Приручи, если сможешь - Уля Ласка

А этот восторженный взгляд, чёрт, не могу сказать, что у меня не было никакого опыта в общении с детьми, но даже за Сэмом сыном Рона и Бени я никогда не замечал такой искренней радости и такого бесконечного… доверия. Оно началось с того самого момента, когда там в детском доме он тревожно и пристально рассматривал моё лицо, а потом очень тихо и с какой-то болезненной надеждой спросил: «Ты мой папа?» и после моего ответа больше никогда во мне не сомневался. И это ещё одно открытие, которое подбросило мою самооценку до каких-то немыслемых высот, чего не удавалось сделать ни одному из моих самых успешных проектов.

— Богдан, ты скоро? — из трубки льется самая желанная мелодия для моих ушей. Меня ждут…

— Буду через час, родная, ещё одно дело…

— Ну его! Милый, я соскучилась, — три слова и я уже не могу думать ни о чем кроме как домчаться домой, смять её в обьятьях и долго, очень долго любить, заставляя снова и снова в полушепоте, в полустоне выдыхать моё имя…

— Дразнишь?.. — снижаю голос я.

— Да, если это подействует… — чувствую, как она улыбается, а это значит, на ее щеках появились ямочки, которые просто созданы для моих поцелуев.

— Я потороплюсь, Регин.

— Угу… И тем самым спасешь меня от переохлаждения… — призывный смешок и она отключается.

Чёрт! Мозг запускает очередной импульс возбуждения напрямую в штаны, давая понять, что сам разрывается между обязанностями и желаниями. Но дело в данном случае напрямую касается нашей семьи и поэтому придётся потерпеть. Тем более этот навык у меня уже прокачен по полной.

Подъезжаю и забираю выписанный мне Марком пропуск на проходной. Поднимаюсь. В этот раз без сопровождения. Ждёт. По делу Регины, но уже связанному с сыном и как ни прискорбно признать с его биологическим отцом.

Приглашает рукой располагаться и без лишних слов выдаёт главное:

— Вам с Региной невероятно повезло, Богдан! Я вообще никогда не сталкивался с такой удачей! По факту Волошину мало что можно было предъявить, но Ирина Анатольевна оказалась не так проста, как показалось на первый взгляд. Она записывала все беседы на диктофон. Все! Там материала на… — широко разводит руки в стороны, — и это по всем её нечистым сделкам… Твой отец, конечно, вытянул счастливый билет с этим делом.

Не сразу отвечаю, потому что, и правда, охреневаю от того, что удача все же повернулась к нам лицом и теперь я смогу честно сказать Регине, что ОН получит по заслугам за то, что заставил пережить не только её, но и своего собственного ребенка. Но если быть откровенным, нам начало везти ещё в тот момент, когда Артем добыл список детских домов, где побывал Волошин. Мы сыграли на опережение и…

Ещё в первый день, когда Регина осталась у меня, все данные с её телефона были скопированы. За неделю нашей вынужденной разлуки я изучил их все, в том числе в галерее «Счастье» и когда в игровой комнате детского дома я увидел ее маленькую рыжую копию, уточнение деталей стало лишь формальностью. Я знал, что это ЕЁ сын.

Нет, уже НАШ!

— Да, счастливый, — подтверждаю я, имея в виду удачливость отца. Нам это тоже сыграло на руку, он, поглощенный вниманием прессы и своих сторонников, не стал зацикливаться на бракоразводном процессе и для мамы всё в принципе прошло довольно гладко. Уложившись в кратчайшие сроки, Виктория в буквальном смысле вырвала всё ей причитающееся. Решится ли отец воплотить свои угрозы, которыми щедро осыпал маму, в жизнь? Не знаю, но меры по обеспечению её безопасности предприняты беспрецедентные, в том числе и потому, что Лёвка с удовольствием проводит с ней время. Не часто, но тогда, когда Регине действительно требуется отдых.

Ещё несколько уточняющих моментов и я оставляю досье подготовленное Артёмом, но уже по Дьяковой Елене Николаевне.

Марк наскоро его пролистывает и задаёт резонный вопрос:

— Зачем тебе это?

Объясняю причину. Качает головой.

— Регина в курсе?

— Скажу ей при наличии положительного результата, сейчас ей и так хватает забот.

— Логично, — убирает папку в стол. — Как Лев?

— Замечательно. Такой же как и она, только маленький.

— Вопросы?

— Бесконечные, — мы оба смеемся, понимая, что это значит.

Через пятьдесят минут я уже взбегаю по лестнице, распахивая дверь в нашу спальню, не обнаружив Регину ни в холле, ни в кабинете, ни в гостиной.

Неяркий рассеянный свет от настенного бра выделяет зону кровати, где с комфортом, растянувшись на животе и скрестив ноги в шиколотках, выделяясь ярким, невероятно притягательным пятном на белоснежных простынях, лежит она. Сдерживаю сиюминутное желание произнести её имя, чтобы сразу же лицезреть разворот головы, скольжение волос и улыбку, невозможность видеть которую терзала меня целый день.

Делаю шаг в сторону, замечая наушники и лёгкое движение пальчиков ног в такт беззвучной мелодии. Приближаюсь, стараясь быть незамеченным, на ходу избавляясь от пиджака и рубашки. И уже останавливаясь перед кроватью, переступаю через спущенные на пол брюки.

Пробегаю взглядом по шёлковой бирюзе туники, идеально очерчивающей контур спины и ягодиц. Выдержка даёт сбой и я слишком резко беру в захват обе её лодыжки, проводя губами по ряду аккуратных пальчиков сначала на одной, а затем и на второй ноге.

Оборачивается, но без испуга. Ждала. Только ответное теплое искрящееся желание. Стягивает наушники, захлопывает ноутбук, на экране которого я все же успел рассмотреть страницу её любимого турагента. Нас ждёт жаркий отпуск? Я за! И начнём прямо сейчас.

Подтягиваю её к себе, заставляя подняться на колени и плотно прижимая спиной к своей груди. Шёлк отдаёт сначала свою струящуюся прохладу, а затем начинает нагреваться объединяя тепло наших тел. Отправляю руку вниз от подбородка к шее, захватывая по очереди обе груди и впитывая пальцами их возбуждение, далее на живот и именно в этот момент тончайшая ткань начинает казаться толстой грубой дерюгой не дающей насладиться прикосновением к её коже. Резко опускаю руку вниз, с твердым намерением вернуться на только что покинутую позицию. Завожу ее под тунику задевая пальцами лобок и… остаюсь… начиная наступление с обеих сторон, так как член по твердости может соперничать с моим же намерением.

Она подхватывает полы туники и слегка подавшись вперёд освобождается от неё, моментально возобновляя контакт наших тел, словно существование по отдельности это нечто абсурдное и противоестественное. И я с ней абсолютно согласен.

— Реги-и-и-н, — растягиваю её имя и одновременно прикусываю светлую нежную кожу на плече, продолжая скольжение пальцами между её ног и сознательно избегая самой чувствительной зоны, — я скучал.

Второй рукой окончательно стягиваю боксеры, освобождаю член и ввожу его в полностью открывшуюся для меня Ри. Её стон удовольствия и сразу же за ним мой. Ни с чем не сравнимое ощущение обладания любимой женщиной и движения в ней…