"Аполлон-8". Захватывающая история первого полета к Луне - Джеффри Клюгер

В течение 5 минут и 19 секунд молчание чередовалось с необходимыми служебными репликами. Двигатель работал, и корабль начал медленно взбираться на гравитационную гору от Земли к Луне. Коллинз временами произносил ободряющие реплики:

– «Аполлон-8», Хьюстон. У вас все нормально, строго как надо.

– «Аполлон-8», Хьюстон, – повторил он через минуту. – У вас все нормально, строго по осевой линии.

– Вас понял, – ответил на этот раз Борман.

Теперь пришла очередь Ловелла не отводить глаз от часов на приборной панели. Он дал отмашку на трех минутах до выключения двигателя, на двух и на одной.

– Осталось 30 секунд, – объявил он.

Затем еще:

– Все отлично. Десять секунд.

Потом дальше:

– Пять, четыре…

Он замолчал.

Наконец, тремя секундами позже, двигатель замер так же внезапно, как и запускался. Кабину теперь наполняли лишь шум вентилятора, дыхание трех человек и потрескивание в наушниках. И при этом они удалялись от Земли на невиданной раньше скорости 38 950 км/ч.

– О’кей, выключение точно по плану, – сказал Борман обыденно, будто объявлял о том, что забрал газеты из почтового ящика.

– Вас понял, отключение двигателя, – повторил Коллинз.

Еще один примечательный миг, и вновь все было прикрыто бесстрастными терминами: слова о том, что двигатель ступени отработал, заменяли собой все человеческие эмоции, которые испытывают люди и которые в силу тренированной привычки и дисциплины нельзя было проявлять.

В Центре управления полетом Джин Кранц, пользуясь тем, что он сегодня всего лишь зритель, дал себе волю. Стоя у задней стены зала, Кранц смотрел, как огромная карта на стене меняется: теперь она показывала долгий предстоящий путь. Трое астронавтов оторвались от планеты. Первый полет к Луне благополучно начался.

21 декабря 1968 г.

Валери Андерс решила наблюдать за запуском «Аполлона-8» самым удобным для себя способом – то есть не прибегать ни к каким специальным способам. Не сидеть в Космическом центре на трибуне для особо важных гостей, в толпе знаменитостей и родственников астронавтов. Не вдыхать запах ракетного топлива, не чувствовать, как содрогается земля под ногами, не прикрывать глаза от яркого сияния в попытке разглядеть поднимающийся в небо «Сатурн». Вместо этого она решила расположиться в семейном гнездышке: устроиться на деревянном ящике для игрушек и взять на колени младшего ребенка, а остальных детей рассадить у своих ног, напротив телевизора. Если и будет недоставать торжественности – ее заменит спокойный семейный уют.

Смотреть дома по телевизору запуск ракеты им предстояло, разумеется, не впервые, но сегодняшний старт Валери с детьми впервые должны были увидеть в цвете. Цветной телевизор – новый предмет роскоши, уже появившийся у многих соседей, – Андерсы покупать не спешили. Однако сейчас Биллу предстоял первый в жизни космический полет, да еще на Рождество, которое американцы традиционно празднуют в кругу семьи, так что Билл решил, что его семья достойна особого подарка – тем более такого, какой позволит детям лучше разглядеть начало его космического путешествия.

За несколько часов до старта в дом Андерсов начали стекаться астронавты с семьями. Шли они и в дом Борманов, а позже – когда Мэрилин с детьми вернется домой с космодрома – они придут и к Ловеллам. Доди Хэмблин, репортер из журнала Life, которой доверяли жены астронавтов – а значит, доверяло и НАСА, – проводила сегодняшний день в пригороде Хьюстона, где ей предстояла обычная репортерская работа: наведываться в дома астронавтов, молча наблюдать за происходящим и почти безмолвно ждать удобного момента для вопроса, ответ на который будет не похож на шаблонные фразы, получаемые от жен астронавтов другими репортерами. Недаром НАСА когда-то заключило с ее журналом контракт и регулярно его возобновляло: Доди Хэмблин была не последней тому причиной.

Однако этим утром на первом плане было телевидение. Пусть наблюдать за взлетом «Сатурна» на телевизионном экране не то же самое, что видеть старт собственными глазами, однако зрелище все же выходило внушительным. Чувствовалась огромная масса ракеты, и даже через дребезжание динамиков обычного телевизора доносился ее взрывоподобный рев. Пока Валери наблюдала – в подробностях и цвете, – как включаются пять главных двигателей и ракета уходит вверх, и слушала, как Уолтер Кронкайт выкрикивает фразы о сотрясающейся студии и о людях на пути к Луне, у нее не шла из головы лишь одна мысль: «Спасибо, доктор фон Браун».

При всей необычности мысль была уместной. Вернер фон Браун создал ракету, и Валери уже видела, что ракета летит как надо. Валери продолжала смотреть, как «Сатурн» отбрасывает первую ступень и на глазах превращается в точку на экране, как живое изображение ракеты сменяется телевизионной графикой, которая показывает стадии работы, уже не фиксируемые телекамерами. Вот репортеры объявили, что ее муж сейчас на околоземной орбите. А через неполных три часа она узнала, что он покинул орбиту и направился к Луне.

Валери знала, что весь полет для нее будет цепью ключевых моментов и что ей нужно держать эмоции под контролем – и свои, и детей. Особенно в условиях, когда почти все время в течение шести дней им придется провести в доме.

Накануне она планировала выбраться в магазин, расположенный в Космическом центре, и запастись продуктами на неделю, которую ей предстояло провести в осаде. Несколько журналистов уже заняли удобную позицию у входа, а к старту толпа репортеров и фотографов должна была окружить весь дом, а семья – утратить возможность высунуться наружу. Оставалось либо выйти пораньше, либо не выходить совсем. В городских супермаркетах ее, конечно, сразу же заметят, а на территории Космического центра, где к астронавтам и их женам все привыкли, на нее не обратят внимания.

Пытаясь улизнуть от журналистов, уже засевших у дома, Валери попробовала выйти через детскую игровую комнату: дверь, выводящая на задний двор, была скрыта деревянным забором, который ограждал территорию. На руках она держала младшего сына, четырехлетнего Эрика, который имел обыкновение засовывать в рот большой палец от усталости или избытка впечатлений – а в этот день было верно и то и другое. Открыв свободной рукой калитку, Валери тут же наткнулась на фотографа, и тот немедленно щелкнул камерой: вышел снимок застигнутой врасплох матери и испуганного малыша, только что вынувшего изо рта большой палец.

Назавтра в газете будет красоваться фото с подписью: «Палец вверх – за папу!»

Валери, потерпевшая поражение даже в такой осторожной попытке, вернулась в дом: затворничество началось раньше намеченного срока. Однако вскоре она осознала, что никакие покупки не понадобятся: к вечеру холодильник уже ломился от запеканок, бутербродов, картофельного салата и закусок, а на кухонных столах не было свободного места из-за пирогов, пирожных и печенья – все принесли гости, уже прошедшие через такой же опыт и знающие, что в дом астронавта, отправившегося в полет, нельзя приходить с пустыми руками.