считаю, что женщина должна носить свободную одежду, когда она беременна, но блуза или туника, или как там она называется, так плотно обтягивала этот огромный холм, что можно было с легкостью различить выпирающий пупок. Я подала чай и печенье. Пандора жадно набросилась на них.

– Я вечно голодна, – сказала она. – Ем за двоих.

Я вежливо улыбнулась.

– Надеюсь, я не вынудила вас взять на работе выходной, – произнесла Пандора. – Я думала, вы будете настаивать на выходном дне, и это было бы немного неловко.

Я себя знаю. Я не гордая.

– У меня нет никакой работы, – ответила я. – Я никуда не устроилась. И я не работаю с тех пор, как ваш муж от меня избавился. Если бы мне не помогала мать, я стала бы бездомной.

– О, господи, – смутилась Пандора. – Уверена, что вы скоро найдете работу. Вы такая умная…

После этого наступила пауза, и мне ничего не оставалось, как ее нарушить:

– О чем вы хотели поговорить со мной?

– Ну, – начала Пандора, немного расслабившись, – это довольно странно. Когда мы переезжали, я осматривала дом, решая, что взять с собой, а что выбросить, и… в нашей спальне я нашла нечто очень необычное.

Видимо, я что-то упустила из виду. Может, я оставила не только фото Тэшема, но и маску в блестках или черный кружевной корсет?.. Но нет.

– В коробке лежала нитка жемчуга. Я видела его раньше, когда делала уборку в доме, но не обратила особого внимания. На этот раз я ее рассмотрела. На мои расспросы Джерри объяснил, что ожерелье принадлежало Хиби, что незадолго до гибели она купила его в «Вулворте», а может быть, в «Марксе», он точно не помнит. Но, Джейн, она не могла этого сделать. Его не могли продавать в обычном универмаге. Этот жемчуг баснословно дорогой.

Я чуть не рассмеялась ей в лицо, но мне удалось сдержаться. Я только спросила у нее, откуда она это знает.

– Я раньше работала в компании, торгующей жемчугом.

– Я думала, вы занимаетесь пиаром.

– Это правда. Я работала в той фирме, когда мне было чуть больше двадцати лет. Я не была сортировщицей или экспертом, но я все-таки разбираюсь. Могу отличить, где купили жемчуг – в «Марксе» или на Бонд-стрит. В той нитке, что я нашла в коробке, безупречные крупные жемчужины, и это очень дорого; за него заплатили от шести до семи тысяч фунтов. Вам это не кажется странным?

Я с удовольствием ответила стандартной фразой из сотен плохих книг и пьес:

– Наверное, этому есть совершенно простое объяснение.

– Этого не может быть. Хиби не могла его купить. У нее не было денег. Она даже не работала. Должно быть, кто-то подарил его ей.