Рождественские тайны - Донна Ванлир

– пройдет совсем немного времени, мы вернемся после медового месяца, соберемся под одной крышей, – и они назовут его папой.

Мама сжимает мою руку, и мы вместе идем по проходу. Я улыбаюсь при виде огромного количества гостей.

Оглядываясь назад, я испытываю удивление и благодарность, вспоминая всех, кто мне помог. За прошедший год было немало обыденных и все же чудесных моментов, которые я никогда не забуду. В них нет ничего сенсационного, зрелищного или загадочного, достойного вечернего выпуска новостей или дневного ток-шоу, но все они доказывают: мы здесь, чтобы помочь друг другу сдвинуть с дороги валун.

Только так можно обрести сокровище.

Рождественское письмо

Посвящается моему отцу Арчи,

который служил в морском флоте

Благодарности

Особая благодарность:

Трою, Грейси, Кейт и Дэвиду за любовь к Рождеству и создание рождественской атмосферы в нашем доме;

Джен Гейтс и Эсмонду Хармсуорту за вашу веру и преданность;

Джен Эндерлин, Мэтью Балдацци, Майклу Сторингсу, Рэйчел Экстром и сотрудникам «Сент-Мартин Сейлз» за ваш невероятный профессионализм;

моему старому другу капитану Брайану Роллсу, служащему армии США, за то, что помогал мне разобраться в премудростях военного дела. Я очень уважаю Вашу службу на благо страны!

Мэри Уикли за бесценную помощь, любезность и доброту;

Энн-Фрэнсис Баркер, Кэрол Консиглио, Линну Куку, Ким Коттон, Даване Хант, Дороти Лей, Кэрри Мак-Пик, Мисти Ригз, Рене Слай и Элизабет Свитт за ваше золотое сердце.[4]

«Семья, которую вы создадите, важнее семьи, в которой вы родились».

Ринг Ларднер

Глава первая

«Все в мире тленно.

Неуловимый лик вселенной

Меняется из года в год».[5]

Генри Уодсворт Лонгфелло

ГРЕТХЕН

30 ноября

Странная штука – жизнь. Едва вроде начинаешь понимать, что к чему, и все устаканилось, как наступает неизвестное завтра.

Дети с визгом носятся по пустому дому, радостно слушают эхо, гуляющее меж голых стен. Итан с сияющей улыбкой обследует каждый уголок, рассуждая, куда мы поставим этот шкаф или тот сервант. Весь в отца. А вот Эмма похожа на меня. Тщательно продумывает, как расположить свои вещи. Голубые глазки, словно два огонька, сосредоточенно блестят на смуглом личике, пока малышка пытается найти в своей спальне подходящее место любимому плюшевому кролику по кличке Сахарок. В шесть лет у меня тоже была любимая мягкая игрушка – пес Генри. Он и сейчас со мной – упакован в одной из коробок. А Итан, когда ему исполнилось шесть, заявил, что уже большой и в мягкие игрушки больше не играет. Впрочем, я заметила, что, садясь в машину, он взял с собой одноухую собаку Фриску. Похоже, порой всем нам, независимо от возраста, тяжело расстаться с дорогими сердцу вещами.

Тучи хмурятся, затягивают небо сплошной пеленой. Ненавижу переезжать поздней осенью. Все вокруг серо и голо, накрывает гнетущее ощущение пустоты. Но это сегодня. Завтра будет лучше.

– Грузовик подъехал! – кричу от окна гостиной.

Звонит телефон. Это мама.

– Они только припарковались, – говорю я. – Пусть твои ребята приезжают, как им будет удобно.

Я уехала из дома шестнадцать лет назад, когда поступила в колледж. Мы с Кайлом всегда хотели жить поближе к родителям, вот только не могли выбрать, к чьим именно. Родители Кайла по-прежнему живут в маленьком городке в Оклахоме, где он вырос. Но если бы мы туда переехали, мне пришлось бы слишком долго добираться до работы – в то время я трудилась ассистентом зубного врача. Мои родители в разводе. Когда мы с Джеффом были подростками, они поняли, что больше не могут жить вместе. Я всегда их любила, однако простить смогла лишь спустя много лет. Папа обосновался в небольшом городе в Аризоне рядом с детьми от второго неудавшегося брака, нянчит внуков. А мама – далеко и от меня, и от Джеффа. Да и не особо-то она в нас нуждается. Мириам Ллойд Дэвис – особа независимая. Но я решила, что Эмме с Итаном нужно быть ближе к бабушке. И теперь мы всего в трех кварталах друг от друга. Ближе некуда.

Итан стрелой проносится мимо и выскакивает на крыльцо. Хотя какое же это крыльцо – так, маленькая ступенька со скромным кустиком перед входом. Открывается дверь соседского гаража, на подъездной дорожке появляется автомобиль. Итан машет женщине за рулем, будто старой знакомой, а она медленно подкатывает к дому и наблюдает, как грузчики отворяют двери кузова, выставляя на обозрение наши драгоценные пожитки. Останавливается, открывает дверцу и с каменным лицом смотрит на грузчиков.

– Привет, – говорю я, ежась от холода.

– Мы только сегодня переехали. – Итан шагает ей навстречу. – Как вас зовут?

– Мелисса.

Ни полная, ни худая, не красавица, но и не уродина. Каштановые волосы небрежно пострижены, пальто великовато. Рукава длинные, лишь кончики пальцев виднеются.

– Я Гретхен, – представляюсь, вставая рядом с Итаном. – У меня еще дочка есть, Эмма. Она в доме.

Кивает. Полное безразличие.

– Эмме восемь. Она меня на два года старше, – сообщает Итан. – Мой папа служил в армии. У нас столько медалей!..

– В самом деле? – произносит Мелисса с недовольной миной. Обычно так себя ведут, когда что-то не нравится – суп, новый ухажер, неудачный бюстгальтер или какой-нибудь политик.

– Ну что ж, – говорю я, ведя сына к грузовику, подальше от мисс Недотроги. – У нас еще уйма дел.

Она не предлагает помочь, не спрашивает, откуда мы и какими судьбами здесь оказались. Я провожаю грузчиков в дом, показываю, какие коробки куда ставить. Чтобы облегчить себе работу, я каждую подписала: «кухня», «спальня 1», «спальня 2», «гостиная».

Во двор въезжает мамина машина, останавливается за грузовиком. Мама приехала со своей лучшей подругой Глорией. На ней строгие темные брюки и зеленый шерстяной свитер.

– Ты ведь не собираешься работать в таком виде, мам, – говорю я, направляясь к машине.

Итан тут же льнет к бабушке, а Глория обнимает меня так крепко, словно не видела лет двадцать. Хотя мы встречались всего три месяца назад, когда я приезжала смотреть жилье. Она-то, по крайней мере, одета подобающе – в джинсы и простую хлопковую рубашку.

– Что бы ты ни делал, – парирует мама и тянется поцеловать меня, – это не повод выглядеть, как беженец.

– Так вот, значит, кто мы, – обращается ко мне Глория. – Беженцы.

До сих пор удивляюсь, как мама с Глорией умудрились стать лучшими подругами. Мама – само воплощение британской сдержанности, начиная с речи и заканчивая гардеробом. Глория, бойкая уроженка Джорджии, одевается на барахолке. Но они понимают друг друга. Глория больше десяти лет вдовствовала и только два года назад вышла