Зона Посещения. Луч из тьмы - Александр Тюрин

Выйдя из четвертого шлюза, Берковски вдруг почувствовал что-то на своем темени, не слишком защищенном волосами (последняя пересадка клонированных волосяных луковиц прошла неудачно). Как будто упало сверху. Он задрал голову – на люминесцирующей потолочной панели ничего не было – идеальная чистота, отталкивающая любую грязь на молекулярном уровне. Но на голову явно упала капля. Или появилась там как-то. Даже было ощущение, что вскрылся кожный нарыв… но сейчас кожа сухая и гладкая.

Берковски еще раз потрогал темя – ничего. А если эта чертова капля – нехорошая догадка покрыла спину испариной – впиталась в его тело?

Показалось, конечно. Но когда Берковски проходил лабораторный шлюз и на него стала опускаться рамка биосканера, на спине уже не испарина проступила, а настоящий пот, от страха. Вдруг эта зараза уже действительно в нем, и чертовы гифы расползаются по нему как черви? Ползут, извиваются, грызут, буравят его клетки. А ведь, вполне возможно, они способны преодолевать пространство, пользуясь дырами в эйнштейновском континууме, и таким образом легко переносятся из одного организма в другой. Например, из Лауница-2 в того, кто оказался поблизости. Если этот второй Лауниц не предположительно, а в самом деле спора той самой нитехроноплазмы, которая способна к бешеной пролиферации и заражению других тел?

Тогда мы – полные кретины, сами притащили в город троянского коня из Зоны, поторапливая друг друга, мол, сейчас изготовим высокоприбыльный «волшебный горшочек». Но люди для этого «волшебного горшочка», будь он неладен, в лучшем случае что-то вроде питательной среды. А как этот Псевдолауниц навалял полисменам? Пять трупов накидал чуть ли не за пять минут, адский специалист. Похоже, она совершенно неодолима, эта иноматерия. Все еще хуже, если она представляет собой какой-то вполне разумный организм, который мы пока не может увидеть из-за темпорального барьера, – уж больно хитро и целенаправленно действует. Мы смеялись над сталкерскими легендами о мусорщике, теперь смеется он в свои нитеплазменные усы… И с чего этот организм должен нас жалеть? Кого когда жалела «Монлабс» – все корпорации вообще похожи на рои прожорливых насекомых, – почему иноматериальная бяка должна быть гуманнее?

Мысли проносились очень быстро, даже параллельно друг другу, как у него всегда бывало в минуты сильного волнения.

Биосканер наконец пропустил Берковски, отметив учащенное сердцебиение, а кибероболочка шлюза посоветовала обратиться к кардиологу.

Когда его машина выезжала из подземного гаража, колеса неожиданно пробуксовали около самых ворот, словно мощные невидимые руки ненадолго попридержали ее – и Берковски подумал, насколько беспечно люди обращались с Зоной все эти десятилетия.

Ее воспринимали как песочницу с игрушками, оставленную инопланетными шалунами, как забытый кем-то сундучок с драгоценностями, как бесплатную кладовую. Не каждому этот Симсим открывается благосклонно, но, так или иначе, это источник подарков человечеству – подбери только верный пароль. Ну, если не всему человечеству, то его лучшей части, в которую, безусловно, входят топ-менеджеры и акционеры «Монсанто» и «Монлабс».

Но что, если на самом деле это портал для чужой хищной жизни? И мы сами впускаем ее своей жадностью, вместо того чтобы закрыть бетонным саркофагом или для верности сбросить на нее атомную бомбу. «Лучшей части человечества» жадность всегда помогала найти новый источник богатства и удовольствия, а, изгадив и опустошив его, отыскать новый. Жадность облаготворяла и вдохновляла на захват все новых и новых кладовых. Но сейчас она может сыграть уже против «лучших людей» и через нее придет расплата. Мы, похоже, заглотили ядовитую наживку.

Машина пошла по платному скайвею, открыв вид на Зону сбоку и сверху – она более, чем когда-либо, казалась похожей на гриб, благодаря затягивающей ее туманной пелене, вздыбливающейся вверх на манер грибной шляпки. Сейчас, наверное, ее нити-гифы уже прорастают сквозь пространство, воздух, осадочные и магматические породы, сквозь мантию, пронизывают Землю, проникают в минералы, почву, конструкции и машины, в растения и животных, в людей. Чужая жизнь, возможно, уже вошла в чрево нашего мира, растет там, извивается, размножается.

