Рецепты идеального брака - Мораг Прунти

Я видела, что Майкл вскоре ушел.

Я думаю, что он вернулся в Америку, хотя больше я никогда ничего о нем не слышала.

Для того чтобы дарить любовь, не обязательно ее испытывать

«Мякиши»

Твоя мама, когда была ребенком, была очень привередлива в еде, и в те дни, когда она отказывалась от еды, я давала ей кусочек хлеба, растертый в стакане теплого молока с ложкой сахара наверху. По мере того как ее вкусовые пристрастия развивались и менялись, она все равно всегда возвращались к «мякишам» как к «утешительной еде». Это было единственное блюдо, готовить которые мне удалось научить твою маму, и я узнаю, что ты сама на нем выросла.

Иногда наш желудок может переварить только самые простые продукты. Это еда для самых маленьких и самых старых. Потому что только в самом начале и в самом конце нашей жизни у нас есть ответы на вопросы и я пришла к выводу, что, несмотря на всю шумиху, которую мы устраиваем вокруг еды, все, что нам на самом деле нужно, — это хлеб, молоко и немного сахара, чтобы их иногда подслащивать.

Я остановилась в отеле на Палм Бич, в Майами. Все вокруг теплое и окрашенное в карамельные цвета, даже женщины в открытых бикини. Я выступаю здесь на конференции, и менеджер предоставил мне номер с видом на пляж. Где-то за криками фэшн-групп журнала «Вог», заказывающих завтрак в патио под моим балконом, я различаю шум моря.

Я скучаю по Дэну.

Я не думала, что буду скучать, и я не знаю, почему скучаю.

Просто за прошедший год мой новый муж вырос в моих глазах. Я замечаю, когда его нет. Я скучаю по тому, как неуклюже и шумно он двигается, по всем тем вещам, которые я ненавижу: как он сморкается, что он использует просторечья и пьет растворимый кофе. Я не могу сказать, что безумно в него влюблена. Но со мной произошло маленькое медленное чудо, поэтому теперь Дэн больше не раздражает меня так, как раньше. Может быть, это о чем-то говорит, а может быть, я снизила планку, и мне пора встревожиться. Но я нашла способ обретения свободы, отбрасывая все наносное, и я не собираюсь его терять. Терпимость — качество не модное, но я обнаружила, что раздражение отнимает гораздо больше сил, чем ты думаешь.

Дэн как будто пережил «инцидент с Ронаном». Как будто.

Он не стал танцевать джигу, когда я сказала, что меня пригласили в Майами по работе на несколько дней. Я, скорее, спрашивала его, чем сообщала, хотя я и не знаю, что бы я сказала, если бы Дэн ответил «нет», чего, он, разумеется, никогда бы не сделал. Он сказал что-то намного хуже: «Я тебе доверяю».

Я могла выбрать несколько сценариев возможного скандала, например: в начале: «О Господи, спасибо, милый, что ты разрешаешь мне работать и зарабатывать деньги».

В середине: «Пожалуйста, можем мы положить карточку с надписью «Моя жена — шлюха» назад в чемодан?»

И на десерт мое любимое: «Во-первых, лучше бы я за тебя никогда замуж не выходила!»

Вот что по-настоящему сводит меня с ума, так это то, что я полностью доверяю Дэну.

Доверие ничего не означает, когда оно у тебя есть. В нем нет блеска, нет эмоции, нет драмы, ты просто веришь — и все. Доверять кому-то — это скучно. Это не является событием. Но убери доверие, попытайся пожить без него, и ваши отношения внезапно превратятся в ад. Я видела, как мои подруги живут с мужчинами, которым они не доверяют, которые лгут. С мужчинами, которые врут не по пустяковым поводам, вроде: «Нет, та вовсе не пополнела», а лгут по-крупному: «Я задержусь на работе» (хотя на самом деле буду трахать свою секретаршу).

Я всегда думала, что надо быть действительно без ума от мужчины, чтобы не задумываться о доверии ему.

А на самом деле нужно просто побыть с тем, кто не заслуживает доверия. С тем, кто действительно станет за ужином лапать твою подругу под столом. Или с тем, кто никогда не говорит: «Я тебя люблю» — первым.

Дэн заслуживает моего доверия. Это я не заслуживаю его. Я бы этого хотела. Моя личная жизнь от этого стала бы легче, и я чувствовала бы себя более хорошим человеком. Но это не так. Не совсем так или пока не так. Дэн всегда знал, что любит меня немного больше, чем я его. Когда я предала его, это сместило баланс слишком далеко в мою сторону.

«Я доверяю тебе» было моим наказанием за прошедшее и вызовом перед будущим.

Я стою перед двумястами представителями пищевой индустрии и собираюсь поведать им о своей мудрости по поводу Памяти и Еды, когда прямо к центру зала проходит подлец Анжело Орланди и плюхается напротив подиума. Он без Джэн, на нем темные очки, поэтому я не вижу его глаз. По мере того как я говорю, он начинает рассматривать комнату, как будто я его утомляю. Меня это нервирует, и я спотыкаюсь на паре предложений.

Когда я заканчиваю, он подходит к краю сцены и становится почти ровно подо мной. Я испытываю сильнейшее искушение раздавить каблуком его голову. Уже не в первый раз я жалею, что не ношу на работу туфли на шпильках-стилетах.

— Привет, Тресса.

Ненавижу мужчин. Я оставила дома самодовольного мужа, который говорит: «Я тебе доверяю», когда это не так, а передо мной стоит распутный, манипулирующий бывший любовник, который, вероятно, хочет перепихнуться и, скорее всего, будет достаточно груб для того, чтобы прямо мне это предложить.

— Пойдем пообедаем?

Все одно.

— Где Джэн?

— Ее здесь нет.

Потом Анжело одаривает меня ухмылкой, полной восторга от самого себя.

Этот человек не может меня больше волновать. Он оскорбляет сам принцип супружеского доверия. Мне он кажется настолько ужасающим, что я больше не считаю его соблазнительным.

И вот я смотрю на одного из богатейших, умнейших, вызывающих наибольшее восхищение людей в пищевой индустрии Америки, и я думаю: «Что я так сильно в тебе ненавижу?» А потом это становится для меня ясным, как голубое небо над Майами. Анжело не цельный. А причина, по которой я так ясно это вижу, в том, что я замужем за человеком, который этой цельностью обладает, поэтому я знаю, когда она отсутствует, а у Анжело Орланди она отсутствует напрочь.

Анжело задает стандарты в сельском хозяйстве и в политике продуктовых компаний, выпускает чесночные соусы для медленного запекания. Но у него нет цельности в браке, нет общности с женой, с человеческим существом, которое должно быть ему ближе всех на свете.

И в тот момент я осознала, что цельность такого рода является единственным, что принимается в расист. Или, точнее, это единственное, что я принимаю в расчет. Великие мужчины, хорошие мужчины, гуманные, героические, блестящие, исторические фигуры в собственной семье были беспутны. И Бог с ними. Я просто не хочу быть замужем за одним из них, и, к счастью, это не так.

Так что Дэн выиграл. Он прошел тот глупый тест, которому я мысленно подвергла его перед тем, как мы поехали к Орланди на выходные.