Могила галеонов - Мартин Стивен

Но несмотря на болезнь опасного врага, такое все же могло случиться. Король Филипп слал срочные депеши Санта-Крусу, требуя от того начать морской поход хотя бы зимой. Как только первый же агент в Лиссабоне сообщит, что подготовка к походу закончена, весь этот бред с ополовиниванием английского флота прекратится. Уолсингем знал: ее величество начнет тогда суетиться, испугавшись перспективы стоять на коленях перед Филиппом Испанским. Тогда посмотрим, как прихлебатель Бэрли вдруг сделается сторонником укрепления флота, а лорды Лейстер и Эссекс почувствуют, что их родовые замки заколебались от фундамента до вершин башен!

Но такие истории уже случались в прошлом. За все время царствования Елизаветы английские солдаты и их военачальники — идиоты дворяне — не раз оказывались не в состоянии выполнить свою миссию, и даже полноценный по размерам английский флот в этот критический момент может вполне не справиться со своей задачей. До сих пор Англию от испанской угрозы спасал прежде всего шпионаж, и сейчас, если Англия опять уцелеет, это произойдет благодаря ему же.

Уолсингем поднялся из-за стола, и тут его согнул новый приступ боли. Хорошо, что он был один и никто не видел его в таком состоянии. Доктор уже сказал: вылечить его способен только знахарь. Но надежда на выздоровление для Уолсингема означала и надежду для Англии.

* * *

Члены Совета Грэнвилл-колледжа не знали, как им реагировать на возвращение Генри Грэшема, появившегося к Михайлову дню 1587 года. Считать ли его виновным? Он очень долго отсутствовал и вернулся вместе с испанской красоткой, с которой он познакомился при немыслимых обстоятельствах и которая скорее всего являлась его любовницей. Члены совета не имели права жениться и должны были контролировать половые страсти студентов и ни в коем случае не подавать им дурной пример. Считать его невиновным? Он героически сражался за свою страну в Кадисе. Кроме того, теперь ни для кого не было тайной, что именно он дал деньги на ремонт старых зданий, хотя трудно сказать, как и откуда просочились эти сведения. И потом, Грэшем вернулся, когда началась самая важная часть академического года. Аргументы за положительное решение, кажется, перевешивали доводы за решение отрицательное.

Уилл Смит, готовый обратиться в бегство при одном упоминании о мече, даже если пресловутый меч не имел к нему никакого отношения, заявил:

— Этак и каждый бы из нас мог — отправиться за моря и наслаждаться за счет своих студентов, если бы, конечно, нам понадобилась такая сомнительная слава.

Большинство из них полагало: гораздо большая смелость нужна, чтобы сидеть дома и, так сказать, оборонять домашнюю крепость, нежели отправляться неизвестно куда в качестве простого военного моряка.

Толстяк Том считал их аргументы не заслуживающими ни малейшего внимания.

— Расскажи мне, милый мальчик, — говорил он, обращаясь к Грэшему, — обо всем и со всеми самыми мрачными подробностями. Эти матросы, должно быть, очень крутые люди! Расскажи мне, пожалуйста, и о них тоже. И не забудь также про все случаи, когда кого-то ранили, и тому подобное.

Его действительно очень живо интересовали все подробности приключений Грэшема, а своего интереса к мужчинам он и не скрывал.

Грэшем отправил посыльных в Нидерланды на поиски следов неуловимого Жака Анри. До сих пор напасть на его след так и не удалось. Но Генри хотя бы смог найти дуэнью для Анны. Ею стала дочь их экономки, суровая девушка — пуританка с худым лицом и тонкими губами. На ее лице, казалось, навсегда застыло выражение вечного недовольства. Она постоянно нервно теребила свою поношенную юбку, словно опасалась, что кто-то в любую минуту может попытаться снять ее с хозяйки. Ее мать по каким-то ей одной ведомым причинам решила рекомендовать свою дочь Грэшему. Две девушки являли собой странную пару. Дуэнья, конечно, не имела реальной власти над подопечной: от нее требовалось только находиться рядом и блюсти добродетель Анны. Предполагалось, что дуэнья будет отваживать страстных молодых поклонников Анны и сообщать об их притязаниях молодому хозяину.

— Это, выходит, вроде как вылить ведро воды на кобеля, преследующего вашу любимую сучку, — заметил Манион, заинтригованный идей компаньонства.

— Не… совсем так, — уклончиво отвечал Грэшем.

Анна стала популярной среди людей того пестрого мирка, с которым Грэшем охотно общался в Лондоне — поэтов, музыкантов и драматургов, писавших модные пьесы для театра. А с дуэньей Грэшем мог не очень беспокоиться о том, будут ли они пытаться с ней переспать. Но в Кембридже он должен был найти для нее лучшее жилье, чем две его комнаты в колледже. В его распоряжении находился так называемый Купеческий дом в окрестностях Кембриджа, в Трампиннгтоне, пустовавший уже более года. Это было достаточно древнее здание, ядро которого составлял средневековый дворянский дом с позднейшими пристройками того времени, когда хозяином здания стал некий купец — отсюда и его нынешнее наименование. Здесь-то Генри Грэшем и решил создать базу, куда можно будет вывозить его подопечную раз в шесть недель из суетного Лондона, в Кембридж, к простым деревенским радостям, чтобы она могла уделить внимание и делам своего хозяина. Законного хозяина по крайней мере.

Отрадой Грэшема являлось Озеро Волшебного меча — так он сам прозвал место, где образовался глубокий омут. Если где-то на земле и мог блеснуть из тумана меч короля Артура, то именно здесь. В темной воде, казалось Генри, отражалось далекое легендарное прошлое Англии. Он любил ночевать в спальне с видом на озеро и гулять здесь ранним утром, когда еще не рассвело. Конечно, покупка Купеческого дома также наделала шуму в колледже. Такие покупки говорили о нешуточном богатстве. И кроме того, нарушали свойственные колледжу традиции жизни, соблюдавшиеся членами совета.

Рождество и святки Грэшем провел в Лондоне. Кто из молодых людей мог бы отказаться от повеления королевы провести праздничные дни среди самых богатых и порочных людей страны? Впечатления этих дней проносились подобно вихрю — бесконечные танцующие пары, освещенные тысячами свечей, огромное количество мужчин и женщин, чьи страсти и влечения скованы светскими приличиями и правилами. И среди них — разгоряченная Анна, которой какой-то придворный, ее верный партнер по танцам, обещал все свое огромное наследство в обмен на проведенную с ним ночь. Она, однако, высмеяла его. Был и очень опасный момент, когда сам Грэшем, сильно пьяный, оказался во время танцев рядом с ее величеством королевой Елизаветой, но на сей раз он протрезвел так быстро, как никогда.

* * *

Люди, корабли и даже целые страны, вовлеченные в великую игру, стояли сейчас, подобно фигурам на шахматной доске, там, где им следовало находиться согласно замыслам амбициозных игроков, движимых отчаянным желанием сохранить власть или захватить ее. Годами тихо стоявшие на своих местах фигуры теперь пришли в движение. А в такой игре каждая комбинация, каждый ход могли означать перемены в судьбах мира и самой истории.

Толчком для начала партии стала тогда кончина дона Альваро де Базэна, маркиза Санта-Круса, главнокомандующего испанским флотом, героя Лепанто и множества других сражений, которому было поручено командовать Английской экспедицией. Известный своей жестокостью человек ушел из жизни 9 февраля 1588 года, не оплаканный никем из слуг.