Исповедь мачехи - Екатерина Сиванова

– Ты что?! Ты не слышишь, что тебе говорят?! Здесь меня фотографируют, а ты все портишь!..

Маша втянула голову в плечи, опустила глаза и убежала в Дом. Я пристально всмотрелась в Алю и ничего не увидела в ее глазах. Ни-че-го, кроме пустоты…

– Как-то удивительно быстро ты вернулась в свой привычный образ… Столько лет держалась, а тут несколько дней – и словно ничему не училась, – сказала я.

Мы возвращались в город молча. Желание было одно: побыстрее довезти Алевтину до ее дома и не видеть это недовольное лицо.

Наступило время для, как думалось раньше, невозможного: мне пришлось не просто рассказать о делах Алевтины ее папе, но и пожаловаться на нее. Я жаловалась на свое бессилие и усталость, на непонимание, почти отчаяние. И Андрей пригласил Алю на обед.

Потом, когда муж вспоминал, что он говорил Алевтине и как та слушала его, соглашаясь, мы пришли к выводу, что наши ощущения о состоянии дочери совпадают.

– Может быть, просто нужно время… Давай подождем. Ведь самое главное, что она здорова, жива, – говорил мне Андрей.

– Важно ведь быть и духовно здоровым человеком, – ответила я.

– Ну, здесь мы точно бессильны…

Я продолжала очень много общаться с Алей, но как-то проще стала относиться к тому, что она рассказывает о Коле.

Я изо всех сил старалась закрыть свое сердце и не воспринимать жалобы Алевтины на мужа.

Впервые в жизни мне пришлось по-настоящему работать над собой, внушая себе мысль, что когда ребенок жалуется, вовсе не обязательно бросать все, бежать спасать, наказывать обидчика…

Я была раздражена своим поведением: когда младшие дети жалуются друг на друга, на одноклассников, первый вопрос, который я сразу задаю: «Разберись сначала, что ты сделал не так…» А в ситуации с Алей и ее мужем я совершенно не хотела разбираться, в чем не права дочь… Я слепо обвиняла во всем Колю…

Когда я пыталась мыслить здраво, то упиралась лбом в вопросы, на которые не находила ответа: «Почему Аля так изменилась? Почему перестала стремиться вперед и вверх? Почему улеглась в этой пусть теплой, но луже?..»

А потом случилась просто-таки детективная история.

Мы с Иваном садились во дворе в машину, когда по нам стали стрелять из пневматики. Я не сразу поняла, что происходит. Просто удары по машине. Вышла посмотреть, «что за камешки сыплются…». Но когда услышала, как соседи кричат: «Не выходи из машины, стреляют…» – до меня дошел весь ужас происходящего.

Было много милиции, полный двор народа, испуганный Иван на заднем сиденье машины… Первый человек, которому я позвонила после вызова милиции, была Аля:

– Привет! У меня неприятности, и мне нужна твоя помощь. Я не могу выехать из двора, а мне надо забрать Машу с тренировки. Пожалуйста, сделай это за меня. И привези ее домой.

– А что случилось?

– Ты не поверишь: в нас с Иваном стреляли…

– Ой… С вами все в порядке?

– Да, слава Богу. На машине вмятины от пуль… Здесь сейчас столько народу, милиции… Ты уж постарайся сделать так, чтобы Маша не испугалась.

– Да-да, конечно.

– Спасибо!

Вдогонку Аля прислала сообщение: «Прости, но я приеду с Колей».

Потом я позвонила мужу и репетитору, у которого занимался Егор. Договорились, что сын будет у нее столько, сколько нужно. Происходили всякие необходимые следственные мероприятия, работали криминалисты…

Зеваки плотным кольцом окружили место событий.

Ко мне подходили соседки, предлагали воду, помощь с Иваном.

Но были среди любопытствующих и те, кто просто высунулся по пояс из своих окон, с явным интересом разглядывая, что же с нами случилось…

Я очень ждала Андрея. Конечно, как могла, держала себя в руках, но было страшно, обидно и очень хотелось почувствовать рядом мужскую защиту и заботу. Муж мчался к нам, звонил с каждой станции метро… Время тянулось невозможно медленно.

Первыми из родных во дворе появились Аля и Маша. Обе с вытаращенными глазами, напуганные, они сразу подошли к нам с Иваном.

– Привет, забирайте Ивана и идите домой, скоро приедет папа, – сказала я Алевтине, обняла и поцеловала Машу. – Не надо так пугаться, с нами все в порядке.

– Ты как? – спросила Аля.

– В норме…

– Народу-то как много… А милиции почему столько?

– Стреляли, – рассмеялась я, вспомнив знаменитый фильм.

Аля схватила на руки Ивана, начала что-то ему приговаривать, уговаривать пойти домой, он плакал. Кроме младшего брата Алька тащила еще и Машину спортивную форму…

Ко мне подошел следователь, начал задавать вопросы, я отвечала и смотрела вслед детям. Я должна была написать заявление… Села в машину… Задумалась… Надо постараться собраться с мыслями.

Я бездумно рассматривала толпу народа, стоявшую поодаль от машины, и вдруг увидела среди зевак Колю.

Тотчас окликнула его: «Коль! Коля!..» Он посмотрел на меня, кивнул и… остался стоять на месте.

Я пыталась что-то писать, подбирала выражения, точно называвшие то, что случилось, но подспудно все время ждала, что сейчас, через минутку, подойдет зять и скажет: «Катя! Как вы? Может быть, воды принести?..»

Иногда я выискивала его глазами среди толпы. Коля стоял, опустив голову, и делал вид, что разговаривает по телефону.

Вскоре из подъезда вышли Аля с Иваном – сын никак не хотел оставаться дома и плакал. Я сказала Але:

– Не волнуйся, сажай его в машину, папа вот-вот подойдет. Уже звонил, что вышел из метро.

– Еще чем-то помочь?

– Нет, спасибо большое, ты и так много сделала, – улыбнулась я.

– Ну, мы пойдем тогда…

– Может, папу подождешь?

– Нет. Не надо им с Колей встречаться.

– Идите. Спасибо.

На следующий день Аля уезжала в Прионежск. Я отвезла Машу и Егора в школу и подъехала к зданию офиса, где работала старшая дочь, чтобы попрощаться.

Мы редко встречались вот так, на бегу… Разве только для того, чтобы порадовать друг друга какими-то мелочами. Недавно, например, Алевтина просила меня подъехать, чтобы вручить мне шоколадку, которую в Москве днем с огнем не сыщешь… Но Алька, зная, что этот шоколад мой самый любимый, нашла его…

Аля выбежала на улицу, подошла к машине. Выглядела она… Ну, скажем так, я не была рада видеть ее ни с такой прической, ни с таким макияжем, ни тем более в такой одежде…

– Привет! Ты почему так одета? – спросила я, здороваясь. И тут же пожалела. Хватит гнобить ребенка!

– Привет! – не обращая внимания на мои «нравоучения», ответила дочь. – Я же сегодня уезжаю. После работы сразу на поезд.