На суше и на море - Дмитрий Романтовский

– Разница в часовых поясах, – уточнил осторожный бек. Там у них до двенадцати ноль-ноль еще о-го-го!..

– Хорошая версия, – покладисто одобрил Скуратов, принюхиваясь. – Советую вам и придерживаться ее, когда Баранов начнет ныть. Он тут испереживался весь, несчастный.

Карусель продолжала греметь:

Здравствуй, мама!

Возвратились мы не все.

Босиком бы пробежаться по росе!..

– Чего переживать-то? – соскакивая со слоника, гнусаво заныл Задов. – Вот у меня, товарищ Скуратов, действительно трагедия…

– Это верно, – согласился Малюта. – Чего переживать? Я так ему и сказал: не переживай, Баранов. Найдет Илья вашего Олафа и аккурат к митингу и привезет…

– К митингу? – уточнил Батыр, приглядываясь к расцветающим над лесом праздничным фейерверкам.

– Ну да, – усмехнулся Скуратов. – Сюрприз. Тут у нас гости из главка и Норвегии. Сам председатель имперского комитета ветеранов прилетел. Речугу толкнет! Будет на плацу вручать Олафу орден. Награда нашла героя, называется. Следопыты в главке отыскали эту челобитную наградную. Сколь лет пропылилась челобитная, а нашлась, родная. Так-то! Никто не забыт и ничто не забыто! Вас это, кстати, тоже касается…

– В смысле наград? – оживился Лева.

– В смысле дебоша, – пояснил Малюта и одобрительно хмыкнул. – «Коровьи джедаи» полчаса назад прислали официальный протест. Говорят, что вы в какой-то там местной реальности полгорода у них спалили. Владимиров по случаю праздника даже разбираться не стал, а ноту под сукно сунул, в долгий ящик. А может, и сжег ненароком, по привычке. Короче, дело закрыто, спите спокойно. Только вот что, Илюша: с бека и Задова за опоздание спроса нет, а ты… того. У тебя же отпуск, кажись. Так вот, на тебе отпускной и вали отсюда на недельку-другую. Есть где отсидеться?

– Есть, – секунду подумав, согласился Илья. – Меня тут на свадьбу пригласили.

Он протянул руку за пергаментом с печатями и гербом, но Малюта вцепился в отпускной лист крепко.

– А ты, часом, ничего не забыл?

Илья помедлил, затем протянул Скуратову звякнувшую авоську и проворчал:

– Последнее даже Хохел не берет, жмот ты старый.

– Да я вообще-то не об этом, – засмеялся Малюта, но авоську не отдал. – Ладно, будем считать, что проставился. Слушай, Тимофеевич, тебя Владимиров разве не просил значок какой-нибудь эксклюзивный привезти? Для ветерана из главка. Дедок – коллекционер страстный.

– У бека, – хмуро буркнул Илья, возвращаясь в расписные сани, и тихо cказал карусели: – Побыстрее, милая. Душа горит.

И карусель заиграла свадебный марш Мендельсона, кружась в стремительном вихре.

Задов скучал, облокотившись на шлагбаум заставы. В наряд по контрольно-пропускному пункту он заступил на пару с Хохелом. До полуденной жары было еще далеко, со стороны моря налетал свежий ветерок, ласково шевеля роскошный чуб, торчавший из-под каракулевой кубанки с малиновым верхом. Этот чуб, почти полностью прикрывавший правый глаз, был предметом особой гордости Задова и придавал ему лихой и бесшабашный вид. Хохел же отпросился у Левы, как у старшего по КПП, смотаться на пару часов в Лукоморье по своим делишкам. Лева согласился с легким сердцем и одним условием: у него закончилось курево, и Щирый должен был прикупить кисет табачку. О папиросах Лева даже не мечтал: до ярмарки оставалось еще два месяца. При определенной доле везения можно было разжиться куревом по сносной цене у заезжих купцов из Укляндии. Хохел клятвенно обещал приложить все силы. Неожиданных проверок по службе на заставе давно не опасались, и Задов безмятежно ждал напарника.

На тот день заместитель командира по высокому моральному духу объявил коллективный поход на рыбалку в целях сплочения коллектива. Больше всех радовался штабс-капитан Нестеров. Он взял напрокат у подводников острогу для охоты на акул.

Задова и Хохела немедленно определили во внеочередной наряд по заставе. Несмотря на вредный и скандальный характер, оба не возражали, а в душе были даже рады: дети земли, они несколько опасались и сторонились авиатора.

Задов вывернул карманы бриджей. Жалких табачных крошек не хватило бы на затяжку и карлику. Лева вздохнул и вслух сказал: «Эх, курнуть бы!» В ответ послышалось: «Налетай! Покупай! Не проходи мимо, честной народ!» Задов осторожно посмотрел на небо. Солнце только карабкалось по небосводу, до полудня было еще далеко. Огляделся вокруг: никакого народа вблизи не наблюдалось, а уж честного тем более.

Голос не унимался: «Минздрав реальности не врет – отечественные сорта табака полезны круглый год». Лева заглянул за будку. Перед ним стоял коробейник с огромным лотком, с широким кожаным ремнем через плечо. Задов ахнул и даже не поинтересовался, откуда взялся офеня. На лотке лежали открытые пачки с папиросами, ровными рядками стояли разномастные баночки с табаком, лежали листы разноцветной бумаги для самокруток. На откинутой крышке были закреплены проволокой трубки и мундштуки на любой вкус из дерева, кости и морской пенки.

Задов сунул руку в карман и тяжко вздохнул. Ничего, кроме гнутой пивной пробки, пальцы не нащупали. На днях он отмечал день ангела в офицерском кафе, а прослыть жлобом в отряде страшились все, кроме Хохела.

– У вас сегодня счастливый день, – не унимался коробейник, выставив вперед ногу в щегольском новом лапте. – Наш приказчик проводит бесплатную акцию: можно взять по одной штуке товара бесплатно, а то, что придется по вкусу, потом можно будет купить со скидкой, – он поднял указательный палец. – Не лаптем щи хлебаем, идем в ногу с цивилизованным миром.

«Вот свезло так свезло», – пронеслись мысли в голове под каракулевой кубанкой.

Лева достал пустой портсигар и, щелкнув крышкой, произнес через губу, напуская равнодушный вид:

– Показывай товар, купчина.

Было видно, что такое обращение польстило простому коробейнику, и он с жаром начал расхваливать товар.

– Папиросы «Беломорканал».

– Боже упаси! – Леву аж передернуло от нахлынувших воспоминаний. На стройке века ему пришлось изрядно потрудиться: валить лобзиком вековые ели.

– «Герцеговина Флор»? – ничуть не смутившись, продолжил коробейник.

Первые папиросы легли в портсигар. Лева зацепил ногтем парочку, вслед за ними отправилась коричневая англицкая пахитоса «Питер».

– Рекомендую сигаретку без фильтра «Аврора», – доверительно произнес продавец. – Не забудьте душистый турецкий табачок попробовать – «Грезы Востока».

Леву долго упрашивать не пришлось. Последней в портсигар еле влезла папироса с нарисованным на бумаге синим парашютом. Такую татуировку он видел у командира на плече, когда парились в бане. Задов с сожалением захлопнул портсигар, полный под завязку.

– Настоящего ценителя сразу видно. – Коробейник чуть заметно усмехнулся в бороду. – Походный кальян не нужен? О-ч-чень скрашивает одиночество в пустыне, – и указал на маленькую стеклянную колбу с коротким шлангом, в которой клубился ядовитый зеленый дымок.