Брусиловский прорыв - Максим Оськин

В итоге четыре частных прорыва должны были вылиться в один общий оперативный прорыв, для развития которого предназначался находившийся в резерве 35-й армейский корпус. Затем последовательным вводом в прорыв войск 3-го Сибирского и 3-го Кавказского корпусов планировалось достичь крушения неприятельской обороны по всему атакованному русской ударной 4-й армией фронту. Иными словами, все резервы – 35-й армейский, 3-й Кавказский, 3-й Сибирский, 7-й кавалерийский корпуса – стояли «в затылок» частям ударного 9-го армейского корпуса, ожидая сигнала, чтобы броситься в прорыв. При этом резервы подразделялись между армией и фронтом следующим образом:

– резерв 4-й армии: 3-й Кавказский корпус, 11-я Сибирская стрелковая дивизия (ген. И. И. Зарако-Зараковский), 2-я Туркестанская казачья дивизия (ген. Г. И. Чоглоков);

– резерв Западного фронта на барановичском направлении: 3-й Сибирский корпус, 3-й армейский корпус, 7-й кавалерийский корпус.

После прорыва неприятельского фронта и продвижения на пять-шесть километров в глубь вражеского расположения предполагалась перегруппировка и ввод в прорыв резервов для развития наступления на Новогрудок совместно с частями 10-й армии ген. Е. А. Радкевича. В числе вводимых в прорыв резервов состояла и конница – 1-й кавалерийский корпус ген. В. А. Орановского. Ставка рассчитывала на крупный успех подготавливаемого на барановичском направлении наступления – как минимум освобождение русской Польши. Например, министр земледелия А. Н. Наумов вспоминал, что 14 июня, «коснувшись победоносного наступления генерала Брусилова, Михаил Васильевич [Алексеев] сказал, что это только начальная стадия ожидающих русскую армию огромных событий»[142]. Через пять дней армии Западного фронта бросились на штурм Барановичей.

Со стороны противника район Барановичей оборонялся армейской группой ген. Р. фон Войрша общим числом более восьмидесяти тысяч штыков при 248 орудиях. В состав группы входили:

– 25-й резервный корпус ген. Р. фон Шеффер-Бояделя,

– ландверный корпус ген. Г. фон Кенига,

– 3-й австрийский армейский корпус ген. Й. Риттер Краутвальда фон Аннау,

– 12-й австрийский армейский корпус ген. И.-Р. фон Хенриквец.

Руководивший действиями австро-германских армий, расположенных севернее Полесья, принц Леопольд Баварский постарался сделать все возможное, чтобы усилить тот участок фронта, что желали прорвать русские. Так, за 12-м австро-венгерским корпусом расположились шесть немецких и два австрийских батальона. За Ландверным корпусом в резерве стояли три полка. В общем резерве самого Леопольда Баварского были еще семь германских батальонов. Резерв немецкого Главного Командования на Востоке – германская 5-я резервная дивизия и 31-й ландверный полк. Также в распоряжение армейской группы ген. Р. фон Войрша были направлены две сводные двухполковые бригады Кноха и Лютвица.

Русские землянки

Надо отметить, что развитие наступления в направлении на Новогрудок уводило войска 4-й армии на северо-запад, на виленское направление, а не на юго-запад, к Ковелю. Возможно, штаб Западного фронта желал этим упрочить успех, подключить к наступлению соседние армии, а потом уже общей массой двигаться на Брест-Литовск. Именно в том направлении также пытались пробиться и армии Юго-Западного фронта.

В 4-ю армию была передана большая часть тяжелой артиллерии Западного фронта, который, в свою очередь, получил большую ее часть вообще в масштабах всей русской Действующей армии. На направлении наступления ударной группировки 4-й армии, в 9-м армейском корпусе, были развернуты восемьдесят четыре тяжелых орудия. Впрочем, после боев отмечалось, что часть тяжелой артиллерии вышла из строя уже в ходе сражения ввиду изношенности орудийных стволов. Так, из двенадцати тяжелых пушек образца 1877 года в 10-м армейском корпусе к концу операции в строю осталось лишь пять единиц.

Вне сомнения, главкозап ген. А. Е. Эверт сделал все, что было в его силах, для подготовки предстоящей операции, которая формировалась в чересчур короткие сроки. Вина генерала Эверта перед страной и монархом заключается в том, что он не озаботился подготовкой участка прорыва заблаговременно, то есть сразу по окончании первоапрельского совещания в Ставке, где ему был поручен главный удар в летнем наступлении Восточного фронта. Недаром генерал Алексеев, перед которым главкозап ходатайствовал на переносе удара с виленского на барановичское направление, недоумевал, что в качестве одной из причин было названо неудовлетворительное состояние приготовительных работ для прорыва неприятельских позиций. Все-таки полтора месяца работ – за такой срок можно было бы многое сделать. Таким образом, хотя В. И. Оберюхтин и сообщает, что Западный фронт готовился к прорыву на виленском направлении под руководством постоянно бывавшего в войсках главнокомандующего, но, очевидно, что принятые меры подготовки не были исчерпывающими.

Под Барановичами войска прибывали на совершенно не подготовленные исходные позиции всего лишь за несколько дней до наступления. Отсутствие заблаговременных фортификационных работ имело следствием невозможность скрытого подвода резервов к месту боя: ходов сообщения не было, а на открытой местности неприятельская артиллерия второй оборонительной полосы, расположенная на обратных скатах местности, беспрепятственно расстреливала русские резервы, спешившие, чтобы поддержать атаку частей первого эшелона. О пехотных плацдармах, подобных Юго-Западному фронту, нечего было и мечтать.

Конечно, необходимые для атаки директивы штаб фронта отправлял в войска, но на неподготовленной почве все эти рассуждения могли иметь характер разве только благих пожеланий. Например, одна из «Инструкций об общей атаке», еще ранее переданная в войсковые части Западного фронта, указывала, что цель атаки – овладеть укреплениями противника, выбить его с позиций и разбить, не дав времени на то, чтобы опомниться и собраться с силами. «Местность должна быть подготовлена так, чтобы допускать начало атаки на близком от противника расстоянии, непрерывное снабжение людьми, продовольствием, патронами, быструю эвакуацию раненых в тыл, свободное перемещение артиллерии… До момента атаки пехота будет находиться укрыто в плацдармах, которые располагаются за фронтом и доставляют ей свободу развертывания… Чтобы получить необходимую безостановочность в действиях, полезно указать атакующим цепью частям [не окопы, а] какие-либо предметы, расположенные на местности в тылу укрепленной позиции противника, овладение коими подтвердит, что достигнут первый результат, а именно – линия, занимаемая противником, прорвана… Всякий человек должен быть снабжен 250 патронами, двухдневным продовольствием и несколькими ручными гранатами… Первая обязанность нашей артиллерии… во что бы то ни стало привести к молчанию батареи противника…»[143] Плацдармов не было. Артиллерия ставилась наспех, почти без пристрелки. Часть пулеметных точек противника, не говоря о расположенных за обратными скатами местности артиллерийских батареях, осталась неизвестной до минуты атаки.