Исповедь мачехи - Екатерина Сиванова

– Я не вижу своего будущего с ним…

– Значит, переворачивай страницу.

– Мне страшно… Я никак не могу собрать в кучу мысли… Не могу отважиться принять решение.

– Я знаю, что тебе может помочь: хорошая музыка. Поэтому завтра ты идешь с детьми слушать Лондонский симфонический оркестр…

– Ого! Спасибо…У вас лишний билет?

– Нет. Я тебе отдам свой… Тебе сейчас хорошая музыка нужнее…

Я очень хорошо помню, как мы все вместе ехали в концертный зал. Алька выглядела сногсшибательно. Я смотрела на нее и думала: «Она должна быть счастлива и будет счастлива. Это счастье будет настоящим, глубоким, без фальши и обмана, без разочарований…» Почему-то в тот вечер я совсем не могла спокойно разговаривать с Алевтиной. В глазах у меня все время стояли слезы, мне не хотелось отпускать ее от себя… Сейчас, когда я вспоминаю эту историю, перед глазами стоит именно та наша Аленька…

Нам с Андреем показалось, что после концерта Алевтина вышла какая-то обновленная, уверенная в себе… Поэтому когда на следующий день дочь позвонила и сообщила, что решила купить себе новую мебель и просит нас съездить с ней в магазин, чтобы выбрать и оформить заказ, мы не удивились. Мы всецело поддержали этот шаг дочери и частично взяли на себя расходы.

Андрей уже стал прикидывать варианты новой работы для Али с возможностью карьерного роста. Нам показалось, что дышать стало полегче.

А через пару дней вечером дочь прислала сообщение: «Коля вернулся. Принес мяса и приготовил ужин. Обещает кормить и любить всю жизнь…»

На следующее утро уже я спросила про цветы…

– Я же написала тебе: принес мяса, – ответила Аля.

Тогда я спросила, насовсем ли вернулся муж…

– Поживем – увидим. Мне так надоело его нытье за эту неделю, что проще было его пустить и съесть его мясо…

Последним в переписке стал вопрос о новой мебели: рассказала ли?

– Не рассказала. Если все-таки решу его выгнать, то и не надо ему знать, а если оставлю, то пусть это будет подарком к началу новой счастливой жизни…

Чуть позже Алевтина рассказала мне, что за время жизни у мамы Коленька оформил кредит, потом уволился с работы и купил себе машину…

Мы стали жить дальше. Каждый со своими мыслями, переживаниями и взглядами на жизнь.

Накануне Пасхи Андрей опять уехал в командировку. Мы остались одни. На душе было совсем тоскливо. Я решила в Великую субботу поехать с Машей и Иваном в Дом. Просто так. Без дела. Чтобы не сидеть в городе одним.

Аля, узнав о наших планах, стала очень просить взять ее с собой. Поехали вчетвером.

Мы забирали Алевтину у остановки метро. Я знала, что накануне она побывала в салоне красоты, чтобы поэкспериментировать с цветом волос и стрижкой.

Обычно когда дочь меняла прическу, она прямо в парикмахерской просила сфотографировать ее и присылала мне фотографию.

На этот раз я увидела Алю сразу воочию. Мы стояли на обочине дороги у тротуара, и я высматривала дочь в зеркало заднего вида.

Я не сразу поняла, в чем дело. По улице к нашей машине шла бывшая жена Андрея… Я не сразу сообразила, что это и есть Аля. Сходство с матерью было колоссальным! И дело не в прическе, а в выражении лица…

Когда Алевтина села в машину, я почувствовала, какой холод идет от нее. Это была не моя дочь…

Как-то сразу Аля стала разговаривать с Машей пренебрежительно, перебивала ее, не обращала внимания на вопросы младшей сестры. А со мной разговаривала как человек, который получил в этой жизни все, что хотел, и вправе диктовать всем свою волю…

Я решила, что у ребенка просто эйфория от того, каким униженным и послушным был в последние дни муж, и не стала обращать внимания на столь очевидные перемены.

Я собиралась, не откладывая, поговорить с ней на важную, с моей точки зрения, тему.

– Аль, история знает много примеров, когда после ссоры любящие друг друга люди мирятся, сильно-сильно мирятся, а через некоторое время узнают, что их будет трое… Ты, конечно, сама решай, но я не думаю, что с этим стоит торопиться до решения вопроса с армией Коли… Мириться, конечно, надо, но только с умом, – пыталась шутить я.

– Это не наш случай. Я с ним не сплю…

– То есть?

– И вообще я с ним не мирилась… Мы просто живем вместе. Ему жить негде, понимаешь? Он у своей мамы всю эту неделю ел только макароны… Спасибо, что вареные…

– Аля! Он же твой муж!

– И что теперь? Денег у него не хватит, чтобы я с ним спала…

– Что ты говоришь?! Ты сама себя слышишь?

– Слышу и отдаю себе отчет в том, что делаю. Я решила на все майские уехать в Прионежск. Мне надо отвлечься и побыть без него. Хотя… Он своими звонками и там достанет. – Алевтина просто в восторге была от своей головокружительной власти. А я потеряла дар речи…

Приехав в наш замечательный, уютный, светлый Дом, мы решили сразу пить чай. Вместе быстро накрыли стол. Маша с Иваном вскоре переместились к игрушкам, а мы с Алей сидели за нашим большим столом и делились планами на завтра. В нашей семье на Пасху всегда принято собираться у моей мамы. Этот год не стал исключением.

– А вы с Колей как отмечать будете?

– Да никак… Проснемся, поедим то, что я приготовила, и, наверное, пойдем гулять…

– Вообще-то было бы правильно поехать к маме Николая.

– Он тоже так говорит… Катя! Что я там буду делать? Они же на кладбище пойдут, к отцу Колиному. Я этого не люблю.

– Не ходи на кладбище. Тем более что в такой светлый день не надо туда ходить. Останься дома, накрой стол к возвращению семьи…

– Не буду я ничего накрывать… Вот еще…

– Ты чего хочешь? Я смотрю на тебя и не пойму: ты хочешь, чтобы у тебя была нормальная семья?

– Ну, хочу, – буркнула Аля.

– Так и живи как жена… Ты при муже должна быть. Муж сказал: к маме, значит, к маме… И ты должна ей помогать, понимаешь ты это?

– Не понимаю…

– Все. Проехали. – Я сдалась.

В Доме у нас особенных дел не оказалось, и мы просто вышли на улицу, чтобы подышать весной.

Алевтина просила ее пофотографировать с новой прической, я пыталась что-то заснять, но настроение было таким, что ничего не получалось. Да и Маша так скакала вокруг старшей сестры, так корчила всякие рожицы, что сделать портрет в новом образе не представлялось никакой возможности.

Я видела, что Алевтину раздражает поведение Маши, делала младшей дочери замечания, но весна, солнышко и то, как младшая сестра соскучилась по старшей, оставляли Марусю глухой к моим увещеваниям. Не браниться же на счастливого ребенка?

Мне оставалось лишь смеяться над выходками младшей дочки. Однако Алевтине было не до смеха. В какой-то момент она резко развернулась к Маше, подошла близко-близко и страшно завизжала: