Князь Света - Роджер Желязны

— Хотя действительно, глядя на тебя, я говорю: «ЭтоСмерть».

Яма не ответил.

— Странная у тебя — как ты сказал? — главнаястрасть. Я слышал, что ты был стар, прежде чем стал молодым…

— Ты же знаешь, что так оно и было.

— Ты был механиком-вундеркиндом и мастером оружия. Тыпотерял отрочество во вспышке пламени и в тот же день стал стариком. Не в этотли момент стала смерть твоей главной страстью? Или же это произошло раньше? Илипозже?

— Не играет роли, — отрезал Яма.

— Ты служишь богам, потому что веришь во все, о чемговорил мне, — или потому, что ненавидишь большую часть человечества?

— Я не лгал тебе.

— Оказывается, Смерть — идеалист. Забавно.

— Ничего забавного.

— Или, может быть, ни одно из этих предположений несправедливо? Может быть, главная твоя страсть…

— Ты уже упоминал ее имя, — перебил Яма, — втой самой речи, в которой сравнивал ее с болезнью. Ты был не прав тогда, и тыне прав и сейчас. Я не намерен выслушивать твою проповедь еще раз, а так как вданный момент вокруг не видно забучих песков, то слушать ее я и не буду.

— Иду на мировую, — сказал Сэм. — Но скажимне, меняются ли когда-нибудь главные страсти богов?

Яма улыбнулся.

— Богиня танца была когда-то богом войны. Так чтопохоже, что все может измениться.

— Только умерев подлинной смертью, — заявилСэм, — изменюсь я. Но до самого того момента я буду с каждым вздохомненавидеть Небеса. Если Брахма обречет меня на сожжение, я плюну в пламя. Еслион повелит удушить меня, я постараюсь укусить руку палача. Если он рассечет мнегрудь, кровь моя, надеюсь, разъест клинок ржавчиной. Ну как, это главнаястрасть?

— Ты — отличный материал для бога, — кивнул Яма.

— О боже! — иронически протянул Сэм.

— До того, как случится то, что случится, — сказалЯма, — тебе, как было мне обещано, разрешено поприсутствовать на свадьбе.

— Свадьбе? Ты и Кали? И скоро?

— В меньшее полнолуние, — ответил Яма. —Итак, что бы ни решил Брахма, я, по крайней мере, смогу до тех пор поднеститебе хорошую выпивку.

— За это спасибо, бог смерти. Но мне всегда казалось,что свадьбы не вершатся на Небесах.

— Эта традиция доживает последние дни. Нет никакихсвященных традиций.

— Тогда удачи, — сказал Сэм.

Яма кивнул, зевнул, закурил очередную сигарету.

— Между прочим, а какая сейчас на Небесах мода наказни? Я спрашиваю из чистой любознательности.

— Казни не вершатся на Небесах, — сказал Яма,выдвигая ящик и вынимая из него шахматную доску.

Из Адова Колодезя вознесен он бил на Небеса, чтобыпообщаться там с богами. Много тайн скрывает в себе Небесный Град, можноотыскать среди них и ключи к его прошлому. Не все, что случилось, пока бил онтам, известно. Известно, однако, что выступил он перед богами ходатаем засудьбы мира, снискав тем самим симпатии одних и враждебность других. Избери онизменить человечеству и принять предложения богов — и, как говорит кое-кто, могбы он навсегда остаться в Граде Князем, а не встретить свою смерть в когтяхпризрачных кошек Канибуррхи. Злые языки утверждают, правда, что принял он этопредложение, но потом предали уже его самого, и только после этого, в последниедни свои опять был он целиком на стороне страдающего человечества, но дней этихоставалось слишком мало…

Препоясанная молниями, носительница штандарта, вооруженнаямечом, копьем, луком, пожирающая, поддерживающая, Кали, ночь времени в концекальпы, скитающаяся по миру в ночи, сохранительница, обманщица, безмятежная,любимая и любезная, Брахмани, Мать Вед, обитательница таинственных, безмолвныхмест, предвещающая добро, нежная, всеведущая, быстрая, как мысль, носящаячерепа, одержимая силой, сумеречная, трудноодолимая воительница, сострадательнаяи милосердная, пролагающая путь заблудшему, дарительница благ, учитель,доблесть в облике женщины, с переменчивым сердцем, предающаяся суровомуаскетизму, чародейка, пария, бессмертная и вечная…

Арьятарабхаттариканамаштоттарасатакастотра (36-40)

И вот, как столь часто бывало и в прошлом, ее белоснежнуюшерсть погладил ветерок.

Она прогуливалась там, где колыхались лимонно-желтые травы,она кралась по тропинке, вившейся среди темных деревьев, усыпанных тропическимицветами; справа от нее высились яшмовые утесы, то тут, то там выходили наповерхность жилы молочно-белой породы, пронизанной оранжевыми капиллярами.

И вот, как столь часто бывало ранее, бесшумно ступали потропинке подушечки ее огромных кошачьих лап, ветер поглаживал белую, какмрамор, шерсть, тысячами оттенков колыхались вокруг нее ароматы джунглей — там,в сумеречном месте, которое существовало лишь наполовину.

Она шла одна по извилистой тропе через джунгли, которые былиотчасти иллюзией. Белые тигры — одинокие охотники. Если и прогуливались вокруге другие, ни один из них не искал общества себе подобных.

И вот, как столь часто бывало ранее, глядела она на гладкуюсерую скорлупу небосвода и на звезды, сверкавшие на ней, словно крохотныеосколки льда. Полумесяцы ее глаз расширились, она остановилась и, глядя вверх,уселась.

За какой же добычей рыщет она?

Сдавленный, утробный звук вырвался у нее из пасти ипрервался, будто она подавилась кашлем. Неожиданно вспрыгнув на высокую скалу,уселась она там, вылизывая шерсть у себя на плечах. Показалась луна, и онауставилась на нее — фигура, словно слепленная из нетающего снега, — из-подбровей сверкали топазы глаз.

И вот, как и раньше, не могла она до конца разобраться,настоящие ли джунгли Канибуррхи ее окружают. Она чувствовала, что находится всееще под сенью настоящего леса, но не могла доподлинно убедиться в этом.

За какой же добычей рыщет она?

Расположены Небеса на плато, бывшем когда-то горным хребтом.Горы эти были сглажены и сплавлены друг с другом, чтобы получилась из них ровнаяплощадка. С зеленого юга доставили потом плодородную почву, дабы нарастить мясона кости полученного так скелета. И всю эту область, словно огромная банка,накрыл купол прозрачного свода, предохраняя ее от полярной стужи и не допускаявнутрь ничего постороннего.