Берковски поежился, почувствовав, как что-то узкое и тонкое проползло по его позвоночнику, вызвало зуд в копчике, извивом прошло по мошонке и, словно утолщившись, пропутешествовало через кишечник. Это показалось, показалось! Эффект самовнушения. Или нет?

Особенно тупыми казались сегодня утренние разговоры жены о ее работе в Координационном Совете Института, о том, как она с Бликсом в очередной раз успешно отфутболила русских и китайцев от доступа к работе основных исследовательских групп. А ведь и Россия, и Китай могут разозлиться и полностью отказаться от финансирования МИВК. Может, только они и в состоянии спасти мир от худшего, от того, что его сожрет на обед какая-то тварь.

Съезд со скайвея номер 6 – борт-компьютер здесь никогда не передаст управление водителю, а движение немало напоминает посадку самолета. Еще километр по городской улице, и открывается зеленый квартал «Виктория Ресорт». За стеной в приличном отдалении друг от друга стоят шикарные особняки, окруженные садами, ярко-зелеными газонами, теннисными кортами и бассейнами. Вон соседи, муж Джим и жена Джон, делают сейчас для своих гостей барбекю на лужайке; тонкий аромат натурального мяса, румянящегося на огне, неожиданно остро проник в нос Берковски.

Машина, проехав по грунтовке, спустилась на лифте, замаскированном под газон, в подземный гараж. Чтобы подняться наверх, Берковски не воспользовался вторым лифтом, а пошел по винтовой лестнице из розового известняка – похожей на те, что в старых итальянских замках. Окликнул Джейка, но сын так и не показался из своей комнаты. Сидит там в сенсорной коллаген-оболочке, во все отверстия всунуты вибраторы, и гоняет порно-программу. Вон даже слышно, как кряхтит. И в этот момент Берковски подумал, насколько неустойчиво его благополучие, как зыбко все благосостояние «лучших людей», насколько глупо они транжирят главный ресурс – время.

– Зиг, поехали на корт, – c наигранным энтузиазмом предложила жена, которую он нашел во второй «голубой» гостиной.

Ясно уж, из него теннисист, как из дерьма пуля, мускулатуру-то накачал, а вот технику не накачаешь. Жена же собралась напялить короткую юбочку и поиграть в паре с ражим Бондом, дубоватым секьюрити из МИВК, который вечером еще подрабатывает в стрипклубе. Дождется, шлюха. Когда-нибудь он устанет от ее утех и уедет далеко-далеко, прихватив с собой компромат на ее папашу… Особый интерес Джой выказывала и Вере, всегда чрезмерно оживлялась в ее присутствии и несла глупости в еще большем количестве, чем обычно, однако Загряжская уже давно перестала заглядывать на корт. Когда Джой летала на восточное побережье – на «деловые встречи» с Элизабет Райс, тоже всегда брала с собой эту юбчонку и ракетку для «прикрытия». И как-то заметил он у женушки в раскрытой сумке перед самым отъездом интимную графеновую смазку и самопрограммирующийся дилдо – не успела, видимо, застегнуть молнию.

– Сегодня не тот расклад, дорогая моя.

И надо улыбаться, растягивать резину ниже носа, потому что семейка Джой Голдсмит – это типа его благодетели. «Превратили его из мелкого сборщика научных трофеев, шакалящего по Восточной Европе, в топ-менеджера самой мощной корпорации на свете», – так выразилась недавно Джой. А если скандал и развод, то «сенатор Голдсмит быстро превратит Сигизмунда Берковского в того, кем он являлся изначально. В мелкого коммивояжера от науки, которого ноги кормят». Посмотрим, кто кого превратит. Благообразный седовласый сенатор не так давно еще был хитрожопым хорьком с дипломатическим паспортом, который помогал «Пфайцеру» и другим фармаконцернам устраивать масштабные тайные испытания стерилизующих средств на людях. И как бы не всплыла правда о результатах тех испытаний…