Оракул выбирает королеву - Оливия Штерн

– Странно все это, ваше величество, – посетовала женщина, – моя ласточка обычно так себя не ведет.

Арман задумчиво потеребил свой амулет и ничего не сказал. От амулета по коже расходилось тепло, приятное такое… Что бы это могло означать? Он не знал. Возможно, что Витте на самом деле было не так уж и плохо в ее замкнутом, отгороженном от всех мирке?

Он посмотрел на Витту, которая впала в дрему после принятой настойки. Знать бы, может ли она думать? Понимает ли, где находится? Арман осторожно взял сестру за руку, но она даже не вздрогнула, как будто и не поняла, что к ней прикоснулись.

– Витта, – позвал тихо, уже ни на что не надеясь, но прислушиваясь к собственным ощущениям.

Амулет Меркла… Ну хоть что-то можно почувствовать?

Ничего. Снова ничего. Все то же равномерное тепло по коже и усталость, опустошение в душе.

– Следи за ней хорошенько, – на прощанье сказал Арман сиделке и вышел прочь.

Наверное, он слишком устал, потому что вдруг стало казаться, что Меркл сделал вовсе не то, что обещал. Но во имя господа, чего можно хотеть от несчастной Витты? А если не доверять больше Мерклу, так что ж его, в пыточную? Единственного старого друга?

– Ваше величество! – его догнал Сильен, бодрый и свежий как огурчик. – Ваше величество, вот тут надо бы подписать несколько важных приказов. Как вы и просили, я подготовил, насчет сообщения между ярусами.

Арман с трудом встряхнулся. Нет-нет, Мерклу все-таки нужно доверять, ведь он рядом всю жизнь, а молчал оттого, что королева наложила заклинание.

– Пойдем, я почитаю.

И они пошли в рабочий кабинет. Нужно было заниматься делами, потому что Арман Линто стал королем. К сожалению, его никто не спрашивал, хочет ли он, готов ли. И часы полетели, сливаясь в дни. А маги-поисковики по-прежнему утыкались в барьер, который заклинание не могло преодолеть, и Арман так и не узнал, где прячется Брант.

Порой Арману казалось, что его посадили в стеклянную бутылку, поверх натолкали блестящей мишуры, а горлышко заткнули пробкой, чтобы не сбежал. Дворец – воздушный, со множеством окон, галерей, парадных дверей и черных ходов вдруг стал местом, откуда не выбраться, как ни дергайся, как ни бейся головой в стекло. Каждый раз, когда Арман планировал заняться поисками лично, обязательно находились неотложные дела, которые нельзя было перенести или отменить. Да и вообще, видано ли, чтоб король шлялся неведомо где, оставив корону на подушке из синего бархата?

– Вы предпринимаете все, что можно, – успокаивал Сильен, несколько фамильярно похлопывая по плечу. – Посмотрите, маги поддерживают активированное заклинание поиска. Если ваш секретарь объявится вне купола, они сразу засекут его местоположение и сразу же вам доложат. Не стоит переживать.

– Вдруг с ней что-нибудь случится? Вдруг они ее убьют?

Арман задавал этот вопрос раз за разом, и ему было наплевать, что Сильен уже морщится от упоминания о Леоне Кьенн.

– Не убьют, не беспокойтесь, – отвечал первый министр, – полагаю, они держат льессу Риквейл в заложниках именно для того, чтобы выторговать у вас помилование, когда у них уже не будет возможности отсиживаться.

– Кьенн, – сквозь зубы поправил Арман, – маркизы Риквейл больше нет, она умерла…

И невольно добавил про себя: я ее убил. Ну а как иначе?

По ночам по-прежнему не спалось. Когда Арман вечером не принимал снотворное снадобье, он почти до утра бродил у запертых дверей, за которыми денно и нощно несли караул маги-поисковики. Ему казалось, еще чуть-чуть, и раздастся торжествующий крик. Но все было тихо, как в могиле.

– Вы себя загубите, – ворчал Сильен, – сколько можно? Да в конце концов, далась вам эта льесса! Ну что такого она для вас сделала, чтоб так изводиться?

Арман не отвечал, а сам думал о том, что Леона спасла ему жизнь, и не единожды. А еще показала, как это, когда от одного взгляда сердце бьется быстрее, когда хочется простых прикосновений, знать, что это не рядовая интрижка, которая забудется через пару дней. Сильен недовольно поджимал губы. Арман понимал, что он хотел бы видеть короля совсем другим – сильным, волевым, хотя, собственно, на людях именно таким король и был. О том, что у Армана неспокойно на душе, знали только трое: Сильен, Меркл и Витта, которой он иногда рассказывал о том, что чувствует.

Потом к Арману пожаловал маркиз Риквейл, напросился на аудиенцию. Сидя на троне, Арман неприязненно разглядывал бывшего мужа Леоны. Его раздражало буквально все: манера маркиза склонять голову к плечу, томная, слегка женственная улыбка, большие светло-карие глаза, русые волосы, длинные и старательно завитые щипцами, приятный баритон, который отчего-то царапал по нервам, как наждачная бумага по стеклу.

«Это потому что он так обошелся с Леоной», – решил Арман, стискивая подлокотники, чтоб не отвесить маркизу оплеуху. Но с собой надо быть честным, и Арман начал думать, что ему так хочется придушить холеного маркиза, оттого что тот спал с Леоной, прикасался к ее нежному телу… Да что там! Пощадил ее потому, что она была хороша в постели. Эти слова, сказанные когда-то Леоной, засели длинным шипом в сердце.

– Что вы хотели? – спросил он сухо, когда маркиз кончил рассыпаться в приветствиях и заверениях в вечной преданности.

Риквейл слегка смутился, но все же сказал:

– Я хотел выразить признательность за спасенную племянницу. Лично выразить, да.

Арман даже не сразу сообразил, о ком идет речь, а затем догадался, вспомнил ту куколку, которая ему показалась знакомой. Так вот отчего ему мерещилось, что он ее где-то видел! Все-таки она была весьма похожа на маркиза, и Арман усомнился – а племянница ли она? Впрочем, не все ли равно.

– Рад, что у вашей племянницы все хорошо, – ответил он нехотя. – Это все?

Видеть маркиза не хотелось, потому что при каждом взгляде на него, на его холеные руки у Армана перед глазами все подергивалось багровой пеленой. Этот подонок смел касаться его женщины – и не просто касаться, а вышвырнул ее из дома после того, как узнал о наличии магического дара.

– Не все… – Глаза Риквейла забегали. – Ваше величество, я хотел бы узнать, когда мне будет выдано тело моей жены для надлежащих похорон.

Арман лишь откинулся на спинку трона и усмехнулся:

– Вы же похоронили ее гораздо раньше, маркиз, объявили себя вдовцом. А теперь вам передали свидетельство о смерти. Что вам еще нужно?

– И в самом деле, – Риквейл напустил на себя равнодушный вид, – это так. Маркиза Риквейл умерла. Но мне говорили, что видели ее живой. Могу я узнать…

– Не можете, – отрубил Арман, – свидетельство у вас есть. Вы свободны и вольны жениться второй раз. Леона Кьенн больше не является вашей женой.

– Но хотя бы… могу я ее увидеть?

– Нет.

Маркиз Риквейл изумленно захлопал ресницами, а Арман задался вопросом: что такого Леона увидела в этом напыщенном хлыще, что захотела выйти за него?