Стыд - Карин Альвтеген

— У вас очень высокое СОЭ и понижены эритроциты. Бактерий в моче не выявлено, после посева я также ничего не обнаружила, таким образом, мочеполовую инфекцию можно исключить. Я думала о почечном камне, но в этом случае боль имела бы более внезапный характер, и, кроме того, на СОЭ это никак бы не повлияло.

Она замолчала, Май-Бритт по-прежнему смотрела на качели. Ей все равно, чем именно она заболела.

— Значит, я здорова?

— Нет, это не так.

Наступила короткая пауза, ее спокойствие все еще было при ней.

— Нужно сделать УЗИ.

Май-Бритт отвернулась от окна и, внутренне подобравшись, посмотрела врачу в глаза:

— Я никуда не поеду.

— Вам не нужно никуда ехать.

Врач кивнула в сторону лежавшего на столе аппарата. Май-Бритт почувствовала себя в ловушке. Она уже решила, что больше не будет никаких исследований, она бы просто отказалась выходить из дома, но эта женщина притащилась сюда со своей аппаратурой. Проклятый прогресс.

— А если я откажусь?

— Май-Бритт! — В голосе Эллинор звучала не то усталость, не то мольба.

Май-Бритт снова посмотрела в окно.

— А что вы собираетесь обнаружить?

Вопрос задала Эллинор, самой Май-Бритт это было неинтересно. Эти двое обсуждали ее.

— Я, разумеется, не уверена, но мне нужно посмотреть почки.

— А что с ними может быть?

Снова ненадолго стало тихо, но покоя в этой тишине больше не было. Предстоящие слова как будто уже находились тут, вибрировали в ожидании звука. Наслаждались последними мгновениями неопределенности.

— Это может быть опухоль. Но я уже сказала, — быстро добавила она, — я не уверена на сто процентов.

Опухоль. Рак. Слово, которое она слышала по телевизору тысячу раз — и которое всегда проходило мимо. Однако сейчас, когда она поняла, что оно может иметь отношение к ее собственному телу, Май-Бритт восприняла его иначе. Теперь это слово превратилось во что-то темное, злобное, почти зримое — в прожорливого урода, который разрастается у нее внутри…

И все равно она не очень испугалась. Просто в ее сознании развернулась еще одна мысль, которую раньше она боялась додумывать до конца. Рак у нее в теле — почему бы нет? Триумфальное доказательство бессмысленности всех ее попыток победить собственную плоть. Ее тело тайком взрастило эту опухоль и тем самым отомстило ей, одержало над ней сокрушительную победу.

Более чем вероятный итог.

— Каким образом вы будете проводить исследование?

Потому что в глубине души ей было необходимо получить подтверждение.

Все трое молчали. Май-Бритт вернулась в кресло. Эллинор сидела на диване, склонив голову набок. В центре комнаты врач упаковывала хитроумную аппаратуру, с помощью которой они только что убедились в том, что подозрения были не напрасны. Май-Бритт удовлетворенно отметила, что руки у доктора по-прежнему немного дрожат. Почему-то ей стало легче от этого наблюдения.

— Насколько я смогла увидеть, опухоль расположена в почке, но для того, чтобы сделать более точный вывод, необходим рентген с контрастным веществом. Признаков метастаз я, как уже сказано, не заметила, но нужно провести более тщательный контроль. Кроме того, размеры опухоли таковы, что с удалением медлить ни в коем случае нельзя.

Май-Бритт чувствовала себя до странного спокойно. Она снова смотрела в окно. В сторону игровой площадки, которую она видела вот уже тридцать лет, но к которой ни разу в жизни не подходила.

— А если не удалять?

Ответа не последовало, Эллинор вздохнула.

— Что будет, если ее не удалять?

Теперь замолчала Май-Бритт. Она сказала все, что хотела.

— Май-Бритт, что вы имеете в виду? Вы же прекрасно понимаете, что нужна операция! Ведь это так, Моника? Сколько человек может прожить с такой опухолью, если ее не удалять?

— На это невозможно ответить. Я не знаю, сколько времени опухоль развивалась в организме.

— Хотя бы примерно? — Эллинор, как всегда, нужны были все подробности.

— Может быть, полгода. Может, больше или меньше, это зависит от того, с какой скоростью она будет расти. Как врач я настоятельно рекомендую операцию.

Как врач. Май-Бритт фыркнула про себя.

Внезапно у Эллинор зазвонил мобильный, и она вышла в гостиную.

Май-Бритт наблюдала за тем, как тщательно эта женщина упаковывает свое оборудование.

Полгода.

Может быть.

Она сказала, что точно определить трудно.

— Да, долг врача — сделать все возможное для того, чтобы сохранить жизнь человеку.

Она сама не понимала, зачем произнесла это — как будто что-то дернуло. Может, ей захотелось, чтобы с доктора слетел налет этой деловитости. А то ведь не женщина, а ожившая добродетель, готовая спасать всех и каждого. Но и у нее есть мрачные тайны, а за безупречным фасадом скрыты пороки и недостатки, свойственные простым смертным.

Май-Бритт тотчас уловила реакцию и захотела еще сильнее затянуть петлю.

— Вы должны делать так, чтобы люди жили как можно дольше, чтобы они как можно дольше оставались рядом со своими близкими, видели, как растут их дети. В этом ведь главная цель врача. Ведь именно это должно быть для вас самым важным.

В дверях снова показалась Эллинор.

Сидя на корточках, доктор поправляла что-то в сумке с аппаратурой, Май-Бритт заметила, что, когда она вставала, ей пришлось опереться об угол дивана. Быстрое движение рукой, которое помогло ей удержать равновесие. Не взглянув на Май-Бритт, она вышла в прихожую, Эллинор последовала за ней. Однако Май-Бритт слышала все, о чем они говорили.

— К сожалению, больше я ничего сделать не могу. Вы должны связаться с ее поликлиникой. Они выпишут направление для дальнейших исследований.

Открылась входная дверь, и эхо в подъезде подхватило слова Эллинор:

— Спасибо вам за все.

Дверь снова захлопнулась.

Эллинор осталась еще на час, несмотря на то что ее ждали другие получатели. Май-Бритт по большей части молчала, Эллинор же говорила без остановки, отчаянно пытаясь добиться разрешения позвонить в поликлинику. Но Май-Бритт не хотела этого. Ни на какие дополнительные исследования, ни тем более на операцию она не согласится.

Зачем ей это?

Да и вообще — зачем ей все?

Больно признавать это, но ни одного ответа она придумать не могла.

Чудовище. Персонаж из фильма ужасов. Она встретилась на пути Моники не случайно — это было наказание. Острый взгляд пронзал ее насквозь, видел всю ее искаженную сущность, и Моника не понимала, почему эта женщина желает ей зла.