Жизнь и смерть наместника Ритхана - Екатерина Бакулина

Рука под шнурком зачесалась. Хотелось почесать и это отвлекало от посторонних мыслей. Интересно… Значит, защита действительно есть. И когда воздействие на разум усиливается, то начинает чесаться сильнее…

– Не мог просто сидеть без дела, – сказал Эйден совершенно честно.

Очень важно говорить правду. Столько правды, сколько вообще возможно, тогда за этой правдой легче спрятать немного лжи.

– Ты же понимал, что тебя здесь убьют?

– А может, я хотел умереть? – сказал Эйден.

– Хотел умереть? – самниец разглядывал его с интересом.

– Проклятие все еще со мной, – Эйден пожал плечами. – Тайра пыталась снять его, но не смогла. Я надеялся, но ничего не выйдет. Проклятие проснулось и скоро убьет. Ты видел, как умирают от этого проклятия? Я видел. Что бы вы ни сделали со мной, это будет быстрее и лучше.

Самниец ухмыльнулся.

– Не будь так уверен.

Эйден качнул головой.

– Хуже точно не будет. А так – вдруг мне бы повезло и я бы смог… ну, не знаю. Смог бы что-то изменить.

– Как изменить?

– Убить тебя, например, – Эйден фыркнул. Он смотрел на самнийца, прямо ему в глаза, чуть поведя плечами, стараясь незаметно сдвинуть нож в рукаве ниже, чтобы острие высунулось. И тогда можно попытаться перерезать веревки. Только думать об этом нельзя. Делать можно, а думать нет. Думать лучше о том, как умирали его мать и сестра – много лет назад. Их боль, их крики – до сих пор так живо встают в памяти.

Маг смотрел на него пристально. И те крики, без сомнений, он видел тоже.

Но что маг думает сейчас Эйдену все равно не угадать, поэтому стоит просто держаться своей линии.

– Ты хочешь меня убить? – спросил самниец.

– Это странно?

Самниец поднял бровь. Так, словно говоря: «Хм, интересно».

– Как знать, – сказал он. – Тебя хорошо учили.

– Значит, жить ты не хочешь? – окликнул голос от дверей.

Харо. Он подошел ближе и встал перед Эйденем, рассматривая его.

Вот Харо Эйдену не нужен. Ему нужен маг. Пытаться убить Харо сейчас бессмысленно, это уже не ничего не изменит. С ним и потом справятся. А сейчас стоит сосредоточиться на главном, потому что двоих сразу – точно не выйдет.

– А что, есть какая-то вероятность остаться живым? – удивился Эйден.

Харо засмеялся.

– Сомневаюсь.

– Тогда к чему это?

– Хочешь сразу к делу, да? – Харо рассматривал его. – Хорошо. Нам ведь стоит ждать имперских магов, да? Как скоро?

Главное самому верить в то, что говоришь, тогда ни один менталист не увидит подмены.

– Они будут здесь через три дня, – сказал Эйден. – Это уже не имеет смысла скрывать. Думаю, сейчас они у перевала на Хойновом хребте. Скоро будут здесь, и вам не справиться.

Харо наморщил лоб, оглянулся на мага.

– Он говорит правду?

Самниец задумчиво потер подбородок.

– Похоже на правду. Но таких, как он, хорошо учат правду скрывать. Спроси что-нибудь еще.

– Похоже? Так ты не уверен? – Харо был недоволен.

Самниец небрежно пожал плечами.

– Он не деревенский пастушок, и отлично знал, куда шел. Я, конечно, могу попытаться сломать его силой, но есть вероятность, что он умрет раньше, чем что-то расскажет, толку не будет. Он упрямый. Спроси у него что-то еще, я посмотрю на реакцию.

– Реакцию… – Харо скривился. Потом повернулся к Эйдену снова. – Как тебе реакция на такое!

И вдруг со всей силы врезал ему в зубы. Так, что Эйден даже охнул, покачнулся, чуть не упал вместе со стулом, тряхнул головой.

Но это даже неплохо, Эйдену на руку. Теперь, какое-то время, лишние движения руками за спиной не будут привлекать внимание, легче резать веревки. Сделать вид, пытается ровнее сесть, что от боли не можешь сидеть спокойно и ровно… что руки затекли, что сидеть совсем неудобно. Не слишком, но это дополнительная возможность, и руки стоит освободить как можно скорее, пока маг не взялся по-настоящему, потому что прямому давлению Эйден сопротивляться не сможет.

Сплюнул в сторону кровь.

– И что я тебе сделал? – он смотрел прямо на Харо. Надо бы чем-то отвлечь его, отвлечь их обоих. Что-то простое… – Ты ревнуешь?

И Харо прям дернулся, ноздри раздулись. Эйден попал?

– Ты спал с ней? – едва ли не взвизгнул.

А вот это просто отлично! Такой хороший ход, возможность немного уйти в сторону. И даже больше… ведь это важный для Харо вопрос. Больной даже, может быть. Если дворецкий сказал тогда, что Тайра его невеста, то это что-то да значит. Желание обладать. Ею самой или ее деньгами, это не важно. Но ухватиться стоит.

Тем более, пока веревка поддается плохо, нож так и норовит повернуться не той стороной.

Отвлечь. Потянуть время.

Чем дальше он не говорят об имперских магах, тем лучше. Сейчас Эйден о чем угодно готов говорить.

– А тебе, значит, не удалось? – он смотрел Харо в глаза и ухмылялся так нагло и самодовольно, как только мог. Пусть Харо злится. – Ты ведь знаешь, как магия хойне действует на мужчин? А? Тут прям невозможно устоять. Когда ее пальчики касаются твоей кожи… м-м…

И чуть прикрыл глаза даже, давая понять, что ему очень понравилось. И даже представить, как это было… как Тайра стоит совсем близко, как кладет свою ладошку ему на грудь… и просто мурашки по телу. Представить, чтобы и маг увидел тоже.

Нож, наконец, подцепил веревку удачно и дело пошло.

Вот только тут Харо не стерпел, врезал Эйдену снова. Куда сильнее в этот раз, так, что заныли все зубы и кровь на губе.

– Ублюдок! – шипит с ненавистью.

Ничего, это как раз не страшно. Пусть злится. Чем дольше злится, тем больше у Эйдена времени. А Тайре его дурацкие фантазии не повредят, она взрослая женщина и все поймет. Главное, чтобы жива осталась. Чтобы из Солеро успели вовремя… но об этом совсем нельзя. Лучше представить Тайру, как она смотрит на него. И даже то, как тихо говорит: «Поцелуй меня». Это личное, но… это не имеет значения. Только жизнь…

– Он тебя провоцирует, – сказал самниец. – Тэм, ты разве не видишь? Он тянет время и переводит разговор. А ты ведешься, как мальчишка. Спроси его, какие сведения он успел своим передать.

И вот тут… что-то накатило. Чуть поплыло в глазах. Это маг решил вмешаться, не просто считывая мысли, по верхам а копнуть глубже? Сопротивляться такому…

Но еще удается представить, что запястье чешется и надо почесать. Ножом о веревку. И чешется почти нестерпимо. Что именно там…

Хотя отчетливо чешется в другом месте, левая рука у локтя, там где шнурок. Но об этом думать нельзя, можно представить только, что у запястья. И представить так ярко, думать об этом, чтобы видел и маг. Чтобы даже маг видел не то, что есть на самом деле.