Комонс II. Игра по чужим правилам - Борис Батыршин

Легенда не позволяет нам раскрыть истинные причины своего потрясения – согласно ей, мы никак не связаны с пассажирами злополучного рейса. А потому, приходится скрываться, долгими часами сидеть в каюте или забиваться в укромный уголок на палубе, за грузовой лебёдкой или шлюпбалками, и переживать в одиночестве на промозглом, стылом ветру, на который так щедра ноябрьская Балтика. Иногда мы торчим на палубе вдвоём, молча, и лишь изредка обмениваемся ничего не значащими фразами. О катастрофе ни слова – всё было сказано в первые часы после страшного известия, к чему заново бередить свежие раны…

Тщательно продуманная программа подготовки на весь рейс „Сомова“ (испанский, история и география Аргентины, совсекретные сведения о беглых нацистах, подготовленные для нас генералом) пошла псу под хвост. Кармен носится от меня к Серёге и обратно (по легенде она переводчица нашего торгпредства и отправляется к новому месту работы) и пытается заставить нас хотя бы не забывать о еде. Мы уныло отбрёхиваемся – кусок не лезет в горло, а уж о том, чтобы пойти на обед в общий салон, и думать не хочется. Обходимся бутербродами и чаем, которые Кармен таскает из буфета.

Когда-то я (ну и альтер эго, ясное дело_) с запоем глотали книги Владимира Санина – „Трудно отпускает Антарктида“, „72 градуса ниже нуля“, „У Земли на макушке“ – и мечтали хоть издали, хоть ненадолго увидеть этих легендарных людей, полярников. И вот – они вокруг нас, весёлые, добродушные, полные замечательных историй, которыми готовы делиться с любым, кто проявит интерес. Кают-компания по вечерам гудит от разговоров, слоями плавает синий табачный дым, кто-то уже выдумал выпустить первый номер стенгазеты новой Антарктической экспедиции, целиком состоящий из баек и забавных историй, оставшихся с прошлой зимовки.

Нет. Не могу. Перед глазами – спортзал на „Динамо“, гибкие силуэты со шпагами, отрывистые, требовательные выкрики на французском: „Алле“! „Ан-гард“! „Туше“!

Ирония судьбы – выходит, Илзе следует благодарить фарцовщиков, из-за которых она бросила институт и бежала из Москвы в родную Латвию? Если бы не два этих мерзавца, очаровательную блондинку доедали бы сейчас глубоководные рыбы на дне Атлантического океана. Знает ли она об этом? Наверняка – советские газеты, хоть и с опозданием на сутки, но напечатали страшное известие.

Кто виноват в катастрофе – Десантники? Вполне возможно. Недаром дядя Костя намекал на агентов одного из них, высокопоставленного сотрудника ЦРУ. Если они действительно сумели меня выследить – что стоило подложить бомбу в самолёт во время дозаправки в Англии? Ни один сколько-нибудь вменяемый разведчик не мог ожидать от американцев такой выходки – потому и прошляпили. В самом деле, ради чего устраивать провокацию, тянущую на полноценный „казус белли“? Ради нескольких групп студентов, направляющихся на театральный фестиваль? Или ради пары дюжин сотрудников разнообразных торгпредств или мелких дипломатических чиновников? Бред, разумеется – только вот подручные Десантника так не думали. То, что нас с Серёгой на борту нет, они могли и не знать – посланцы генерала сняли нас с рейса в самый последний момент, незаметно, и так же незаметно переправили в Питер.

И самая большая загадка: как, каким образом заокеанский резидент Пришельцев мог узнать, что я играю против них? Причём так сильно играю, что ради моего устранения оправданы крайние меры, чреватые провалом заброшенных в СССР агентов – теперь их просто так не выпустят, к гадалке не ходи… „Линия Девять“ уверял, что „американцы“ не располагают инструментами отслеживания „Мыслящих“, вроде тех, что имелись у „наших“ Десантников-наблюдателей. Выходит, ошибся? Или сознательно скрыл от не представляя, что нас ожидает?

