Комфлота Бахирев - Борис Царегородцев

– Господин полковник, я тут прошелся по городу… Надо что-то делать. Грабят! Ну это еще полдела, но вот то, что убивают мирных жителей и насилуют, это уже никуда не годится. Мне пришлось задержать тут неподалеку парочку таких – убийц, мародеров и насильников в одном лице.

– Ваше превосходительство, неужели это кто-то из моих?

– Не беспокойтесь, это пока не ваши, а из армянского батальона. Но я и не удивлюсь, Николай Васильевич, если и твои гаврики промышляют мародерством, так как нами были замечены шарящие по домам солдаты. Надо что-то предпринять против убийств. Кто командует армянским добровольческим батальоном?

– Да есть один такой по фамилии Канаян, но в этом батальоне все называют его «генерал Дро».

– Надо пригласить этого «генерала» на беседу и предупредить, если его люди будут и дальше заниматься такими вот делами, то придется парочку-другую расстрелять, чтобы другим неповадно было.

– Его сейчас в городе нет, он отправился в тот самый лагерь, где турки содержали его соплеменников, и я не уверен, что после увиденного там он будет сдерживать своих людей. Мне докладывал штабс-капитан Завьялов – это его батальон занимал тот лагерь, – там поблизости в огромной яме десятки разлагающихся трупов, едва присыпанных землей. А сами узники больше похожи на мертвецов, чем на людей.

– Полковник, я понимаю и их, и вас. Но надо прекратить бессмысленные убийства в городе. Нам тут надолго придется задержаться, а зачем нам в городе эта вонь от разлагающей плоти, потом, не дай бог, приключится какая-то эпидемия. А армянский батальон нужно вывести из города, пусть готовят оборону на прибрежной дороге на той стороне бухты, к востоку от города. Если что, то корабли его поддержат артиллерией.

– Ваше превосходительство, вам надо к генералу Лобачевскому с этим вопросом.

– Ну что ж, Николай Васильевич, тогда у меня к вам просьба: сейчас зайдем к генералу Лобачевскому, там и обговорим.

С Лобачевским я не был знаком и увидел его сегодня в первый раз. Но его на эту должность назначил сам генерал Юденич, и значит, это боевой генерал.

Генерал меня принял, как только ему доложили обо мне. В кабинете он был не один, тут присутствовал и мой флаг-офицер – Вердеревский. После взаимных приветствий мы расселись на низеньких скамеечках для продолжения разговора.

– Господин генерал! Поздравляю с победой! – искренне проговорил я. – Потеря менее двухсот человек в обмен на город – это совсем мизерные потери по сравнению с теми, что сейчас происходят каждый день на германском фронте.

– Да, победа вышла славная, и этого от нас никто не ожидал, в особенности сами турки. Нам теперь остается только закрепиться тут, а на такой позиции, как эта, мы можем обороняться вечно. Туркам без флота город обратно не взять. Да и турки за последний год пошли уже не те. В большинстве их лучшие полки были выбиты нами под Саракамышем и Эрзерумом, а в Галлиполи нашими союзниками. Будь тут хотя бы полк немецкой пехоты, нам пришлось бы несладко и потери были бы многократно большими. Или нам пришлось бы перед высадкой стереть весь город огнем броненосцев.

– Господин генерал, зачем нам сравнивать турок и немцев, мы все знаем, как воюет немец, да вы и сами убедились в этом по действиям только одной батареи, где были немцы, а не турки. Теперь город наш, и я намерен организовать здесь передовую базу для нашего флота, и нам надо обезопасить город от турок. Для этого нужно занять все дороги к городу, как говорят мои авиаторы, производившие разведку окрестностей, их тут всего три. Я думаю, что в этом вы меня поддержите. Послать по две-три сотни солдат на перевалы с парой пулеметов да с одним орудием, и они смогут там обороняться от полка или даже двух. И это надо предпринять немедленно, пока турки не очухались и сами не закрепились на перевалах. А для того чтобы потом выбить их оттуда, нам придется положить значительно больше людей, чем было потеряно при захвате города.

– Я сейчас же отдам распоряжение. Господин полковник, – Лобачевский обратился к Воробьеву, – один ваш батальон уже контролирует дорогу в районе Аянджыка, что идет вдоль побережья на запад.

– Так точно, ваше превосходительство.

– Что вы о ней можете сказать? Там возможно наступление большими силами?

– Дорога эта идет в относительной близости к побережью и, похоже, не имеет неподалеку от города перевала. Возможно, где-то дальше и есть такой перевал. А то, что она идет вдоль побережья, это только нам на руку, так как ее будет легко удержать с помощью корабельных орудий.

– Вот что, полковник. Направьте людей по этой дороге еще верст на двадцать пять и разведайте ее насчет перевала. Не найдете таковой, значит, закрепляйтесь на самой высокой и выгодной для обороны позиции в тридцати верстах от города. Обследуйте все тропки в сторону от дороги, чтобы турки не смогли вас обойти и ударить в тыл. Найдите среди местных жителей проводников, чтобы они показали вам все щели, откуда могли бы выползти турки. И вот еще что: направьте срочно роту-две – нужно проверить дороги и тропки на юг от селения Аянджык и где нужно поставить заслоны.

– Надо бы и полковника Мартынова с его пластунами озаботить точно таким же заданием, проверить все возможные пути подходов к городу. Они более привычны к таким делам, чем солдаты Воробьева.

– Да-да, пожалуй, будет правильнее послать пластунов, да и люди из армянского батальона более привычны к горам. Полковник Воробьев, как и было сказано ранее, за вами дорога на запад. Оставляете там один полк. Всеми остальными силами организовываете оборону на перешейке.

– Господин генерал, тут такое дело… пока я сюда добирался, в городе увидел нелицеприятные действия со стороны наших солдат. Некоторые занимаются – извините меня – грабежами и насильничают, а солдаты из армянского батальона и убивают в придачу без причины. Я арестовал двоих таких убийц и насильников, они там внизу под охраной моих людей. Есть предложение армянский добровольческий батальон полностью вывести из города и поручить им оборону дороги в районе селения Герзе. А насчет этих двух насильников надо будет поговорить с их командиром.

– Весьма прискорбно, что они так поступают, но это месть. Вы, адмирал, не видели и не знаете, что вытворяли турки с их народом, они уничтожили десятки тысяч армян, а возможно, сотни. Так что, если наши добровольцы и убили тут в городе десяток-другой, то это только капля в море по сравнению с тем, что сотворили турки. Но я поговорю с Канаяном, чтобы он придержал своих, и давайте отдадим ему его воинов, он сам разберется со своими людьми.

– Если вы считаете, что так будет лучше, ну что ж, я не буду настаивать на наказании этих двоих, а также вмешиваться в ваши взаимоотношения с армянскими частями.

– Ну вот и договорились. А я сейчас же отправлю посыльных за полковником Мартыновым и за командиром армянских добровольцев. Надо будет согласовать дальнейший план наших боевых действий.

Не прошло и трех часов нашего ожидания, когда первым прибыл командир армянского батальона – Канаян. На него было страшно смотреть, его лицо было багровым от злости, а руки подрагивали, он не знал, куда их деть, все время хватался за рукоятку кинжала, а когда сжимал его, то костяшки его пальцев белели. Он выкрикивал ругательства на двух языках, и было понятно, кому они предназначались. Вначале он никак не мог внятно объяснить, что так вывело его из себя, хотя мы и догадывались, что он мог увидеть там, в лагере.