Пиппа ищет неприятностей - Светлана Нарватова

безродный бастард, и никогда не буду рассматриваться в качестве приличной партии. Мне предстоит стать мишенью для охотников за богатством. Жизнь без защиты семьи за спиной полна опасностей. Скорее всего, я выйду замуж за кого-нибудь вдовца средней руки. Что плохого в том, что я хочу получить немного счастья?

– Это было для тебя счастье? – он коснулся губами моего плеча.

– Не нужно смеяться, – обиделась я.

– Я не смеюсь, – хохотнул Дик. – Спи. – Он просунул мне под голову свою руку и прижал меня спиной к своей груди. – Всё у тебя будет хорошо. Обещаю.

Я тяжело вздохнула.

Если бы у меня был дневник, я бы обязательно описала в нём этот вечер. Чтобы потом, когда я стану старой и несчастной, иногда перечитывать и вспоминать.

Глава 44. Дик

Когда я проснулся, в комнате было сумрачно. Я не сразу понял, где нахожусь. И с кем. И почему этот кто-то нагишом, а мой организм на него определенным образом реагирует. Потом я вспомнил всё, что вчера казалось сном. Конечно, я поступил как последняя свинья, воспользовавшись спьяну невинностью и наивностью девчонки, но сожалений не испытывал.

Я испытывал небывалый… подъём.

И это определение относилось не только к реакции организма на Филиппу, но и к состоянию в целом. Казалось, я могу свернуть горы, пробить стену, порвать цепи… Цепей, хвала Защитнице, не было. Но если бы были, я бы порвал. Во мне клокотал вулкан энергии, которую нужно было срочно куда-то приложить. Самый желанный вариант приложения прижимался ко мне худенькой упругой попкой, но я напомнил себе, что вчера лишил этот вариант невинности и, вероятнее всего, она не обрадуется моему темпераменту.

Пока.

Бедная, несчастная девочка, для которой проклятый маг, воин-наёмник, с её точки зрения, единственный кусочек счастья в беспросветном будущем. Она права, я бы не взял ее с собой в образе девчонки. В нашем отряде только женщины для полноты конфликтов не хватало. Теперь же всё было по-другому. Не из-за проведенной ночи, а из-за того, что я про неё понял за этот поход.

Хотя ночь тоже значение имеет. Когда это такая ночь.

Я чуть коснулся губами беззащитно открытой шеи, и Филиппа заёрзала, делая мою «реакцию» на неё почти болезненной.

…Она не заинтересует аристократа в качестве партии… Смотря какого аристократа. Для одного герцога такая партия была бы воплощением всех желаний. Отец утверждал, что мой недуг обратим. Возможно, он просто хотел меня утешить. Загладить вину. Ведь из-за него я внезапно из успешного, многообещающего ученика в одно мгновение стал уродом и посмешищем. Я не хотел верить, не могу поверить в то, что это навсегда. Я требовал у отца, чтобы он всё вернул, как было.

Но стало только хуже. Отец умер. И я снова не верил. Не верил в то, что он мог добровольно покончить с жизнью. Он был подавлен, но я отказывался верить в то, что он мог снова предать меня – настолько. Восемь лет, Защитница, мне было всего восемь лет, когда это случилось. Я винил в произошедшем всех подряд, я был как загнанный зверек. Но вскоре понял, что делаю больно другому дорогому человеку – матери. Ведь её отец тоже предал. А теперь ещё и я. Поэтому мне пришлось смириться с потерями – ради мамы.

Но я всё равно надеялся.

Теперь достичь цели необходимо не только для меня. Я хоть сейчас могу предложить Филиппе руку и сердце, но и только. Разумеется, я смогу обеспечить ее безопасность, решить вопрос с наследством, хотя на фоне моего богатства оно не будет играть существенной роли. Но разве это важно? Важно то, что от меня она сможет родить только ущербных детей. Я не хочу, чтобы наши дети были ущербными. Я хочу, чтобы мои наследники росли, как все, были здоровыми, талантливыми и счастливыми. Филиппа этого заслуживает.

Всё, что мне нужно – довезти Сферу до столицы.

А это сложно.

Двое моих воинов ранены. Чудом вырванная (зубами цхерков) фора очень быстро себя исчерпает – как только наниматель узнает о гибели наемников. Брать кого-то нового – опасно. Ехать в меньшем составе – вообще самоубийство. В общем, нужно собраться, сделать всё, что от меня зависит, и надеяться на чудо.