Но это всё пока лишь домыслы – за исключением ста семидесяти шести погибших пассажирах и членах экипажа „ИЛа“. И если бы не наши игры в комонсов, Десантников, конспирацию, эти люди остались бы живы…

Это война, самая настоящая. Только началась она не в 2023-м, а на сорок три года раньше, и пока обходится без термоядерных ударов и миллионов захваченных Пришельцами людей. Но мне почему-то от этого ничуть не легче. Скорее бы уж Аргентина, что ли…

10 декабря 1979 г.Вторую неделю места себе не нахожу». В «прошлой версии истории» ограниченный контингент вошёл в Афганистан то ли 24-го, то ли 25-го декабря текущего года. До этой, без преувеличения, роковой даты осталось каких-то две недели – и у меня есть все основания полагать, что никакого ввода не будет. А там, глядишь, и бойкот Олимпиады в Москве не состоится, за отсутствием повода…

Аст в курсе, и время от времени принимается расспрашивать меня об Афганской войне. Я отвечаю – всё лучше, чем изводить себя мыслями о погибших в авиакатастрофе друзьях.

Альтер эго постепенно приходит в себя, хотя по-прежнему предпочитает отсиживаться в тине – впитывает информацию, возложив на меня руководство нашим общим телом.

Кармен, видя, что мы с Серёгой оживились, тоже повеселела и предложила возобновить занятия испанским. Я согласился – всё равно, делать нечего. «Михаил Сомов» с каждым днём накручивает на винты новые мили, отделяющие нас от цели. В Южном полушарии лето, и мы втроём просиживаем на полубаке, любуясь незнакомыми созвездиями на чернильно-бархатном небе и обмениваясь фразами на испанском и английском. Серёга за время плавания подтянул языки, да и я не топчусь на месте. Вот что скука животворящая делает…

Пару раз застал Кармен за чтением «Партизанской войны». Язык чесался подколоть кубинку – «изучаешь папашины наставления?» Сдержался – шутить наша спутница не любит, а лишних, зубов у меня нет…

В кают-компании ежедневно вывешивают сводку – сколько дней и морских миль осталось до очередного пункта нашего маршрута. Предыдущая стоянка была в Лас-Пальмасе, куда мы заходили пополнить запас пресной воды. Следующая остановка – Буэнос-Айрес!

10 декабря 1979 г.Не будет нам Аргентины – во всяком случае, пока. Вчера капитан объявил, что график экспедиции претерпел изменения. Вместо Буэнос-Айреса «Сомов» зайдёт в Рио-де-Жанейро, где возьмёт груз свежих овощей и мороженого мяса для антарктических станций. После чего – встретится с теплоходом «Профессор Зубов» и вместе с ним отправится к берегам Антарктиды, только не к Мирному, а к станции Молодёжной.

Экспедиционная общественность взбудоражена. Особенно негодуют те, кто направляется в Мирный – у них график работы рассчитан по дням, а заход в «Молодёжную» означает двухнедельную задержку. Мы с Астом озадачены. Утешает реакция Кармен – наша кубинская красавица, узнав о грядущих переменах, только кивнула и занялась своими делами. Выходит – что-то знает?

Как там у Ильфа и Петрова? «Мулаты, бухта, экспорт кофе, чарльстон под названием „У моей девочки есть одна маленькая штучка“…» Рио-де-Жанейро почти на горизонте – завтра «Михаил Сомов» отшвартуется возле тамошнего причала и команде, как и членам экспедиции, жаждущим приобщиться к благам западной потребительской культуры, будет дано, как и экипажу «Антилопы-гну», три дня на разграбление города. А вот что ждёт нас вместо долгожданного Буэнос-Айреса – это вопрос. Капитан, правда, обмолвился, что «Сомов» после разгрузки в Мирном всё же туда зайдёт, но это будет никак не раньше, чем через пару месяцев.