Добрые соседи - Екатерина Лесина

– Да.

Сок он налил в жестяную кружку, слегка смятую сбоку.

– Извините, другой нет.

– Там в шкафу посуда, – Астра показала на шкаф. – На нижней полке, в коробке. И кружки есть красивые. Странно, что Розочка еще не добралась.

– Заберете?

– Зачем?

– Потом, когда я уйду. Если она была вашей бабушкой, то это ваше наследство, – маг протянул не пряник, но плюшку, посыпанную темным сахаром. Местами он подтаял, но так даже вкуснее.

Почему-то мысль о том, что рано или поздно он уйдет, Астре не понравилась.

Верно потому, что он уйдет, а кто-то придет. И не факт, что с этим человеком у нее получится разговаривать. У нее как-то совсем не получается разговаривать с людьми.

– Значит, Розочка должна расти с вами?

– Да, – она отхлебнула из кружки и зажмурилась. Сок, приправленный силой, – а он и сам не понял, что сделал, – был на редкость сладким.

И… сытным?

– Хорошо. Простите за мое любопытство… и если вопрос покажется вам бестактным, то можете не отвечать. Но… она ведь чистая дива? Я ее воспринимаю именно так.

– Да.

– А ваш…

– Любовник? – было забавно видеть, как он смущается.

– Он человек? – неприятное ему слово маг проигнорировал.

– Да.

– Но… тогда…

Астра покачала головой.

– Бабушка сказала, что это тоже часть дара… что… когда-то раньше, когда дивов было мало… наверное, как сейчас? Нас ведь мало, да?

– Да.

Хорошо, что врать не стал.

– Так вот, тогда многие брали в жены или в мужья существ иных рас. А вот дети рождались дивной крови. Это уже потом, когда стало больше, тогда дивы возгордились. И решили, что они стоят над прочими, и больше не делились кровью… за что и случилась расплата.

Астра тихонько вздохнула.

– И да, если у меня будут другие дети, то они тоже родятся дивами. Вас ведь это интересовало? Только… опять же, бабушка говорила, что дети у нас появляются только тогда, когда мы их хотим. Правда, я не уверена, что хотела ребенка, но, наверное, хотела, если она появилась. То есть так вышло.

– Благодарю, – маг слегка склонил голову. И в этом поклоне не было и тени насмешки. – Что ж… в этом случае мне остается лишь надеяться, что когда-нибудь вы встретите человека вас достойного. Или не человека.

Астра пожала плечами.

Встречать кого-то ей совершенно не хотелось. Наверное, она совсем повзрослела.

Или нет?

– Мне бы с Розочкой справиться, – сказала она, и прозвучало это жалобно.

– Справитесь, – маг улыбнулся. – А насчет этого… Эльдара… не беспокойтесь. Если ему и вправду дорога карьера, то он о вас забудет.

Что ж, некоторым обещаниям хотелось верить.

Ниночка возлежала на диване и думала о том, что быть чьею-то музой – занятие в высшей степени скучное и неблагодарное.

– Подбородок выше, – скомандовал ее мучитель, который ныне не вызывал никаких чувств, кроме, пожалуй, раздражения. – И больше страсти во взгляде, больше!

Куда уж больше?

Ниночка представила, как берет один из тюбиков, разбросанных по мастерской в неком подобии творческого беспорядка, и выдавливает содержимое его на голову этого горе-живописца.

– Вот так! – радостно воскликнул он, подпрыгнув на месте. – Запомните этот настрой!

А что тут запоминать.

– И держите, держите…

Сеанс начался.

И значит, следующие несколько часов Ниночке придется провести на шелковых покрывалах в окружении шелковых же подушек, одетой в какой-то совершенно непотребного вида халат. Одалиска она, потому как юные и неискушенные ведьмы не имеют такой популярности, как юные, но уже искушенные одалиски. И ладно бы просто лежать, так нет же, в выверенной позе, до жути неудобной, без возможности пошевелиться, уставившись в одну точку.

Хоть ты деньги возвращай…

– Ах, милая, – сегодня Путятин был в настроении.

И кистью махнул.

– Я понимаю, что служение музам не каждому дано… ты устала?

– А сам как думаешь? – огрызнулась Ниночка и пальцами пошевелила. Пальцы затекли, и ноги тоже затекли, и руки. А уж подушка, на которую она опиралась, и вовсе стала будто каменной.

– Потерпи, осталось недолго. Пару набросков. Хочешь чаю?

– Хочу.

Самое, пожалуй, отвратительное в нынешней ситуации – это то, что Путятин вел себя и вправду, как живописец, всецело одержимый работой. И на Ниночку он смотрел с восхищением, но не более того.

А ведь перспективный.

Ниночка узнавала.

У тетки.

А та, заслышав фамилию Путятина, лишь удивилась:

– И как это его сюда занесло-то? Надо же… дорогая, это твой шанс!

Почему-то радости этакая чудесная новость не вызвала.

– Подумай сама. Тридцать два года, а еще не женат.

– Почему?

– Понятия не имею, – тетушка пожала плечами. – Нам не это важно. Он не женат, но уже известен.

– Тем более странно, – заметила Ниночка, потому как и вправду было странно, чтобы мужчина подобных немыслимых достоинств – молодой, красивый, известный и москвич – да на свободе гулял.

– Наверняка любовница имеется, может даже в министерстве…

– На ней бы и женился.

– Скорее всего замужем, но с любовницей поладить куда проще, чем с законной женой, – тетушка все-таки обладала немалым опытом, который волей-неволей наделил ее мудростью и весьма специфическим взглядом на жизнь. – Поверь, от хорошей любовницы пользы будет куда больше, чем от дурной жены.

Терпеть любовниц у своего, пусть пока не состоявшегося, но всяко потенциального мужа Ниночка не собиралась. Как и спорить с тетушкой.

Ни к чему.

Вот если любовница и вправду имеется, а не в теории… а если нет?

И она, повинуясь порыву, вытянула ножку еще больше. Шелковые полупрозрачные шароварчики поползли вверх, обнажая не только щиколотку, но и голень.

– Вот так чудесно! – воскликнул Путятин, прячась за мольбертом.

И тело-то обнаженное на него действует вовсе не так, как на обыкновенного мужика. Взять хотя бы первый сеанс, к которому Ниночка готовилась… тщательно готовилась. А он, велевши раздеться, покрутил ее в одну сторону, в другую и поморщился, будто увидел вовсе не то, чего ожидал.

– Юной ведьмы из вас не выйдет, – сказал Путятин и ткнул кистью в грудь. В ее, Ниночкину, обнаженную грудь, которой она немало гордилась, ибо не только она признавала эту грудь всецело замечательной, что размером, что формою. А этот вот тыкал. Безо всякого почтения, не говоря уже о том естественном чувстве, которое должно возникать у мужчины при виде столь совершенной груди. – Большевата.