Я попробовал аккуратно слезть с узкой кровати, но Филиппа дернулась и в одно мгновение развернулась ко мне. Тоже спросонья не сообразила, наверное.

– Доброе утро! – улыбнулся я. – Ты как?

Она прикрыла грудь рукой и второй стала нащупывать покрывало. Девушки – они такие девушки. Я помог. Она закуталась чуть не по макушку. Молча.

– Кушать хочешь?

Она тут же кивнула. Потом помотала головой. Потом, чуть подумав, неуверенно пожала плечами. Ох уж эти девушки!

– А я просто умираю с голода! Сейчас сбегаю вниз, организую что-нибудь перекусить.

Я стал подниматься и тоже поймал себя на мысли, что стесняюсь наготы. Мужественно старался не поддаваться панике и натягивать штаны спокойно, а не так, будто труба трубит за окном. На причинном месте остались следы крови. Нужно будет забежать к себе, сполоснуться. А ей еще проблемы с постелью решать. Вот же я животное ужравшееся, не мог дотерпеть до свадьбы!

– По поводу простыни… – начал я.

– Ничего страшного, – прервала меня Филиппа.

– Ничего страшного, – кивнул и замолчал как последний дурак. – Ты за мной закройся, – попросил я, подошел к двери и отодвинул засов. – Вот же, цхерк меня подери!

Я стукнул себя по лбу. Чуть не ушёл с ключами! Ключ я положил на краешек кровати.

– А что у тебя с глазами? – спросила Филиппа.

– Очень своевременный вопрос, – фыркнул я. Обычно эта тема заставляла меня нервничать и психовать. Но сейчас мне было просто смешно, что вопрос возник только теперь. – Это последствия ошибки, совершенной моим отцом.

Она качнула головой. Возможно, даже не услышала меня, задумавшись о своем.

– Я только к себе забегу. А потом к тебе с едой. Хорошо?

Она кивнула.

– Закройся.

Она снова кивнула.

Я не выдержал этой пытки прощанием, быстро преодолел расстояние до кровати и поцеловал ее в губы. Лишь когда она начала отвечать, меня отпустило.

– Я постараюсь быстро. Не теряй меня, – и вышел, закрыв за собой дверь. Только убедившись, что засов задвинулся, я тронулся с места.

Наскоро приведя себя в порядок в своём номере – какое счастье иметь собственный номер! – я сбежал по ступеням в общую залу. По случаю утра она была почти пустой. И сумрачной. У себя я с удивлением заметил, что небо заволокло тучами. Почему-то у Филиппы я не обратил на это никакого внимания. Тучи предвещали скорый дождь. Или не предвещали. С погодой никогда нельзя быть уверенным наверняка. Особенно, в нашем путешествии.

Я огляделся в поисках работников. Почти у входа сёрбал горячую кашу бородатый торговец. Пожилая матрона с сутулой компаньонкой чинно принимала завтрак за соседним столиком. В дальнем, тёмном конце помещения сидели двое мужчин. Один расположился у стены, в тени. Бледный свет, пробивавшийся сквозь небольшие оконца под потолком, слабо освещал профиль второго. Не найдя следов работников, я повернулся к двери на кухню, но что-то заставило меня вернуться взглядом к парочке. Тот из собеседников, что сидел лицом к свету, повернулся ко мне и радостно замахал рукой. Это рушило мои планы, но я пошел поздороваться:

– Оуэн?! Какими судьбами? – Мы обнялись. Я повернулся ко второму и неожиданно понял, что это Ровняла. – О, вы знакомы?

Приятель показал рукой на свободное место за столом. Он был рассчитан на восьмерых, не меньше. Я сел рядом с воином, лицом к Оуэну.

– Да, несколько лет назад Ровняла оказал мне важную услугу, так что я у него в долгу, можно сказать, – без особой радости признался, – просто вдумайтесь на мгновение, – граф Кросби.

– Не знал, что ты настолько важная особа, – обратился я к воину.

Тот лишь неопределенно пожал плечами:

– Теперь, можно сказать, мы в расчете, – сказал он аристократу. – Дикий, мы очень удачно встретились с господином графом, так что я почти здоров. Готов к поездке. Благодарю вас, Ваша Светлость. – Я вздрогнул,