Седьмой лимузин - Дональд Стэнвуд

— У меня есть идейка получше. Когда тебе надо идти на регистрацию?

Она сверилась с часами. Без четверти девять.

— Отлично. Значит, у нас почти пять часов. Пошли. — Я подошел вместе с нею к диспетчеру и попросил дать мне билет на более поздний рейс.

— Сэр, — предупредил услужливый молодой человек. — Следующий рейс на Сан-Диего будет только завтра, в девять пятнадцать утра.

— Вот и отлично. Могу я снять с рейса свой багаж?

Он сверился с бумагами.

— Проверьте у Шестого входа. Он там, если только уже не отправлен на погрузку.

Но судьба была за нас. Джилл, заинтригованная моим поведением, следовала за мной сквозь шипящие автоматические двери.

Мы вышли на стоянку такси.

— Алан, я не настроена шутить.

— Да и я никогда не был столь серьезен. Я знаю здешних ханжей и тебя, думается, знаю тоже.

Машина подъехала, ослепительно-желтая. За рулем сидел черный как уголь таксист.

— Куда, мистер? — понимающе ухмыльнулся он.

— В ближайший мотель. — Я улыбнулся Джилл, поставив ногу на свой миниатюрный чемодан. — Так это будет выглядеть вполне благопристойно.

И вновь домой, и вновь домой. Пространство между Солт-Лейк-Сити и Сан-Диего самолет покрыл, описав в небе гигантскую параболическую арку. Сперва порыв взлета, затем круассаны и черный кофе на головокружительной высоте, с небесами за иллюминатором. В конце концов толчок, означающий приземление. Торможение, торможение — как будто имеет место вынужденная посадка, а издали мигают огни взлетно-посадочной полосы. После того, как я увидел, что Джилл, благополучно поднявшись в воздух, улетела в Нью-Йорк, мои чувства описали сходную — то вверх, то вниз — траекторию.

Полет через часовые пояса всегда дезориентирует меня в той степени, которая никоим образом не сводится к простой подкрутке стрелок. Я бы не слишком удивился, обнаружив по прибытии, что в Бальбоа-парке пасутся динозавры или его, наоборот, обстреливают ракетами со стороны Линдбергова Поля. Но все оставалось точь-в-точь таким же, как и до моего отбытия, — запутанным и непонятным.

Самолет пошел на посадку; наш «Боинг-727» осуществлял сейчас заход в духе камикадзе над самым центром города. Наша тень тревожно нависала над остроконечными, в испанском стиле, крышами и телеантеннами. Затем случился благословенный — на три точки — толчок, и то, что могло бы оказаться пятьюдесятью тоннами мертвого груза, проваливающимися в пустоту, превратилось всего лишь в большой крылатый автобус.

Вернуться на землю. Мне была понятна самая суть этого выражения. Вернуться в студию, вернуться к неоконченным делам, вернуться к кроткому милосердию со стороны Фрэнсис.

Погода, выдавшаяся в ближайшие дни, не сулила мне облегчения. Теплые убаюкивающие ветра со стороны Санта-Аны превратили все графство Сан-Диего в страну лотофагов. Я уверил себя, что лучшим лекарством от всеобщей летаргии станет в моем случае какая-нибудь срочная работа, связанная с зарабатыванием на кусок хлеба с маслом. Поэтому я отснял целый разворот в местном зоопарке по заказу дилерской конторы джипов. Ногастые, в пестрых блузках, блондинки восседали, позируя, на капоте Си-Джи-5, а рядом невозмутимо и сонно высились слоны.

Проявив эти снимки, Фрэнсис присвистнула. — Алан, мне кажется, что на этих фотографиях вместо тебя работает твое подсознание.

И она сказала это не в обиду. Накануне я, отпечатав снимки «Атлантик-купе», принадлежавшего Джулиану, рассказал ей все, что мне было известно или о чем я подозревал применительно к Люсинде. Я ничего не утаил от Фрэнсис, и это, возможно, было моей ошибкой. С тех пор она принялась поглядывать на меня осуждающе или, как минимум, оценивающе.

— Давай займемся этим после ленча. — Фрэнсис выключила в фотолаборатории красный свет. — Я тебя приглашаю.

Мы отправились к Консуэло, где можно полакомиться лучшей мексиканской стряпней во всей этой части старого города. Над мясом с сыром по-чилийски и кувшинчиками с текилой Фрэнсис высказала то, что было у нее на уме.

— Ты мог и не рассказывать мне о Джилл. Я бы сама обо всем догадалась.

— Ты разочарована?

Она взяла тортилью, обмакнула ее в острый соус.

— Мне страшно за тебя, Алан. А что если Джилл права относительно Элио и этой старухи Сполдинг? Да и что еще стал бы он от тебя скрывать? — Она отодвинула тарелку. — Мне всегда казалось, что он был человеком чертовски скрытным. Да что я говорю, о малом ли свидетельствует хотя бы вся эта история? И неужели тебе следовало выдавать себя с потрохами его вдове? — Фрэнсис взяла меня за руку, чтобы я прекратил отчаянно теребить салфетку. — Солнышко, с таким же успехом ты мог бы нарисовать у себя на груди мишень.

У Фрэнсис было хорошее образное мышление. Об этом я раздумывал позднее, тем же вечером, у себя дома, будучи уже чуть-чуть подшофе. Плеснув еще на два пальца коньяку, я встряхнул рюмку и залюбовался янтарными волнами. Если у меня и не было хрустального шарика, то коньяк в рюмке был максимальным к нему приближением. Второй предмет моих размышлений уже перекочевал из бара в мой личный сейф в банке. Из одного депозитного ящика в другой; вот и все, что я оказался способен сделать со слоником. Он все еще представлял собой ту же самую загадку; воплощал все те же страхи, что и в тот день, когда я впервые снял крышку с футляра.

Мозг — это корабль, на борту которого всегда находится более одного капитана. На поверхностном уровне я проклинал себя за отсутствие решимости продвигаться вперед, за то, что плыл по кругу, тогда как Гарри Стормгрин и Кº держали путь прямо на закат, не мучая себя сомнениями. Но под палубой другая часть моего «я» тосковала по Джилл, трепеща от одной мысли, что поворотный пункт в наших отношениях может стать их концом.

И игра в бисер, которую всегда умела усмотреть — и разглядеть насквозь — Лоррен.

— Когда-нибудь, — внушала она мне, — тебе надо будет попробовать перестать размышлять о жизни и начать просто жить.

Моя виноватая улыбка в ответ — как во всех случаях, когда меня доставало острие ее шпаги. Закинув ноги на кофейный столик, я улыбнулся внезапной мысли. В этот момент все мои побудительные причины, какими бы различными они ни были, слились в единый порыв.

На следующий день я объявил Фрэнсис о том, куда еду, но кое-что от нее утаил. Журнал «Грузовики и дороги» любезно снабдил меня «легендой» — причем сразу во многих смыслах. Издатели планировали провести ретроспективу машин марки «Феррари», поэтому я предложил им свои услуги, выказав готовность отправиться на побережье в их офис в Ньюпорт-бич и сделать там лучшие в своей жизни снимки. Мы с Тони Хоггом решили действовать на пару, но в ходе ленча, за которым было выпито множество мартини, я упросил его поступить иначе. И если я попаду на хайвей до полудня, то окажусь в Лос-Анджелесе самым первым.