Пять абсолютных незнакомцев - Натали Д. Ричардс

в руках. Даже Кайла выглядит заинтересованной.

– Там, в долине, есть дома. Склон крутой, но я смогу спуститься. Это точно.

– То есть скатишься и переломаешь все кости, – говорит Брекен.

Харпер хмурится.

– Ну, не знаю… По-моему, не стоит напрашиваться на лишние неприятности.

Брекен возвращается к лопате.

– Вы что, свихнулись тут все? – спрашиваю я. – Говорю же: там люди, до них буквально пара километров. Мы сможем дойти. Пойдемте, покажу!

Но они меня не слушают. С чего бы это? Меня пробирает дрожь, и виновата в этом совсем не метель. Не могу представить себе, чтобы им не хотелось попасть к людям. Если только они не хотят домой.

– Мира, я пойду помогу Брекену… – Голос у Харпер еще более снисходительный, чем ее улыбка. – А потом ты мне покажешь. Договорились? Не переживай.

– До домов совсем недалеко, – растерянно говорю я.

Джош смотрит на свой гипс, стиснув челюсть. Он поднимает на меня взгляд.

– Я посмотрю с тобой.

– У тебя гипс намокнет.

– Ну, значит, намокнет. Если ты думаешь, что это сработает…

– Да, думаю.

Я трогаю его за рукав.

– Пойду возьму перчатки, а потом спущусь. Если ты не справишься со склоном, не переживай. Я приведу вам помощь. Я вас не оставлю.

– Пойду проверю, что там, – говорит он.

Не уверена, что он сможет дойти со своим гипсом – и уж точно спуститься с горы у него не получится, но я киваю, наблюдая, как он медленно тащится по снегу. Он идет так медленно, так неловко, но я не спорю: мне спокойнее от мысли, что он будет со мной. Если я упаду, то он по крайней мере это увидит. Я раздумываю, сообщить ли остальным о моем плане, но вместо этого решаю просто взять перчатки. Не дам Брекену с Харпер меня отговорить. Пусть себе откапывают джип, пусть до самой магмы докопают. Я раскрываю багажник и подтягиваю к себе сумку. Защелка открывается, и содержимое высыпается наружу. Чертова защелка.

Я роюсь в косметичках и свертках одежды. Мне попадается нечто странное. Большой пухлый конверт желтого цвета. Он не мой.

Он не мой, однако, когда я переворачиваю его другой стороной, на нем аккуратными наклонными буквами написано мое имя.

Хмурясь, я раскрываю конверт. Внутри оказывается толстая стопка конвертов поменьше, прикрытых листком плотной мягкой бумаги кремового цвета. Так красиво разложены. Под ребрами у меня растет холодный, твердый ком ужаса. Этого конверта с моим именем просто не может быть на свете. Однако он существует.

Онемевшими пальцами я переворачиваю его, высыпая содержимое в багажник. Раздается шелест бумаги, и вместе с маленькими конвертами наружу сыплется ворох предметов, которые, видимо, были на дне. Карта Пенсильвании. Кошелек Харпер. Аккумулятор… Он, наверно, принадлежит Брекену. Однако мой взгляд прикован к знакомому черному прямоугольнику с разбитым экраном. Мой телефон.

Тут все вещи, которые у нас украли.

У меня сжимается горло. Я касаюсь разбитого экрана и вижу под телефоном конверт. Мира Хейс. Отодвинув все остальное в стороны, я сосредоточиваюсь на конвертах. Все они не открыты. На всех стоит мое имя. Однако адрес в Сан-Диего мне не знаком. У меня холодеет лицо, в ушах звенит. Я пробегаю пальцами по собственному имени. Проверяю даты, отпечатанные красным на марках. Четвертое февраля. Восьмое апреля. Двенадцатое июня. Тридцатое августа. Пятнадцатое ноября.

На одном из конвертов мое имя написано без фамилии: оно аккуратно отпечатано на передней стороне. Конверт выглядит свежее остальных. Новее. Меня охватывает тошнотворная уверенность: я не хочу знать, что в этих письмах. Я замечаю единственный несмятый лист свежей белой бумаги. Тот самый, что лежал сверху, когда я раскрыла конверт.

Сглотнув, я переворачиваю его. Прочтя первую строку, я понимаю, что правильно боялась.

Я должна быть в ужасе.

Мира,

я чувствую твой запах в этой машине.

Слышу твои вздохи.

Чувствую, как твое дыхание колышет воздух.

Все пять чувств полны тобой, и все же ты меня не видишь.

Но это ненадолго.

Ты больше не позвонишь родителям, Мира. Ты не приедешь в Питтсбург. Не попадешь домой. Ты останешься здесь, глубоко в горах. Я найду место – одинокое, потаенное место, – где никто нас не найдет.

Может, тогда ты меня увидишь.

Может, тогда ты поймешь, что принадлежишь мне.

Двадцать семь

Письмо выскальзывает у меня из рук и мягко приземляется на разбросанные на дне багажника конверты. Я хочу отшагнуть назад, однако ноги меня не держат. Я слышу голоса Харпер и Брекена впереди, у капота. Подходит Кайла, хрустя снегом. Я заваливаюсь вперед и хватаюсь за стену машины обеими руками. Я не могу дышать.

Не могу.

Но надо.

Я проталкиваю воздух сквозь плотно сжатое горло, не обращая внимания на гулко колотящееся сердце. На стук зубов. Думай. Мне нужно думать. Мой взгляд падает на кошелек. На телефон. На конверты.

В строке с адресом на всех них значится Трибьюн-стрит. Мой мозг отчаянно рыщет в закоулках памяти, пытаясь понять, где я его встречала. Что он значит для меня? Я там бывала? Я знаю Трибьюн-стрит… Это же… там же галерея «Сиспан». У меня там была выставка, и я приносила картины по этому адресу. Это была моя первая серия в сером. Ни капли цвета: ни жженой сиены, ни красного кадмия. Только черный, как сажа, и титановый белый. И все оттенки посредине.

Когда случилась эта выставка? Год назад? Может, когда я вернулась домой после смерти Фиби. Я прижимаю ладонь ко лбу. Мысли бешено вращаются. Наверно, февраль. Начало февраля. Я пролистываю письма, проверяя красные чернильные даты, пока не нахожу нужную. Четвертое февраля.

Я рву конверт и разворачиваю письмо. Быстро пробегаю глазами. Этот человек был на выставке. О боже. За мной наблюдали. Мы говорили. Я напрягаю память, стараясь вспомнить, но… ничего. Выставка случилась год назад. Передо мной проносятся лишь безымянные лица и собственные фальшивые улыбки. Я тогда думала лишь о том, как одиноко дома маме. Но я была не дома. Я была в галерее «Сиспан». И этот человек увидел меня. И написал письмо про судьбу.

Кто это был?

Моргнув, я вспоминаю темные глаза Брекена в зеркале заднего вида. И еще: он стоит, раскрасневшись и тяжело дыша, у дерева в кемпинге. Он тоже говорил про судьбу. И про нас с ним вместе. «Мы с тобой отличная команда, Мира. Судьба на нашей стороне».

Я чувствую во рту привкус желчи и сглатываю. Отхожу на пару шагов от машины.

– Эй.