Пять абсолютных незнакомцев - Натали Д. Ричардс

а потом плетется с черепашьей скоростью по колеям, которые мы же и оставили. Мы так медленно едем через долину, что с каждым километром мои плечи напрягаются все сильнее.

– Можно прибавить скорости, – говорит Брекен.

Харпер его игнорирует. Джоша тоже охватывает нетерпение. Он вращается из стороны в сторону, смотрит налево, потом направо, а потом и вовсе за спину. Наконец, резко выдохнув, он показывает куда-то в сторону.

– Вон. Смотри, там дорога. Справа. Поворачивает на юг.

– Я не вижу, – говорит Харпер.

– Ничего, еще разглядишь. Думаю, если бы я вышла сейчас из машины и припустила трусцой, то добежала бы быстрее, чем машина, – говорю я.

– А я бы построила новую дорогу быстрее, – бормочет Кайла.

– Хотите за руль? – спрашивает Харпер.

Я поднимаю руки.

– Извини. Ты отлично ведешь. Правда.

Я вспоминаю, как Зари получала права. Полная катастрофа! Она вела машину, будто ей восемьдесят лет: постоянно следила за положением рук, нагибалась вперед, словно хотела понюхать руль.

Конечно, с Зари тоже бывает нелегко, но пережить этот кошмар с ней было бы гораздо легче. А когда-то давно с ней было легче практически всегда.

Я закрываю глаза, и меня охватывает тоска по дому. По прошлому. В моей жизни не было ничего умопомрачительного или волнующего. Обычная, нормальная жизнь. И теперь я знаю, как дорого это стоит. Боже, надеюсь, когда-нибудь моя жизнь опять станет нормальной.

Харпер останавливает машину через пару метров от зеленой вывески с названием дороги. Я ее не виню. Тут нет колеи, по которой можно было бы ехать дальше: лишь огромное поле, бесконечный ковер сверкающей белизны. Справа – гора снега, закрывающая то ли бетонное заграждение, то ли шлагбаум. За ним дорога круто обрывается в долину.

Снег совсем засыпал асфальт. Кружась, завитки белой пудры поднимаются вверх и сверкают на фоне чернильно-черных небес. Очень красиво. Захватывает дух. Но еще и очень опасно.

– Как тут глубоко? – спрашиваю я, кивая на горку снега справа.

Она выше, чем любое заграждение, которое я видела за свою жизнь.

– Понятия не имею, – говорит Брекен.

– Давайте поищем другую дорогу, – говорит Харпер. – Эту я даже не вижу.

– Да, дорога не очень, но, думаю, это из-за поля, – возражает он. – За углом наверняка лучше.

– Или хуже! Надо ехать дальше.

– Но тогда мы потеряем два часа. А так мы бы хорошо срезали.

– Если мы не застрянем в снегу, – говорю я.

– Нет, – убежденно отвечает Джош. – Другой дороги может и не быть. Свернуть нужно сейчас. Запомним, что под той горкой есть ограждение. Может, пригодится потом.

– Отлично, – говорит Брекен. – За тем исключением, что нам не видно дороги.

– Да, но я… – Джош замолкает, тряся головой. – Думаю, я знаю эту дорогу.

– В библейском смысле? – спрашивает Кайла.

– Нет, просто… она выглядит знакомой. Толоми-роуд. Уверен, что видел это название на карте. Может, кто-то из вас тоже видел? На остановке висела карта…

– Возможно. – Кайла медленно кивает. – Точно сказать не могу, но звучит знакомо.

– Ты изучала карту на остановке? – недоверчиво спрашиваю я.

Что-то сомневаюсь, что она даже заметила карту. Или вообще помнит, что мы останавливались.

– А помните, какое шоссе она пересекает? Я помню, что видел перекресток, – говорит Джош.

Кайла задумчиво жует губу, но потом качает головой.

– И ты правда хочешь, чтобы мы туда поехали? – спрашивает Брекен, показывая на снег.

– Там вряд ли глубоко, – говорю я, но, оглядев белые холмы, хмурюсь. – Правда ведь?

– Мы всегда можем вернуться, – говорит Харпер. – Ладно, давайте попробуем. Если не получится, поедем обратно.

Вскоре становится ясно, что со стороны шлагбаума снег глубже. Сквозь него не проедешь, однако Харпер законопослушно держится левой стороны.

– Включи полный привод, – говорит Брекен.

– Уже включила, – произносит она.

Машина едет слишком близко к сугробам на правой стороне, но я уверена, что вести машину по неправильной полосе сложно. Я бы тоже сворачивала направо.

– Держись левой стороны, – говорит Джош. – Ближе к полю.

– А что, если из-за поворота выедет машина? – спрашивает она.

– Это вряд ли, – отвечает Брекен. – Кому еще придет в голову вести машину в такую погоду?

– Все будет хорошо, – успокаивает того Джош.

– Снег наметает с поля, – говорит Брекен. – Видишь тот ряд деревьев впереди? Как проедем его, станет легче. А пока держись левой стороны.

Может, он и прав насчет поля, но на левой стороне еще хуже. Как только Харпер сворачивает влево, все идет наперекосяк. Машина врезается в плотный заснеженный хребет, нас резко дергает, и колеса со стороны водителя куда-то проваливаются. Харпер тоненько визжит, пока машина заваливается набок. Колеса едут вниз, боком, и мы съезжаем в придорожную канаву. Плавно останавливаемся. Я теряю равновесие и хватаюсь за сиденье. Желудок у меня переворачивается, в глазах все плывет. Я трясу головой, но что-то все равно не так. Это потому, что мы накренились в сторону – или, по крайней мере, стоим под углом, как лодчонка на огромной волне. Я двигаюсь на сиденье, пытаясь отлепиться от Джоша. Нас сплющило вместе, а с другой стороны на меня давит тело Кайлы.

Машина наклонилась влево. Мы съехали с дороги на обочину.

Двадцать шесть

Двери со стороны водителя не открываются. Харпер отчаянно фыркает, пытаясь толкнуть свою дверь, но у нее не получается. Она открывает окно, и внутрь врывается запах снега и деревьев. Джош высовывает голову наружу, чтобы оценить масштабы ущерба.

Снег не доходит до окна, но мне видно, что он со стеклом почти вровень. С такого странного ракурса сложно понять, что происходит, но одно ясно: в эту дверь мы не выйдем.

– Ни хрена себе, – потрясенно выдыхает Джош.

Он втягивает голову обратно в машину. Я стараюсь удержаться в вертикальном положении. Ремень безопасности впивается мне в левое бедро.

– Что, совсем плохо? – тонким, высоким голосом спрашивает Харпер.

Никто не отвечает. А какого ответа она ждет? Машина стоит под углом в сорок пять градусов.

Мы свисаем с края дороги, на которую вообще не надо было съезжать.

– Ну, не очень хорошо, – с удивительным спокойствием отвечает Джош.

Я продолжаю съезжать со своего сиденья и, чтобы удержаться, хватаюсь за спинки кресел впереди. Несмотря на потоки арктического воздуха, струящиеся через открытые окна, мои ладони вспотели и скользят по коже подголовников. Я зажата между Джошем и Кайлой. Тут слишком тесно. Слишком много напряжения.

– А с твоей стороны какой уклон? – спрашивает она Брекена. – Мы сможем выбраться?

– А у нас есть выбор?

Это Кайла. Я чувствую ее теплое дыхание у себя в волосах. Она сражается с дверью. Тянет за ручку, толкает обеими руками. Теперь и ногами.