Сапфир - Вероника Мелан

Ведущий обещал им денежный приз, годовой абонемент в какой-то танцевальный вип-клуб, приглашение для участия в следующем шоу…

Победители не слушали. Они, сверкая пьяными глазами, довольно улыбались в камеру.

Этим утром Мо снова думал о том, что должен составить завещание – вписать в него Лану как наследницу всего, что он оставит после себя: бунгало, двух яхт, неистраченных денежных средств. Он укажет Дэттона Фортнайта в качестве финансового консультанта, и тот поможет Лане продать суда или недвижимость. Если она захочет.

Ему было легче думать, что ненаглядная «Жемчужина» достанется ей, нежели кому-то еще. Найти бы только время и написать эту чертову бумагу…

– О чем ты думаешь?

Внедорожник размеренно гудел басовитым движком и несся по шоссе «L-G1» – Ла-файя – Гара. Все дальше и дальше от моря. Кусты, поначалу низкие и пожелтевшие от палящего солнца, с продвижением вглубь материка становились все выше, гуще, зеленее. Путался между рамами открытой кабины ветер, трепал волосы, воровал льющуюся из радиоприемника мелодию, разносил по пустой дороге.

– Ни о чем, – соврал Мо. Он не собирался говорить про завещание, равно как и про то, что уже не в первый раз размышлял о том, какой была бы его жизнь теперь, если бы тот воришка вылил раствор Химика не Лане, а кому-нибудь другому. Навряд ли бы сейчас Марио ехал в Гару и чувствовал себя почти (если не считать постоянную тоску в сердце) превосходно. С кем тогда ему пришлось бы работать – с другим мужчиной? Другой женщиной? Жизнь точно была бы иной. Он бы не любил.

– Врешь ведь, – пассажирка улыбнулась. Одетая в белую блузку и цветастую юбку, с лицом, обрамленным светлыми локонами, она напоминала ему актрису кино – такую же красивую, воздушную, удивительную. Загадку, которую никогда не разгадать. А еще Лана напоминала ему вечную студентку, беспрестанно готовящуюся сдать один-единственный и самый важный в жизни экзамен, и в том, что Лана на нее походила, он мог винить только себя.

На ее коленях опять лежал раскрытый на «завихрениях» блокнот – сапфир и цитрин на соседних страницах. Она изучала ту минимальную разницу, которую обнаружила между ними.

– Что… жопа? – спросил прямо.

– Ну, почти, – она старалась не унывать. – Разберусь, все будет хорошо.

В том, что она постарается, он не сомневался. И все равно радовался тому, что солнцезащитные очки скрывают глаза, – мелькающую в них время от времени горечь он, как ни старался, до конца изъять не мог. Кто решил, что сапфир и цитрин должны иметь почти одну и ту же структуру свечения? Неужели Комиссия знала? Если так, то в ней однозначно работали извращенцы и садисты.

Лана замолчала, уперлась взглядом в рисунки. Она не видела ни обочин, ни нежного голубоватого цвета неба впереди – она уже давно не видела ничего, кроме этих пресловутых камней, которые с утра до вечера висели в ее воображении.

Мо стало за нее обидно.

– Слушай, давай сделаем сегодня выходной.

– Выходной? Но у нас же только четыре дня…

– И все же. Давай сегодня ты отложишь этот блокнот, бросишь его в сумку и не будешь доставать до завтра.

– Мо…

– Ты все-таки стала звать меня «Мо».

– Потому что я тебя люблю, – Лана снова улыбалась. – Потому что «Мо» – это сокращение от моего любимого Марио. Мой «Мошечка».

– Я не мошечка, – проворчал водитель. – Не такой маленький и назойливый.

– Ты совсем не маленький и «недоназойливый». Я бы даже, знаешь, ЗА «назойливость» посильнее…

Он обожал ее за умение шутить остро и как будто язвительно, но при этом совершенно необидно. За раскрепощенность и честность, за сочетающуюся с «мужским» умом женственность.

– Так что – выходной?

Она сделалась серьезной.

– Мы не можем.

– Мы – можем. Ты уже увидела свечение камней, зарисовала их, заучила, я уверен. Теперь осталось только повторять. Мы вполне можем позволить себе прожить один день без них – сраных самоцветов. Ведь так?

– Ну-у-у, в теории. Но на практике…

– А на практике: пусть этот день будет единственным, когда мы будем думать, что перед нами вечность. И жить соответственно. Свободно.

На него взглянули хитро и заинтересованно:

– То есть сегодня мы можем ругаться, материться и совершенно не ценить друг друга?

– Так вечность проживают только дураки.

В мелодию группы «Джи-Джи» вплелся ее звонкий смех.

– Если сегодня я отложу блокнот, то завтра вернусь к нему, ладно? И не пытайся меня остановить.

– Не буду.

– Мы ведь утром будем дома?

– Поедем домой, да.

– Тогда я согласна. Сегодня – выходной.

* * *

Кинотеатр располагался на улице Драгера и назывался зычно – «Иллюзион». Светлое здание не квадратное, но цилиндрическое, было увешано по периметру рекламой. В этот день транслировалось пять картин: «Чудо-женщины», «Живой призрак», «Война за справедливость», «Лекарство для настроения» и «Обманутый».

Они сошлись на «Обманутом» – динамичной романтической комедии-мелодраме о ловеласе, желающем выстроить судьбу сразу с тремя избранницами, но потерпевшем на любовном фронте полнейший крах. Со счастливым, если верить аннотации, концом. Живописные виды, дорожные погони и уникальные спецэффекты обещались тоже – это и подкупило.

Женщина-кассир удивила тем, что наотрез отказалась позволить им выбрать зрительские места.

– Комната номер четырнадцать ваша.

Они вышли на улицу, удивляясь – что за комната? Будет отдельный экран и два сиденья?

Три часа до сеанса Мо и Лана провели, как счастливые и беззаботные подростки, сбежавшие с занятий в школе: бродили по улицам, обнявшись, целовались в сени раскидистых деревьев, которые Лана прозвала «пушистыми» – пальмы в Гаре почти не росли, зато «пушистиков» было хоть отбавляй – эдаких темно-зеленых свечек с толстыми стволами и мягкими на ощупь иголками. Случайно свернув в «Тотокао» они наелись вкуснейшей пиццы, хоть главным блюдом заведения было объявлено… мороженое. Зато после, этим самым мороженым, купленным у продавца с тележки на углу, они мазали друг другу носы, и Мо еще долго чувствовал запах кокоса, потому как талая сладкая масса со «случайной» подачи Ланы измазала ему всю щетину. Зато как она хохотала!

– «Мошовик», – заливалась хохотом. – Ты мой кокосовый «Мошовик». Или Марьевик?

– «Мошьевик», блин!

Он в отместку купил ей панаму с надписью «На вирусы проверена», которую Лана надела на голову задумчивой статуи-русалки, льющей из хвоста воду, и там же ее и оставила. В фонтане они брызгались оба. С полчаса или около того они топтались около закрытого на обед магазина фототехники, в витрине которой стоял растреноженный телескоп внушительных размеров, – любовались им, гадали, хорошо ли через такой видно звезды? Ждали продавца, но не дождались и отправились гулять дальше.