Пиппа ищет неприятностей - Светлана Нарватова

к нам. Кажется, только для меня события от обнаружения Грозы до команды Пончику были бесконечно долгими. Для остальных всё происходило быстро. И это хорошо.

Это хорошо.

Я подумаю обо всём потом.

Потом.

Наш отряд рванул с места со скоростью ветра. Цхерки дернулись было следом, но, видимо решили, что их и тут неплохо кормят. Всё нежненькое, тепленькое, подано в лучшем виде. И гнаться не нужно, жилы рвать… Или что у них там внутри? Нам даже ворота открыли, закрытые по случаю темноты и нашествия нечисти. Расспросы, обустройство в ближайшем к воротам гостевом дворе… Когда наконец с формальностями было закончено, передо встал другой вопрос.

Этот вопрос сейчас сидел запертым в номере и ждал решения своей судьбы. А если не ждал и сбежал – то мне же проще.

Глава 42. Пиппа

Я сидела в своем номере и нервничала. На самом деле даже не сидела, а ходила, дергалась, подпрыгивала от малейшего шороха и грызла ноготь большого пальца. Дурная привычка, приобретенная в приюте. Мэтр приложил много усилий, чтобы меня от неё избавить, но до конца не преуспел. Во время сильного волнения она пробивалась наружу.

Я осознавала, что открываясь, рискую. Рискую всем. Может быть, лишаю себя единственного шанса на достойную жизнь. Но я не могла допустить, чтобы Гроза умер. Как бы я потом с этим жила? Он – хороший человек. Достойный. Я как-нибудь выкручусь. А смерть – она навсегда.

Теперь я ждала решения Дикого. Честно говоря, я не поняла его ярости. На мой взгляд, он должен был обрадоваться, что у него внезапно и совершенно бесплатно появился второй маг. Другой специализации, что немаловажно. Но лицо у него было такое, что я сразу вспомнила, что он проклятый маг. Что, если он любого дееспособного мага ненавидит, с тех пор как сам способности к магии потерял? Эта мысль была очень неприятной. Мне не хотелось, чтобы Дикий меня ненавидел. Я хотела, чтобы он восхищался мной. Если не так, как мэтр, то хотя бы чуть-чуть. Хотя бы потому, что я полезная.

Время еле ползло, я страдала, и даже почти не вспоминала, что голодна. А когда вспоминала, принималась грызть ноготь. Шорька, зная хозяйку, предпочитал не вмешиваться. Потому свернулся клубочком на подушке и спрятал мордочку под пушистым хвостом.

Наконец, замок на двери клацнул, и внутрь вошел наш командир. Ну как «вошёл»? Влетел, как ястреб. Как ворон – с намеком на последствия. Спиральки его глаз вращались так быстро, что зрачки казались равномерно черными.

– И к чему была вся эта ложь?! – Его слова вторили грохоту захлопнутой двери.

– Я не лгал, – начала я. Про магические способности меня не спрашивали. Как я могла про них соврать?

– Лжешь! Ты лжешь прямо сейчас! – он указал пальцем в мою сторону, и если бы не его магическая ущербность, на моем месте тлела бы горстка пепла. – Я знаю, что ты женщина!

Ой.

– Ты хотя бы понимаешь, как ты подставила меня ради своих дурацких игр?! Это для тебя хиханьки да хаханьки, романтика опасности, приключения и прочая чушь, а меня бы судили за похищение!

– Какое похищение?.. – Я совсем запуталась.

– Или тебя специально подослали следить в мой отряд?!

– Никуда меня не под…

– Что ты хотела? Соблазнить и всё выведать?

– Я?.. Соблазнить?..

– Так вот. Ты отправляешься обратно в Талым первым же караваном! Я даже не пожалею денег на магов в сопровождение, чтобы тебя точно доставили на место и вручили прямо в руки градоправителю!

«Бабах!»

Это снова захлопнулась дверь.

«Чик-чик». Это провернулся ключ в замке.

Я плюхнулась попой на кровать и сразу поняла, почему Шорька выбрал подушку. Она – единственное мягкое место на постели.

Это может показаться странным, но мне полегчало. Прекратилась пытка ожиданием. Не нужно было изображать из себя парня, что уже порядком надоело. И судьба моя решилась. Не так, как хотелось бы. Но я еще могу написать и отправить отсюда письмо своему адресату. Если то, что у меня есть, ему действительно надо, возможно, моя судьба окажется не столь плачевной.

