Ночной ангел. Книга 3. По ту сторону тени - Брент Уикс

— Ты хочешь на мне жениться, потому что я смогу помочь в твоих трудах?

— Послушай, Дженин, — тихим голосом заговорил Дориан, — влюбленным всегда хочется создать свой собственный мир, в котором они останутся вдвоем. Только ты и я, а все остальное не имеет значения. Правда заключается в том, что в жизни важно все: наши семьи, различное воспитание, обязанности, которые у нас есть, и дело, которым мы занимаемся, — все это имеет огромное значение. Счастливый брак может стать для влюбленных убежищем, но было бы большой глупостью забыть о том, кто есть я и кем являешься ты. Отвечая на твой вопрос, я скажу «нет». Я хочу на тебе жениться не из-за помощи, которую ты можешь оказать. Мне нужна только ты. Ты для меня дороже всех сокровищ в мире, и я скорее соглашусь жить в нищенской лачуге с тобой, чем стать владыкой мира без тебя.

— Ты оказываешь мне большую честь, мой господин. — Дженин отвела глаза.

— Просто я тебя люблю.

Девушка снова посмотрела ему в глаза, но в ее взгляде сквозила неуверенность.

— Ты замечательный человек, Дориан Урсуул, и великий повелитель. Могу я подумать несколько дней над твоим предложением?

— Конечно, — откликнулся Дориан, с трудом скрывая разочарование.

Не такого ответа ждет любой мужчина от любимой женщины. Впрочем, другие мужчины, перед тем как сделать предложение, ухаживают за своей избранницей.

С одной стороны, Дориан испытывал разочарование, с другой — был доволен. Ему хотелось, чтобы Дженин свыклась с возможностью их союза умом, а не сердцем. Романтические чувства приходят и уходят, и Дориану не хотелось, чтобы она сделала выбор в спешке, а потом на досуге раскаялась.

Дженин попросила разрешения удалиться, и телохранители ввели следующего посетителя, которым оказался Хоппер. Раб торопливо проковылял к трону и пал ниц. Дженин остановилась на полпути к двери. Она как-то говорила Дориану, что хочет поделиться своими мыслями о Хоппере, но удобный случай так и не подвернулся.

— Ваше святейшество, — обратился к Дориану евнух, — среди женщин большое волнение. Они упросили меня пойти к вам и спросить, возьмете ли вы кого-нибудь из них в свой гарем.

Дженин отвернулась, стыдясь подслушивать, однако уходить не торопилась.

— Разумеется, нет, — ответил Дориан. — Никого.

Тэра Грэзин торопилась с коронацией. Для нее не имело значения, что город осадила вражеская армия, а запасы еды такие скудные, что устраивать торжества, мягко говоря, неуместно. Тэра решила, что ждать еще два месяца нельзя, и назначила коронацию через три дня. Именно поэтому Мамочке К. пришлось явиться во дворец, чтобы встретиться с новым придворным бардом. Она подошла к двери отведенной ему комнаты и постучала.

Бард открыл дверь, оглядываясь по сторонам сильно косящими глазами. Вид у него был довольный, как и рассчитывала Мамочка К. Во время последней встречи она заказала барду песню к дню рождения королевы, но не упомянула, что коронация состоится в тот же день. В качестве ответной меры он нанялся придворным бардом, а следовательно, Мамочка К. заплатила за произведение искусства, которое ему все равно пришлось бы написать.

— Знаешь ли ты, кто я такая, Куогли Марс? — обратилась к барду Мамочка К., отстраняя его рукой и проходя в маленькую комнату.

Куогли вдохнул запах ее духов. Его обоняние было настолько же тонким, насколько зрение скверным. Шпионы Мамочки К. донесли, что Куогли даже успел пообщаться с королевским парфюмером в Алитэре.

— Вы — мадам Кирена, — немного помедлив, отозвался бард. — Женщина, обладающая огромной властью и богатством.

