Последняя жертва - Эвелина Баш

– Так хотела Эмма.

– Неужто Эмма Бишоф? Она напрямую вас об этом попросила?

– Нет, конечно.

– Хорошее вы придумали себе оправдание, – покачала головой Диана, поглаживая спусковой крючок.

– Так легче жить, – повёл плечом Берни.

– Хотите, чтобы я вам посочувствовала?

– Ну что вы, вовсе нет, – надрывно рассмеялся он.

– Эмму вы тоже хотели взять в довесок?

– Я видел её всего один, ну два раза, и нет, я и пальцем бы её не тронул. Таких молодых я не убиваю никогда.

– А кто убивает? Ангел Краилов или Штефан Фейербах?

– Этого я не могу вам сказать.

– Они тоже из этих, как вы называете себя… – она скосила взгляд в сторону Лиона, который по-прежнему стоял на одном месте и походил скорее на статую самого себя, – вампиров?

– И этого я вам сказать не могу. Я и так был весьма откровенен с вами, комиссар Кройц, а теперь, извините, но мне действительно пора.

– Никуда вы не пойдёте, – Диана направила на Берни пистолет. – Поднимите руки. Вы арестованы за убийство Лизы Майер, Ребекки Хеллер и Маргарет Нельсон.

– Боюсь, это невозможно, – с виноватой улыбкой произнёс Ульман и, кивнув Лиону, пошёл к ней навстречу.

– Ещё шаг, и я выстрелю, – холодно сказала Диана, но Берни её не послушал, и когда до него оставалось всего пара метров, она спустила курок.

Берни на мгновение замер, посмотрел на растекающееся по куртке пятно крови и продолжил движение. Раздался второй, а потом и третий выстрел, но Ульман на них уже не реагировал. Подойдя к Диане, он слегка подул ей в лицо и прошептал:

– Прощайте, комиссар.

Комната поплыла перед её глазами, а в следующее мгновение она уже сидела на диване, а Лион стаскивал с её ног сапоги, а затем и носки.

– Что ты делаешь? – устало спросила она.

Лион молча расстегнул молнию на джинсах и начал стягивать их с неё. Диана попыталась оттолкнуть его, но он оказался сильнее и вскоре принялся за её свитер.

– Я не хочу, оставь меня, – она ткнула кулаком в его плечо и откинулась на спинку, закрыв глаза. – Почему ты мне не сказал? Почему?

Лион коснулся губами её обнажённого живота и теперь продвигался всё выше и выше, до ложбинки между ключицами, и дальше до ямочки за ухом.

– Я сказал то, что ты должна была услышать, – прошептал он. – Эта сила древнее нас, и уж точно не нам с тобой охотиться на вампиров.

– Я должна заявить о том, что здесь было.

– Забудь о нём.

– На следующие пять лет? – с горечью в голосе отозвалась Диана.

Лион поднялся и увлёк её за собой.

– Идём, я приготовил тебе горячую ванну. И, да, мне кажется, пришло время рассказать тебе кое-что.

Часы на приборной панели взятого напрокат Фольксвагена показывали без двадцати минут одиннадцать.

Марк сделал очередной круг по кварталу и припарковался на соседней улице, в стороне от заброшенного дома, под раскидистым дубом, который рос прямо у дороги и не спешил сбрасывать листья. Дома, спрятавшиеся за заборами и кустарниками, были тихи и безмолвны. Лишь в некоторых из них горел свет, и можно было разглядеть, как кто-то ужинает или смотрит телевизор, или занимается какими-то обыденными повседневными делами.

– Ну что, пошли? – Марк заглушил двигатель и вытащил ключ из замка.

Эмма посмотрела на него и прикусила ноготь.

– Я в туалет хочу, – жалостливо сказала она.

Марк цокнул языком и шумно выдохнул.

– Вот прямо сейчас? Раньше ты сказать не могла?

– Я раньше не хотела, – попыталась оправдаться девушка.

– Зайди за машину, я не буду смотреть, – предложил Марк.

– Я так не могу…

– Ну что с тобой делать?

Он посмотрел на часы, потом на Эмму и завёл двигатель. Хорошо, что недалеко видел заправку. Времени всё равно было достаточно. До запланированной встречи оставалось ещё более часа.

Эмма волновалась. Умиротворение и отрешённость, не отпускавшие её со вчерашнего дня, уступили место панике. Первая волна накатила, когда они проезжали мимо какого-то заброшенного дома, и Марк притормозил, и долго вглядывался в его тёмные и пыльные окна. Когда спустя две минуты они снова остановились у этого же дома, Эмма почувствовала, что у неё дрожат колени, а когда они подъехали к нему в третий раз, ей осталось только дышать глубже, чтобы не упасть в обморок.

Зачем Марк назначил встречу Штефану в каком-то старом заброшенном доме?

В туалете на заправке было чисто и пахло ванильным освежителем. Эмма стояла у зеркала и хлопала себя мокрыми ладонями по щекам.

«Я слишком молода для этого всего», – шептала она вслух. – «Я должна ехать домой. Домой. Точно, надо попросить кого-нибудь отвезти меня домой».

Эмма выключила воду и вытерла лицо и руки бумажной салфеткой.

Домой.

Она посмотрела на себя ещё раз и дёрнула ручку двери, но тут же была оттеснена назад Марком. Не дав ей опомниться, он затащил её в кабинку и, усевшись на крышку унитаза, заставил сесть к себе на колени.

– Ты что делаешь? – возмутилась Эмма.

– Тихо! – он приложил палец к её губам и прислушался.

Скрипнула входная дверь. Раздались шаги. Кто-то зашёл в соседнюю кабинку и щёлкнул задвижкой.

Две минуты они провели в полном молчании. Она созерцала в отражении кнопки слива коротко стриженный затылок своего спутника и своё лицо с потёками туши и растрёпанной причёской. Он разглядывал рекламу всемирно известного ресторана быстрого питания на дверце кабинки и размышлял, о чём думали маркетологи, если вообще о чём-то думали, размещая свою рекламу в таком месте? Хотя на самом деле надо было думать совсем о другом: план, в котором и без того хватало дыр, похоже, катился ко всем чертям.

Соседка тем временем закончила свои дела и ушла, стукнув дверью. Теперь можно немного выдохнуть. Эмма поменяла положение и вытянула правую ногу, насколько это позволяло тесное пространство кабинки.

– У меня нога затекла, – пожаловалась она, пытаясь устроиться.

– Терпи, – сквозь зубы прошипел Марк. – Там твои болгарские дружки рыщут. Фейербах, похоже, не ходит без подмоги.

Девушка чуть слышно вздохнула и прикусила губу.

– Я домой хочу, – шёпотом сказала она.

– Раньше надо было думать, – заметил он, Эмма продолжала возиться и никак не могла занять удобное положение, – Закинь мне её на плечо, – нервно усмехнулся Марк. – Какая же у тебя костлявая попа, – он пошевелил коленками. – Сколько же ты весишь?