Ловушка для Катрин - Жюльетта Бенцони

– Если бы у вас было немного терпения! Человек, конечно, был послан в Монсальви графиней. Он вас не нашел, но аббат Бернар и брат Беранже, сир де Рокморель, ему сказали, что вы должны в настоящее время находиться в Туре. Так как послание было срочным, он снова уехал.

– Аббат Бернар, говорите вы, и сир де Рокморель? А где мой муж? Где Арно?

– Это неизвестно! – мягко сказал Беранже. – Есть еще одно письмо, которое написал аббат. Мы прочитали это письмо и…

– Да придержите же ваш язык, Беранже! Вот оно, Катрин. Я его прочитал, так как боялся, что оно вам принесет новые страдания. Я хотел, чтобы вы их избежали. Но это невозможно. Надо, чтобы вы все знали…

С подгибающимися коленями Катрин опустилась на скамейку.

– Дайте мне прочитать письмо аббата…

Отпустив молодую женщину, которая прислонилась к стене дома с полузакрытыми глазами, на ресницах которых уже блестели крупные слезы, он развернул свиток пергамента…

«Нашей возлюбленной дочери во Христе, Катрин, графине де Монсальви, госпоже де… и т. д. наше благословение и приветствие! Рыцари, уехавшие в Париж с вашим господином и нашим другом, вернулись, по величайшей милости Всемогущего Бога, как раз вовремя, чтобы освободить наш город, доведенный до предела сил и готовый сдаться. Беро д'Апшье, его сыновья и его войско вернулись в Жеводан, и мы смогли вместе с нашими вновь обретенными братьями смиренно возблагодарить Бога за то, что вам удалось послать нам помощь. Но мессир Арно с ними не вернулся…

Мессир Рено де Рокморель ввел нас в курс событий, которые произошли в Париже. Я искренне полагаю, дочь моя, что мессир Арно благоразумно предпочел укрыться в ему одному известном месте, пока не минует опасность. Полагаю также, что вам следует вооружиться терпением до того дня, когда ваш супруг сочтет возможным появиться, не подвергая ни себя, ни нас новым опасностям, и вернуться к вам! Со своей стороны, я молю от всей души Бога, чтобы это так и было…»

– Вот видите! Аббат думает, что он прячется. По сути, Катрин, он прав: человек, который бежит, не направляется сразу туда, где его неминуемо будут искать, то есть домой. – Слова Жака звучали убедительно.

Катрин грустно покачала головой.

– Нет, Жак! Арно прекрасно знает, только в своих горах он будет наилучшим образом спрятан и укрыт! Король и коннетабль еще очень подумают, прежде чем послать войска в наши ущелья, по опасным тропам. А если он и предпочел не возвращаться в Монсальви, то он знает тайники в окрестностях, где мог бы жить годами, так что сам бальи Монтэня не узнал бы, где он находится! Аббат Бернар знает это так же хорошо, как и я. Он пытается оставить во мне немного мужества. Я уверена, что в глубине души аббат считает Арно мертвым.

– Но это безумие! Почему вы так уверены в этом?!

Катрин горько улыбнулась:

– Я этого боюсь. Разве вы забыли, что это за человек, с которым он бежал? Будьте уверены: этот демон добился своего, всего, чего хотел. Он убил изгнанника, сбежавшего узника… а завтра, возможно, он явится заявить перед королем свои права на собственность поверженного им человека, на собственность моих детей!..

Она закрыла лицо руками и заплакала. Трое мужчин, не смея пошевелиться, смотрели на нее, чувствуя себя неловкими и беспомощными перед лицом этой боли. Платком Жак пытался вытереть слезы, которые текли по пальцам молодой женщины.

– Не надо оставаться здесь, Катрин, – шептал он, раздраженный тем, что приказчики ходят взад-вперед и бросают на них полные любопытства взгляды. – Позвольте мне хотя бы отвести вас в зал…

И в это время со стороны аббатства Сен-Мартен послышались звуки фанфар, сопровождаемые криками радости, приветственными возгласами и топотом сотен бегущих ног.

Жак машинально поднял глаза на башни замка, на которых толпились вооруженные люди, чьи копья сверкали под лучами солнца. Огромное знамя медленно поднималось на древке, прикрепленном к верхушке донжона. Поделенное на четыре части голубое, белое, красное и золотое знамя с четырьмя геральдическими символами развернулось на фоне лазурного неба…

Жак Кер взволнованно крикнул:

– Королева!.. Королева Иоланда! Взгляните, Катрин, она подъезжает!

– Слишком поздно… Она больше ничего не может сделать для меня…

Жак схватил Катрин за руки.

– Вы не можете об этом судить. Вы сидите здесь, плачете, отчаиваетесь так, словно вы уже стали вдовой. Какого черта! Если сир де Монсальви не вернулся, это еще не значит, что он мертв. Вам нужна грамота о помиловании, вы меня слышите? Она вам нужна для ваших детей, особенно для вашего сына! Сегодня же вечером я отправляюсь в замок. Я знаю, как встретиться с королевой, не привлекая внимания…

– Это бесполезно, Жак. Теперь спешить некуда, и мне незачем надоедать мадам Иоланде, когда дофин обещал свою помощь. Он был добр ко мне, и я не хочу его обижать, пренебрегая его покровительством. Вы, который думает о моем сыне, поразмыслите о том, что Людовик станет однажды королем, поэтому мне не следует делать его врагом нашего дома. К тому же вот уже месяц, как я жду здесь… я могу подождать до послезавтра…

– Нет, Катрин, вы не можете ждать. Завтра вы должны ехать… в Бургундию!

Он взял у Готье письмо Эрменгарды.

– Вы забыли о послании вашей подруги, Катрин. А оно тем не менее имеет особую важность, так как, чтобы вам его доставить, один человек чуть не поплатился жизнью!

Катрин торопливо развернула тонкий свиток и с первого же взгляда узнала почерк Эрменгарды де Шатовиллен.

Давняя подруга подробно изложила все новости о родственниках Катрин. Таким образом Катрин узнала о том, что ее матушка не пожелала болеее оставаться в доме своего брата Матье, который вознамерился жениться. Теперь мадам Легуа по любезному приглашению Эрменгарды жила у нее, постаревшая и больная.

«Я вижу, как она угасает… – писала подруга. – И вот я пишу вам с просьбой приехать. Вы молоды, сильны, и дороги вас не пугают. Вы можете проделать это путешествие, которое ей уже никогда не осилить. И если вы хотите ее еще раз обнять, не теряйте времени! Приезжайте, Катрин! Это я вас об этом прошу, так как она никогда бы не решилась вас просить, а она вас так любит».

Пергамент выскользнул из рук Катрин.

– Письмо помечено третьим числом этого месяца, – сказала Катрин дрогнувшим голосом. – Вы правы, Жак, мне надо ехать! Моя бедная мама! Я думала, что она счастлива, спокойна, я была так невнимательна. Только бы не опоздать теперь.

– Успокойтесь, Катрин! Лучше подготовьтесь к отъезду. Но сегодня вечером я прошу вас сопровождать меня в замок!

– Да. Я пойду с вами! Это все, что я могу сделать для моего мужа, если он еще жив, и для моих детей, если его больше нет.

Поздним вечером Катрин и Жак Кер проскользнули в потайную дверь, пересекли двор, где царило непрекращавшееся оживление, и вошли в маленькую красную дверь, за которой была узкая и темная винтовая лестница, едва освещаемая зыбким светом редких факелов.