У Куогли был изумительной красоты тенор, который приятно слушать, даже когда он говорит самые обыденные вещи.

К сожалению, другими достоинствами природа поэта не наделила. Куогли Марс напоминал раздавленную лягушку. Большой рот с толстыми вывернутыми губами, полное отсутствие шеи, врожденное косоглазие и выпирающий вперед, похожий на мяч живот. Вместо обычных штанов, какие носят мужчины, на Куогли было надето нелепое желтое трико, обтягивающее худосочные ножки, а голову украшала маленькая треугольная шапочка с пером. За всю свою жизнь Мамочка К. не встречала более уродливого человека, не считая нескольких прокаженных, у которых болезнь зашла слишком далеко.

— Я слышала твою последнюю балладу «Падение дома Гандеров». Превосходно, а главное, очень смело. Ты должен написать что-нибудь еще.

Куогли отвесил почтительный поклон, принимая похвалу как нечто само собой разумеющееся.

— Я, как правило, отдаю предпочтение инструментам, отличающимся искренностью звучания. Свирель и лира никогда не лгут, и от их звука у порядочных людей прибывает сил.

— Странная сентиментальность для менестреля, которого выставили из большинства столиц в Мидсайру за то, что он никак не мог наступить на горло собственной песне и его все время подмывало поведать миру правду.

Мамочка К. знала историю этого человека и именно поэтому спросила, известно ли ему, кем она является на самом деле. По крайней мере, будет вести себя благоразумно. Она одарила барда ласковой улыбкой.

— Смею ли я поинтересоваться, что вас сюда привело? — осведомился Куогли, кося на нее близоруким глазом.

Черт бы побрал всех людей искусства! Чтобы подкупить этих типов, надо представить их сильным мира сего, дарить красивую одежду и инструменты, организовывать сольные концерты и давать стопроцентную гарантию, что их хорошо примет публика. Разумеется, бард не станет возражать, если молодая красивая любительница музыки предложит почистить флейту. Но во всем следует соблюдать осторожность. Единственным, самым страшным наказанием, до которого они могли додуматься, чтобы вызвать неодобрение Мамочки К., было пренебрежение. Много лет назад Мамочка К. послала начинающему, но уже популярному барду по имени Роуэн Рыжий изящный футляр с флейтой. Девушка, которая принесла подарок, отвесила ему несколько тяжеловесных комплиментов, чего никогда бы не сделала, окажись она хорошо образованной светской барышней, которую пыталась изобразить. Вместо того чтобы проводить девицу в свою комнату и найти ее устам более подходящее применение, Роуэн подверг ее публичному допросу и выставил перед всеми дурочкой. Он очень быстро догадался, кто прислал красавицу. Когда несколько часов спустя Дарзо Блинт навестил барда, то застал его за написанием песенки издевательского содержания с нелепыми и непристойными намеками в адрес Мамочки К. Впрочем, некоторые предположения содержали значительную долю истины. Как бы там ни было, зажигательные куплеты Роуэна Рыжего так и не дошли до ушей широкой публики, а вскоре все забыли и о самом авторе, из-под пера которого больше не вышло ни одного произведения искусства. Безобразие едва удалось предотвратить, и с тех пор Мамочка К. всячески избегала общения с бардами.

Однако они представляли собой исключительно ценный источник информации, и совсем отказаться от их услуг было бы неразумно. Барды засыпали Мамочку К. любопытными фактами и пикантными подробностями некоторых событий, жадно подхватывая на лету щедрые подачки. Действительно, часто барды сообщали очень ценные сведения, так как неизменно присутствовали на всех балах и приемах, куда другим шпионам был закрыт путь. Однако Куогли выделялся из всей братии, так как рассказанные им истории были необычными и интересными, и благородные господа принимали их за чистую правду, а другие барды часто повторяли в своих выступлениях. Его было трудно чем-либо заинтересовать, но если это удавалось, Куогли вцеплялся в предложенный сюжет мертвой бульдожьей хваткой.