Дочка, не пиши! - Катерина Шпиллер

Про свойство человеческого мозга: да, ты прав, есть у него такое свойство. И у твоего мозга оно есть. Ты счастливым образом стираешь в своей памяти то, что должно бы мучить любого нормального родителя. Я тебе, отцу, говорю: мне было плохо, я была несчастна и указываю на некоторые (всего лишь некоторые!) факты. Ты говоришь, что не будешь это обсуждать. Опять же – твое право. «Непристойно обсуждать» – почему же? Стыдно? Страшно? Это я могу понять, но тогда не говори, что это – неправда. Потому что я буду продолжать утверждать, что все так и было. Потому что так и было! Просто это правда, которая очень неприглядна и неудобна. И не вписывается в образ. Но я – тоже человек и, как мне кажется, имею право на жизнь. И буду отстаивать это свое право.

Неправда, ты не жалеешь меня. Никогда теперь в это не поверю. Ни грамма жалости ни ко мне нынешней, ни ко мне маленькой.

А если мама сейчас «сверху» все видит и видит меня (в это я, правда, не верю), то ей должно быть очень плохо от того, какие руины остались после нее…

После этого моего поста отец снова ушел в личную переписку. Думаю, потому что почувствовал слабость своей позиции и не хотел допускать, чтобы я публично побивала его аргументы. И боялся, очевидно, что в запале я еще много о чем могу его спросить прямо там, в форуме… Вот его следующее личное письмо.

Катя! А ведь я только говорю об одном: не ври. И больше ни о чем. Ты приводишь слова мамы:

«– Знаешь, я с самого детства, и Сашкиного, и твоего, очень боялась, что вы будете видеть перед собой мать-неудачницу. Мне всегда казалось, что это самое страшное. Дети должны видеть свою мать всегда с прямой спинкой, победительницу, успешную и гордую. Поэтому я так страдала, пока не получилось то, что получилось.

Я, помню, очень удивилась, хотя не сказала ничего: мысли по этому поводу еще не оформились».

Но ведь потом они оформились, и ты написала любопытный материал «Мы сами сеем семена неудач». Он начинался так: «Я должна держать спинку перед ними!» – так говорила моя мама. Она твердила эти слова как заклинание, имея в виду под «ними» своих подрастающих детей – меня и моего старшего брата». А кончался: «Знаешь, доча, – говорит теперь моя мама, – „прямая спинка“ очень даже помогла мне преодолеть все жизненные гадости. Так что я благодарна вам, детки мои, за то, что не позволили мне раскиснуть». А уж как мы благодарны тебе, мама!»

И я же это помню!

Зачем ты вытащила в Интернет мое личное письмо? Ведь опять вранье. В письме говорится: «Мне показалось, что это заняло немного времени, но Галя, ждавшая меня, когда я приду к ней, сказала: „Как ты долго сегодня работал“. Это ей показалось, что я „долго работал“, а я не мог этого сделать по определению. А ты написала, что я надолго застрял над твоим сочинением. Ну, как могло такое быть? Ну, что это?

Извини. О чем я думаю и пишу? Конечно, о ерунде по сравнению с моей потерей. Так что можешь не отвечать на это послание (хотя я его писал весьма серьезно и только сейчас понял всю мелочность всей этой истории на фоне такой потери).

Я ответила отцу.

По поводу потери я тебя прекрасно понимаю. И я писала тебе об этом в своем письме, потому что мне стало тебя безумно жалко. Что говорить об этом теперь, когда ты так напал на меня по поводу якобы вранья? Для чего это копание в диагнозе, в причине смерти? Я понимаю, что проще всего обвинить меня в этом. Но это так глупо, что я даже не знаю, что тут еще обсуждать? Долго ты сидел за компом, недолго – неужели и это так важно? Неужели это важнее того, что ты не ответил ни на один мой вопрос? Ты их игнорируешь, возвращаясь все время к конкретной причине кончины матери, как бы подлавливая меня на лжи.

Да, я писала тот материал про «спинку»… Так ты так и не прочитал полностью мою книгу? Да, я признаюсь там сто пятьдесят раз, что большую часть жизни имела не свое мнение, а ваше. Что была под полным и абсолютным вашим влиянием. Я написала и об этом тоже! И что в результате этого резала себе вены! Ты и это не заметил? И это «пустяк» или «ложь»?

Неправда то, что я не чувствовала любви матери? Ты мне будешь говорить, что это – неправда, а я, по-твоему, должна тебе внимать? Или все-таки я буду доверять своим собственным чувствам, которые душили меня всю жизнь?

Ты не был ко мне равнодушен? Возвращаю тебя ко всем предыдущим вопросам: любящий отец не заметил бы всего происходящего, по-твоему? Ты хочешь оспорить, что ты – равнодушный отец? Разве, прочитав мою книгу, ты ужаснулся тому, что происходило с твоей дочерью на протяжении десятков лет? Нет. Значит, я права и не солгала ни в чем.

Еще можно припомнить передачу «Большая стирка» с Малаховым, где я пела вам с матерью осанну. Вот тогда я лгала, потому что на самом деле мне жилось плохо с вашими мерками, мне ужасно жилось с вашим ныне любимым Шуричком, но я и думать не смела перечить, возражать и критиковать родителей. А вам это нравилось. Вам только этого и было надо. Вам было плевать, что у меня в душе творится. Я пыталась пару раз поговорить с мамой, но… Читай мою книгу, там все написано. Не хочешь читать – твое право, но тогда и не обсуждай ее – попадешь впросак.

В Интернет я вытащила всего лишь одну фразу из твоего письма. Ты же обвинил меня во лжи, я не имела права защищаться? Ты публично заявил, не прочитав книгу, что я лгу, не приведя ни одного доказательства.

Диагноз смерти мамы? Напиши мне, какой был на самом деле, я поправлю.

Я отвечаю на все обвинения, а вот ты только нападаешь, не отвечая ни на один мой конкретный вопрос. И я знаю почему. Тебе нечего сказать, кроме одного: «Ты врешь». А я не вру, папа. И всегда и всем (кроме хамов типа придурка Режабека) отвечаю на письма. И на все вопросы тоже.

Твои нападки напоминают претензии к журналисту, который «исказил» действительность, написав, что у убийцы были зеленые шнурки, тогда как они на самом деле синие.

Я уж не говорю об Алисе (твоей единственной внучке), которую вы с матерью и подвластным вам Шуричком жестоко и несправедливо обидели ни за что, отправив ее, таким образом, к психиатру. И это неправда?

Потеря – страшная. Руины – тоже страшные…

Вскоре я получила ответ от отца.

Когда человеку плохо, за это ответственны его близкие люди. Плохо было тебе – за это ответственны я и твоя мама во время твоего детства. Было бы абсурдно утверждать что-то другое. Сейчас плохо мне – и за это ответственна ты.

Я не буду обвинять тебя во вранье. Ты в своем ответе нашла хорошую формулировку: «Об этом я понятия не имела». Как и о многом другом. А я и Галя тоже «понятия не имели» о многом известном тебе. Это не попытка оправдания ни нас, ни тебя. Просто констатация положения вещей. И мне в мои за 70, и тебе в твои за 40 глупо спорить с этим. Давай и не будем.

Именно при таком положении вещей я не буду – повторяю в третий раз – обсуждать содержание твоего сочинения. Ты же в нем выразила, что хотела. Вот и хорошо. Обрати внимание: в своих письмах, несмотря на их атакующий стиль, ты невольно то и дело начинаешь самооправдываться. Зачем? Ты, повторю, и так все сказала.