Убийства в поместье Лонгер. Когда я в последний раз умирала - Глэдис Митчелл

— Что вы имеете в виду?

— Может она быть особой, готовой рискнуть ради спасения человеческой жизни? — уточнил суперинтендант.

— Ну, я бы сам не рискнул ответить на этот вопрос. А почему вы спрашиваете?

— Не бери в голову. Полагаю, я бы наступил тебе на мозоль, если бы сам отправился в Лонгер, чтобы допросить старую леди от твоего лица? Это пустяки. Подожди здесь. Табак есть в полке с чашками, и если ты будешь достаточно громко вопить из окна, выходящего на задний двор, то сотрудники принесут тебе чашку чая. Пока!

Со смешанными чувствами стоял Блоксхэм у окна и наблюдал, как широкоплечий суперинтендант орудует пусковым рычагом автомобиля. Он был не в полицейской форме и напоминал скорее букмекера, дела которого по обыкновению шли исключительно хорошо.

Суперинтендант увидел миссис Паддикет в водяном парке: кресло стояло пустым, а старая леди расположилась на одной из каменных лавочек, откуда лениво глазела на золотых рыбок в пруду. Миссис Паддикет вцепилась в зонтик, как в дубинку, завидев чужака, и гневно запищала на него.

— Добрый день, мадам, — произнес суперинтендант с максимальной любезностью. — Прекрасный денек.

— Молодой человек, — отозвалась она, опуская зонтик и моргая желтыми глазами. — День, несомненно, отличный. Но что ты имеешь в виду, заигрывая так?

— Но я… мое имя не Кост. — Суперинтендант соображал достаточно быстро, чтобы воспользоваться ситуацией.

Старая миссис Паддикет рассмеялась и одобрительно ткнула его в ребра зонтиком.

— Кто рассказал тебе о Косте? — пропищала она. — И ты поверил в это? Ты знаешь компаньонку Кэддик? Видел ты Коста? Я никогда не думала, что буду восхищаться этой женщиной. Нанимая ее, я сказала себе: «В любом случае, Матильда Паддикет, это бедное создание не причинит тебе и минуты беспокойства». Но ничего себе! Когда она крадучись вошла в мою комнату в ту ночь, ведя за собой то красивое, мужественное создание, я думала, что умру от смеха. У меня слабое сердце. Старые женщины исключительно порочны. Я старая женщина. И это силлогизм. И когда я должна в свои годы поразмыслить о собственных грехах… я делаю это, конечно! Все старые люди думают о своих грехах. Мне не нужно завершать силлогизм, поскольку ты умный молодой человек и понял, к чему все идет. Я чувствую только печаль, когда размышляю, насколько более порочной я могла быть, если бы у меня хватило смелости. Но все же! Приятные воспоминания о грехах, которые я могла совершить и действительно совершила! Повеселись со мной! Я была намного более грешной, чем большинство моих современников.

— Да, — согласился суперинтендант, ощущая, что его смущает ее резкий, пронзительный, как у попугая, голос, — это по-настоящему удивительно, при каких обстоятельствах можно выйти сухим из воды. Я полагаю, она тоже провела ночь в гардеробной?

— Это самая любопытная деталь, — злорадно сообщила миссис Паддикет. — Вовсе нет.

— Нет?

— Она вышла практически сразу же, заперла дверь снаружи и забрала ключ. Около шести утра она снова прокралась в мою комнату, отперла гардеробную и выпустила его. Что ты думаешь об этом?

Суперинтендант, скрыв истинные чувства, ответил:

— Совсем ничего. — И затем, поддавшись, очевидно, раблезианскому настроению старой леди, добавил: — Все выглядит пустой тратой времени, не так ли?

Миссис Паддикет игриво стукнула его зонтиком и радостно запищала.

— Но, я полагаю, — произнес суперинтендант, разумно продолжая расспросы по линии наименьшего сопротивления, — вы уснули и, возможно, пропустили… вторую часть пьесы?

— Да? — усмехнулась миссис Паддикет. — У людей моего возраста не так много развлечений, молодой человек, чтобы они могли засыпать и пропускать подобное! Никогда бы не поверила, что компаньонка Кэддик способна на такое, никогда! Набраться смелости и провести молодого и привлекательного мужчину в дом мимо моей собственной кровати!

Тут эмоции охватили ее, она откинулась на спинку лавочки и смеялась, попискивая, пока не устала и едва не задохнулась.

— Но вы ухитрились хорошенько пошутить над инспектором, — заметил суперинтендант. — Сказали ему, будто находились на улице в этом кресле в час ночи, если помните.

— Не помню, чтобы говорила ему что-либо подобное! — возразила миссис Паддикет. — А что он собирается делать вон с той балюстрадой после того, как разбил два моих каменных шара?

— Я принесла вам это, чтобы их заменить, — раздался голос миссис Брэдли из-за статуи римского гладиатора.

Когда она появилась на виду, то оказалось, что она держит в руках каменные украшения.

— Пожалуйста, возьмите их у меня, суперинтендант, — попросила миссис Брэдли.

— Суперинтендант? — яростно пропищала миссис Паддикет. — Все это время я болтала с подслушивающим полицейским?

— Нет, подслушивал тут психолог, — пробормотала миссис Брэдли вполголоса, поскольку она воспользовалась укрытием, которое обеспечивала статуя, и слышала беседу целиком.

— Ничего хорошего, сынок, — произнес суперинтендант, вернувшись в Макит-Лонгер.

Блоксхэм посмотрел на начальство с тревогой и спросил:

— В каком смысле?

— Насчет Коста.

— Ничего хорошего?

— Да. Тот тип был заперт в гардеробной на всю ночь. Даже если он и убил Хобсона, то, вероятно, не мог перетащить тело к воде и привязать к статуе. Доставай свой блокнот, и попробуем еще раз. Если Кост не убийца, то мы не можем считать Кэддик сообщницей. И на сей раз ты определенно плеснул подливкой на обои, мой мальчик.

— В любом случае, мы не доказали, что Кост не совершал второго преступления. Именно он последним видел Энтони в живых, — начал Блоксхэм.

— Ты это уже говорил, — мягко заметил суперинтендант. — Я бы на твоем месте отправился снова в Лонгер и узнал бы у мисс Кэддик, действительно ли она заперла дверь.

Блоксхэм, который опасался предложить этот очевидный шаг, исчез до того, как суперинтендант смог произнести еще что-либо.

Мисс Кэддик приняла его в малой столовой, где она пила чай.

— Не желаете ли чашечку чаю, инспектор? — угодливо спросила она.

Блоксхэм кивнул.

— Вы хотели меня видеть ради… чего-то особенного? — продолжила мисс Кэддик после того, как он сообщил, что предпочитает два кусочка сахара.

— Да. — Блоксхэм сам взял хлеб и масло. — Почему вы заперли дверь изнутри, когда провели Коста в гардеробную миссис Паддикет в тот вечер, когда убили Хобсона?

— Что? А, это. — Она застенчиво рассмеялась. — Я подумала, что едва ли будет удобно, если кто-нибудь откроет эту дверь и обнаружит его там ночью. Такое замешательство для дорогой миссис Паддикет, вы понимаете. Я сочла, что будет намного проще запереть дверь и забрать ключ.