«Я убит подо Ржевом». Трагедия Мончаловского «котла» - Светлана Герасимова

Медицинские сестры 265-го медсанбата 246-й стрелковой дивизии М. А. Филиппова и М. И. Куимова. Январь 1942 г.

За отчетный период в медсанбате находилось на излечении 682 раненых и больных, возвращено в строй 180 человек (21,1 %), эвакуировано на самолетах 20 тяжелораненых (2,9 %), а остальные постепенно переданы в ППГ (последняя группа 22 февраля). Медсанбат 369-й стрелковой дивизии принял в феврале 2835 человек, из них возвращено в части 76 (2,6 %), остальные постепенно эвакуированы в Нелидово до 22 февраля.

449-й медсанбат 365-й стрелковой дивизии, отстав от первого эшелона во время марша, в окружение не попал. А. Я. Ширяев, замполит отдельной минометной роты 1211-го стрелкового полка этой дивизии вспоминал о боях на западной стороне обороны армии: «Раненых и обмороженных становилось все больше, мы их стали собирать в заброшенные дома какой-то деревушки (Быковка или Быково) [Быково. – С.Г.]. Забили ими до отказа все дома. И вдруг налетело штук 15 фашистских самолетов, разбомбили все вокруг, от деревни остались одни развалины, ничего живого, там даже хоронить было нечего…»

По воспоминаниям А. Н. Захаровой – старшей медсестры приемно-сортировочного пункта 449-го медсанбата 365-й стрелковой дивизии, «под Ржевом наши передовые части ушли далеко вперед и попали в окружение. Сразу же наш медсанбат разбили на несколько групп и разместили по разным участкам фронта для оказания медпомощи бойцам, выходящим из окружения.

Моя группа располагалась в деревне Сетки. Группами в 8 –10 человек и поодиночке несколько человек из наших и из других частей приходили в мой медпункт. Мы их ждали в феврале и до половины марта. Большая часть их них поступали с обморожениями и ранениями. Здоровых ни одного. После оказания первой помощи пострадавшим их отправляли в госпиталь».

Возможно, ситуацию с ранеными 39-й армии в какой-то степени проясняют уже цитируемые слова «Доклада о боевой деятельности 29-й армии»: «Предвидя угрозу окружения, 4.2.42 г. все тылы дивизий и раненые были отведены западнее шоссе Чертолино, Афонасово». Можно предположить, что на территорию, занимаемую 39-й армией, были выведены и раненые 29-й и 39-й армий, о которых упоминал генерал Швецов. Следовательно, в группировке 29-й армии, которая с 5 февраля оказалась в полном окружении, с этого дня были уже только вновь раненные и, возможно, оставшиеся тяжелораненые бойцы, которых нельзя было транспортировать.

Последнее предположение в какой-то степени поддерживает факт, который стал известен автору при выяснении судьбы политрука 930-го стрелкового полка 256-й стрелковой дивизии, воевавшей в составе 39-й армии И. П. Семенова. По данным ОБД «Мемориал», он числится пропавшим без вести в январе 1942 г. По рассказу земляка-однополчанина, И. П. Семенов был тяжело ранен в живот, лежал в «госпитале», но прорвались немцы и госпиталь и раненых уничтожили. Напомним, что санитарные вагоны с ранеными воинами окруженной группировки находились и на станции Мончалово и были уничтожены при их захвате частями вермахта.

В документах 29-й армии, в наградных листах, имеется информации о том, что из окружения было вывезено на север 120–150 раненых, всего на 28 февраля из вышедших из окружения 5200 человек было 800 раненых. Не ясно, это общее количество раненых, выведенных и на север, и на юг?