Осознав, что еды, как узнице, мне уже не дождаться, я заперла комнату на засов, поделилась с Шорькой припасенным на черный день сухариком и, с пожеланием, чтобы они там все подавились, скупердяи, полезла мыться в бочку. Воду я немного подогрела магией и позволила себе поблаженствовать. Мне удалось вчера урвать немного гигиены, но украдкой, со страхом, что в низенькую, темную, прогретую баньку в любой момент могут нагрянуть мои спутники. А теперь я могла просто расслабиться, в кои-то веки ни о чём не тревожась. А смысл тревожиться? Сегодня от меня ничего не зависит. А завтра я буду решать завтрашние проблемы.

Стоило мне одеться, как от двери раздалось «чик-чик». А затем «ба-ба-бах!»

– Кто там? – спросила я строго.

– Еда.

Я уже настолько проголодалась, что была готова съесть даже «кого». Отодвинула засов, и в образовавшуюся щель, прямо мне в руки, сунули поднос со снедью. Я растерялась на пару мгновений, чем и воспользовался посыльный, захлопнув дверь с той стороны. «Чик-чик» возвестило о том, что теперь не я от них заперлась, а они от меня.

Шорёк, предатель, который только что беспробудно спал, в один момент оказался на плече и защебетал на ухо, как он старался меня утешить, пока я была безутешна. Например, тем, что не путался под ногами. А это почти полдела. Я щедро поделилась со зверьком хлебом, смоченным в похлебке. Завершив ужин, я задумалась о том, что спать не хочу совершенно. Визит Дикого встряхнул меня, как баба бельё перед развешиванием. Ну и раз уж мне в кои-то веки никто не мешает, я вынула из сумки дневник.

«Я думал, что дома наконец-то обрету покой. Только теперь я понял, насколько безмятежными были дни в походе. Да, мы сражались с нечистью. Но, во-первых, мы знали, чего ожидать. Во-вторых, рядом со мною была Атайнин. С каждым днем я всё сильнее ощущал её отсутствие. Никто не мог её заменить не только в моём сердце, но и в работе.

Я с содроганием сердца, страхом и смутной надеждой ждал известий с границы. Со страхом – потому что боялся, что она окажется следующей жертвой после Меаджина. С надеждой – потому что до последнего допускал, что она передумает. Но таможенная служба доложила, что благородная флаобка покинула королевство.

Убийцу варвара найти не удалось. На постоялом дворе, где он остановился, сказали, что ушел Меаджин накануне вечером, ссылаясь на встречу. Предупредил, что задержится. Вещи в комнате оказались перевернуты, но при этом никто из постояльцев или работников ничего не слышал. Либо злоумышленник использовал артефакты, либо мог оказать влияние на свидетелей, то есть был магом жизни. Ни при себе, ни среди вещей у варвара не оказалось ничего ценного. Королевская Служба Благонадежности постановила, что Меаджин стал жертвой грабителей. Мне же не давала покоя эта встреча, которую варвар назначил сразу после возвращения.

Были и другие поводы для беспокойства. Например, случаи нападения нечисти в окрестностях столицы. Конвей ходил мрачный – я изредка встречал его в Академии. Мы не общались, – как и раньше, до экспедиции, – пока одним осенним вечером он не постучал ко мне в дом.

Я молча его впустил. Он молча прошёл и сел в кресло у камина. Я без слов достал из погреба бутылку вина, разлил в два бокала и устроился в другом кресле, рядом. Дома герцог наверняка пил что получше, но в гостях претензии высказывать не принято. Какое-то время мы сидели, глядя на огонь, потягивая напиток и думая о своём. Не знаю, о чём думал он, а я – об Атайнин. Это была такая моя ежевечерняя повинность – сидеть возле камина и думать о ней. В этот раз она была прервана словами Конвея:

– Ты тоже думаешь, что кто-то мог взять второй артефакт из Храма Науки?

Я качнул головой:

– Это не Атайнин. Она была слишком расстроена, когда мы перебирали вещи с места гибели Мэтта.

Рон кивнул:

– Судя по появлению нечисти, второй артефакт остался в столице. А у Атайнин не было возможности его подложить. Ты же внимательно