Мрак под солнцем - Чингиз Абдуллаев

— Значит, кубинцы могут знать, что я сотрудникроссийской разведки, — недоверчиво уточнил Бернардо.

— Обязательно. У них свои люди по всей Мексике.

— Странно, — сказал Бернардо, — а мнепредложили полететь на несколько дней на Кубу. Сказали, что там будет лучше. ВСальвадоре нас должна заменить другая пара.

— Это когда вы в Париже звонили своим связным, —поняла Инес, — тогда вы мне ничего не сказали. Или вы меня обманываете?

— Нет, мне передали это сообщение в самолете, —нехотя ответил Бернардо.

— Так вот почему мы все там быстро заснули, —засмеялась Инес, — а я обычно не могу спать в самолетах. Этот милыйстаричок оказался вашим агентом.

— Возможно, — улыбнулся Бернардо. Ему нравилось сней разговаривать.

Она потушила сигарету об коробку и не стала бросать окурокна землю, а положила его в полупустую коробку.

— Самое интересное — мне тоже позвонил мой связной исказал то же самое.

— Я думал, что Мануэль — это не псевдоним, —признался Бернардо.

— Так вы с ним встречались. Теперь все ясно. Мануэль —личность легендарная. На Кубе говорят, что у них есть два великих Мануэля.Мануэль Вальес, дядя моего Рауля, разведчик, известный во всем мире. В своевремя он возглавлял казнь диктатора Сомосы, которого убили в Парагвае. Вы обэтом наверняка слышали.

— Да, конечно. Убийц до сих пор не нашли.

— И не найдут, — улыбнулась Инес. — Тогдаоперацию в Асуньоне проводили под личным руководством Мануэля Вальеса.

— А второй Мануэль? — спросил Бернардо. — Онем я никогда не слышал.

— Не может быть. Это еще более легендарная личность,его называют «Рыжебородым». В настоящее время он один из руководителейкубинской разведки.[15]

— Я давно не бывал в Латинской Америке, — смущеннопробормотал Бернардо.

— А мне показалось, что вы мексиканец или кубинец. Вытогда еще так изящно выразились. Или я ошибаюсь?

— Нет, — признался Бернардо, — ядействительно латиноамериканец. Мои родители из окрестностей Бокая, из Никарагуа.

— Как ваше настоящее имя? — спросила Инес. Он непроизносил этого имени шестнадцать лет.

— Бернардо Рохас, — ответил он, глядя в глазаженщине. Она первой отвела взгляд.

— Я так и думала, — сказала Инес, — вы былисовсем не похожи на них. Значит, вы вернулись почти на родину. А когда выуехали из Никарагуа?

— Примерно тогда, когда вы поженились, — ответилБернардо.

— И с тех пор ни разу не были у себя на родине? —изумилась она. — Неужели ни разу не были?

— У меня там погибли все — мать, отец, младший брат,всех убили ворвавшиеся сомосовцы. Я тогда был совсем молодым парнем, и менятяжело ранили. Потом меня отправили в Москву. С тех пор я и не возвращалсясюда.

— У вас была сложная жизнь, Бернардо, — задумчивосказала Инес, — мне казалось, что вы нахальный «Джеймс Бонд», а вы,оказывается, почти мой земляк. Нужно вернуться назад, кажется, будет дождь.

Обратно они возвращались в полном молчании. Она шламедленно, и он умело управлял своим креслом, стараясь держаться рядом.

Дождь хлынул неожиданно, как это бывает в этих местах.

Словно кто-то вдруг сорвал занавес, скрывающий эту массыводы.

— Давайте сюда, — предложила Инес, показав насоседнюю беседку.

Она деликатно не стала бежать, пока он не развернулся и ненаправил кресло к беседке. Оба почти сразу стали мокрые, словно каждого из нихдолго поливали водой. Инес счастливо смеялась.

— С детства люблю дождь, — сказала она.

— А у нас говорили, что такой дождь может уничтожитьвесь урожай, — вспомнил Бернардо.

— У вас есть жена или дети в России? — спросилавдруг Инес.

— Вы уже спрашивали меня об этом два раза. У менядействительно в России никого нет. А почему вы все время спрашиваете?

— Просто я попросила, чтобы это был и неженатыйчеловек. Не хотела чувствовать себя какой-то воровкой. Пусть эта женитьба идурачество, пусть она объявлена для вашего алиби и дальнейшей легализации,пусть она ни к чему не обязывает и лишь пустая формальность — все равно, нехотела иметь рядом женатого мужчину. Мне казалось, он всегда будет менясравнивать со своей собственной женой. Для меня это ужасно.

Дождь, казалось, решил пробить крышу беседки — с такойинтенсивностью он застучал длинными очередями.

— Нам нужно ехать на Кубу, — напомнил Бернардо.

— Если это нужно в интересах дела, — кивнулаИнес, — конечно, поедем. Жаль, что мы не останемся в нашей асиенде. Я таклюблю свой дом. По существу, это единственное родное место для меня.

— По-моему, этот дождь будет лить до утра, —посмотрел на пригибающиеся под напором воды листья Бернардо, — может, мыпостараемся все-таки добежать до дома?

— Земля размокла, — спокойно заметила Инес, —мне всегда не нравился асфальт в саду. Будто нечто чужое среди первозданнойприроды. Вам будет трудно передвигаться в вашем кресле.

— Да, — горько сказал Бернардо, — я и так былпохож на альфонса, согласившегося жить за ваши деньги, а теперь я совсемникчемный инвалид, который просто сидит у вас на шее.

— Не нужно так говорить. Никто не виноват в вашемранении.

— Конечно. Никто, кроме меня. Я ведь обязан был понять,что происходит, когда пуля пробила стекло. У меня было полсекунды. А я вместоэтого просто стоял, как готовая мишень. Вот мне и продырявили ногу.

— Кто это мог быть, по-вашему? — спросила Инес.

— Понятия не имею. Кроме Мануэля, я вообще ни с кем невстречался. Раньше я подозревал его, но после ваших слов понял, что ошибался.Тогда кому и зачем понадобилось стрелять мне в ногу? Судя по расстоянию, этотснайпер стрелял минимум с расстояния в семьсот — восемьсот метров. Значит, былочень хороший стрелок. Почему он стрелял мне в ногу, а не в голову или, вкрайнем случае, — в сердце? Вот этого я понять никак не могу. Впечатлениетакое, что этот неизвестный снайпер специально метил мне прямо в ногу. Но тогдаполучается глупо. Зачем лишать меня ноги? А может, это был кто-то из вашихпоклонников?

— Надеюсь, что среди моих поклонников нет такихидиотов, — улыбнулась Инес, — но я думаю, что здесь действительноскрыта какая-то тайна, хотя после того, как ты сказал мне, в какой стране тыродился, все несколько изменилось. Мне кажется, что ты немного ошибаешься.Снайпер даже стрелял не в тебя, а в меня. А может, и в нас обоих. Это мог бытьбывший сомосовец, каким-то образом узнавший о моем участии в той операции, вПарагвае.