На одном из сайтов Интернета без указания источника и даты события представлена следующая информация: «Разведчикам 359-й стрелковой дивизии, наступавшей в районе деревень Соломино и Лебзино, удалось проникнуть в расположение 29-й армии и ночью вывезти на подводах более тысячи раненых бойцов и командиров». При изучении материалов 359-й стрелковой дивизии в ЦАМО и книги по ее истории такого факта выявить не удалось. Все-таки вывод из окружения через вражеское кольцо «более тысячи раненых бойцов и командиров» – значительное событие, о котором было бы упомянуто в истории дивизии.

* * *

Ряд вопросов связан с действиями в рассматриваемый период частей и соединений, входивших в состав армии, сведения о которых, естественно, отложились в документах армии. Хотя исследование истории дивизий не было целью данной работы, этим пришлось заниматься попутно с изучением истории армии. Подчеркнем, что автор не изучала материалы архивных фондов дивизий, а использовала лишь документы из дел, которые хранятся в фонде 29-й армии. Это, прежде всего, оперативные сводки, боевые донесения, иногда схемы расположения частей 183, 185, 246, 381-й стрелковых дивизий, которые датированы в основном серединой января –1 февраля 1942 г. Дел с подобными материалами 365-й и 369-й стрелковых дивизий в армейском фонде не выявлено.

Документы за февраль единичны, как правило, написаны после прорыва из окружения. Они представляют большой интерес, так как позволяют хотя бы немного представить ситуацию сразу после выхода. Напомним, что перед прорывом из окружения документы частей и соединений были в основном уничтожены или закопаны, поэтому историю некоторых соединений этого периода приходится восстанавливать по крупицам. Оговоримся, что отдельные части свои документы сохранили.

Знакомство с перечисленными материалами частей и соединений позволяет дополнить картину боевых действий армии, уточнить отдельные детали истории самих дивизий, вспомнить об отдельных людях, поставить ряд вопросов.

Информацию по истории дивизий января-февраля 1942 г. можно найти также в более поздних воспоминаниях участников событий.

Дивизия вступила в Ржевско-Вяземскую наступательную операцию 1942 г. в составе 39-й армии. Ее командиром был генерал-майор К. В. Комиссаров, военкомом – Герой Советского Союза полковой комиссар В. Р. Бойко. В середине января 1942 г. дивизия находилась западнее Ржева и 15 января (по другим данным, 14 января) была передана в состав 29-й армии. Во время боевых действий ее части и подразделения занимали на восточной стороне армейской позиции отдельные сооружения ржевско-вяземского оборонительного рубежа, строительство которого велось летом и осенью 1941 г. и закончено не было. Даже несмотря на те замечания в обороне, которые были зафиксированы проверяющими, и о чем шла речь выше, дивизия стойко обороняла свои рубежи и успешно отражала атаки противника. Штаб дивизии находился в районе военного городка в 1 км восточнее станции Мончалово. На 29 января связь со штабом армии, соседями слева – 246-й, справа – 369-й стрелковыми дивизиями поддерживалась по радио, телефону, с помощью офицеров связи. Во время выхода из окружения средства связи были утрачены. В разное время действия дивизии «поддерживали» отдельные части: неисправные танки 159-го отб, 71-й лыжный батальон.

Некоторые ветераны дивизии вспоминали о похоронах 24 января депутата Верховного Совета СССР, комиссара 285-го стрелкового полка старшего политрука Шопана Конуспаева, одного из руководителей г. Алма-Аты в 1937–1938 гг. Он погиб накануне в бою за д. Щукино, заменив одного из командиров подразделений. Похоронили его в глубокой воронке от авиабомбы у станции Мончалово. Над могилой была поставлена табличка с надписью: «Здесь погребен большевистский комиссар Шопан Конуспаев, депутат Верховного Совета СССР, героически погибший в боях за деревню Щукино 21.01.1942 года». Когда Мончалово было занято гитлеровцами, могила с табличкой были уничтожены. В 1956 г. останки Шопана Конуспаева были перенесены в братскую могилу на станции Мончалово. Там установлен обелиск, где среди имен погибших воинов вписано имя старшего политрука Конуспаева.