Ричард Длинные Руки - коннетабль - Гай Юлий Орловский

– Не вижу следов.

– Но прошла гадина здесь, – сказал Тиранит.

– Да это ясно, другой дороги нет… Но с какой стороны?

Тиранит снова поднял голову. Лицо было злое и расстроенное.

– Что делать будем?

Соммерс подумал, сказал жестко:

– Обойди холм слева, я пойду справа. На той стороне встретимся. Хорошо смотри по дороге…

Тиранит кивнул.

– Хитрая тварь! Как будто по воздуху пролетела… Ладно, Рич, иди за мной.

Соммерс, не оглядываясь, зашагал направо, обходя гору. Тиранит синхронно сдвинулся с места, я послушно пошел за ним след в след.

Едва нас с Соммерсом разделил выступ, я услышал впереди легкий шелест. Навстречу ползла, прижимаясь к земле, жиденькая струйка тумана. Тиранит настороженно посмотрел на нее, но продолжал шагать, мерно взмахивая правой рукой, словно рубил тесаком капусту.

Я поглядывал на странный туман, Тиранит его тоже обогнул, но почти машинально, даже не повел глазом. Я слушал и поглядывал по сторонам, первым заметил еще одну струйку, тоже ползет в нашу сторону, эта почти втрое шире.

– Туман какой-то, – сказал я робко.

Он отмахнулся.

– Там дальше Каменное Болото. А какое болото без тумана?

– В такой жаре болото? – переспросил я.

Он посмотрел с недоумением.

– Я же сказал, каменное…

– А-а-а-а… – сказал я.

– Солнце взойдет, – пояснил он, как дураку, – все развеется…

– Ага…

Я пропустил струйку тумана мимо, та ползет, не замечая нас, но именно ползет, а не плывет. У меня поднялись волосы на спине, когда увидел сквозь полупрозрачные космы, как под полосами тумана шевелятся песчинки, словно вода сдвигает их на дне ручья.

Еще через пару сот шагов пошли еще струйки, некоторые сливаются на ходу и становятся плотнее. Тиранит начал хмуриться, я спросил тревожно:

– Им лучше не вставать на пути?

– Ничему лучше не вставать, – ответил он недружелюбно. – А эта гадость вроде крыс… Когда одна-две – ерунда, а если стая…

Струйки сливались, уплотнялись, теперь не скользят, как вода, выбирая щелочки, а ползут и поверх небольших камней. Уже и не туман, а что-то вроде молочного киселя. Насквозь не просматривается, но я видел, как у краев шевелится, сдвигаемая с мест, щебенка, и страх начал морозить кожу.

Тиранит идет все так же уверенно, но теперь двигается зигзагами, вытягивает тощую шею, всматриваясь вдаль. Еще через пару сот шагов отдельные потоки слились в единое кисельное поле. Тиранит остановился, завертел головой. Туман уплотнился и двигается навстречу, захватив пространство от стены ущелья до зарослей железного дерева.

– Туда, – сказал он коротко. – Не отставай.

– Бегу, – сказал я послушно и устремился за ним. – А там что?

– Переждем, – ответил он зло.

Мы трусцой добрались до стены, изрытой щелями, кавернами, в причудливых выступах и наростах. Ветер и дожди вымывают и выдувают по песчинке менее стойкие породы, и через тысячи или сотни тысяч лет человек раскрывает рот в удивлении: кто же такое сотворил…

Тиранит взобрался на высокий камень, я хотел с ним рядом, но места нет, пришлось на соседний, но тот так шатается, что я, не будучи эквилибристом, предпочел залезть выше на выступ, похожий на нос великана. Тиранит посмотрел насмешливо, но промолчал.

Внизу прожаренные камни исчезли под белесым студнем. Пара огромных блестящих валунов некоторое время торчала, как оголенные черепа, но студень напирал мощно и неудержимо, я жадно смотрел, как погружаются в этот двигающийся кисель две каменные лысины.

Шелест, которому я тогда так удивился, превратился в беспрерывный сухой треск. Гальку волочило и выбрасывало в сторону, камни сдвигались, стучали один о другой.

Тиранит выругался:

– Проклятая слизь!.. Год от года ее все больше.

– Размножается? – спросил я.

– Да кто знает… Хотя бы одному сильному магу огород потоптало.

– И что будет? – спросил я, уже догадываясь, каким будет ответ.

– А что еще? – рыкнул он раздраженно. – Хорошему магу только раз плюнуть. Или чихнуть.

Я вздохнул с сочувствием: Тиранит пережидал ползущий туман на остром камне, где стоять неудобно, не то что мне, не рассчитал, что гадость будет течь и течь.

– Хорошо бы маги все это уничтожили, – сказал я с надеждой.

– Ага, – сказал он саркастически. – Вот так возьмут и уничтожат! Им это надо?

Я не успел спросить, а почему маги не вмешиваются, как Тиранит еще раз выругался и осторожно встал обеими ногами на самую вершинку камня, хотя там места только на одну подошву, от силы – на полторы. Белесый кисель омывает камень, поднимаясь под напором массы, что сзади, все выше и выше, до Тиранита осталось совсем близко.

Присмотревшись, я крикнул:

– Ура, я вижу!..

– Что?

– Эта гадость скоро кончится! Вон там уже конец…

Тиранит, не отвечая, смерил взглядом расстояние до стены. Я под его взглядом невольно вскинул голову и посмотрел, если ли шанс взобраться выше. Я впервые видел страх в глазах Тиранита, а когда перевел взгляд на студень, дрожь прошла по телу. Белесые волны, как горячий молочный кисель, огибают валун, но создается ощущение, что тот опускается, словно глыба сахара в теплой воде.

– Уже скоро, – крикнул я. – Две трети уже прошло… Нет, три четверти…

Он не сказал, что теперь и он видит, взгляд его прикипел к белому студню, что захлестнул валун почти целиком, до подошв осталось пространство в палец, так длилось с минуту, долгую и мучительную, в какой-то момент белый кисель почти коснулся подошвы, но затем начал опускаться. Вершина валуна обнажалась, лысина оставалась такой же блестящей и ширилась с каждой секундой.

Тиранит длинно и с облегчением выругался, я тоже перевел дыхание.

– Никогда этой дряни столько не было, – сказал он.

Мне показалось, что оправдывается, мол, чуть не погиб из-за своей же небрежности, а это недопустимо для опытного охотника, я сказал поспешно:

– Да-да, любая гадость размножается быстрее, чем что-то полезное…

Валун обнажился до середины. Тиранит соступил на освободившееся место, я вообще удивляюсь, как он балансировал почти на одной ноге, валун дрогнул и качнулся. Тиранит выругался, попытался удержать равновесие, но валун сильно накренился, Тиранит поспешно ступил на другую сторону.

Я охнул, валун повернулся с неожиданной легкостью и как бы провалился до половины в подмытую жутким студнем почву, Тиранит соскользнул, я успел увидеть застывшее лицо с паникой в вытаращенных глазах. Подспудно ожидалось, что он с криком и руганью выскочит, на брюках будут висеть неряшливые хлопья, однако Тиранит застыл, как деревянный, и быстро-быстро начал опускаться, словно под ним образовывалась глубокая яма.