Стеклянный город - Мария Руднева

– Скажите, куда мы идем?! – крикнула она, схватившись за стену.

– Вам плохо? – Дроссельфлауэр тут же оказался рядом и заботливо ее поддержал. – Не бойтесь. Недалеко. Наш путь всего лишь к часам.

– К часам? – недоуменно переспросила Меган и только потом вспомнила.

Часы.

Башня.

Изобретение мастера Гануша.

У Меган засосало под ложечкой от отвратительного предчувствия.

* * *

Ночь Хью и в самом деле провел с Талассом у него дома. У Долл не осталось вещей, которые надо было бы забрать, а потому они сразу поехали к двухэтажному особняку, отделанному сине-зеленой мозаикой. Резные ворота вели в небольшой дворик, припорошенный снегом, над входной дверью тускло горел красновато-рыжими всполохами стеклянный фонарь.

– Вот здесь я живу, – улыбнулся Таласс, пропуская Хью в дом.

Хью с интересом огляделся. Впервые он попал в простой марблитский дом. У Гвендолин или Джима-Стеклодува он был только в рабочих помещениях, а место обитания тетушки Долл было слишком роскошным, чтобы можно было предположить, что так живут все. Или хотя бы многие.

И в этом он был прав: Таласс жил гораздо скромнее.

На первом этаже располагались прихожая и обеденная зала. Вся мебель – темного дерева, явно старинная. Прямо напротив двери висело роскошное зеркало в медной раме.

Хью подошел к нему и заглянул в глаза своему отражению. На него смотрели синие-синие глаза, и он казался себе новым, красивым, счастливым – совершенно другим человеком. Свободным.

Таласс подошел со спины и обнял его за плечи.

– Как ощущения? – мягко спросил он.

– Замечательно! – честно признался Хью, расплываясь в широкой улыбке. – Как будто с меня кандалы сняли. И цепи.

– А что есть тень, кроме как кандалы и цепи? Теперь тебя ничего не держит и ничего не тянет назад, мальчик мой.

– А у вас, господин Таласс, тень есть? – спросил Хью, запрокинув голову ему на плечо.

Таласс ответил:

– У меня – есть. Но я хорошо ее выдрессировал, и она мне совсем не мешает. Человек может находиться в гармонии со своей тенью, или быть ее врагом – с каждым случается что-то свое. Тебя спасло только полное освобождение. Завтра утром начнется твоя вторая жизнь. Новая жизнь, Хью.

– Что у меня будет в этой жизни… кроме вас? – спросил Хью.

– Дом, – убежденно ответил Таласс. – Дело, которым интересно заниматься. Жизнь, в которой никто не сможет указывать тебе, что делать, а что нет. Свобода – в ее истинном понимании. И исполнение самых заветных снов. Того, о чем ты не мог даже и мечтать.

– Никогда не решался мечтать: все равно не сбудется, – помолчав, признался Хью.

– Значит, пришло время начинать, мой мальчик. Пришло время.

Хью кивнул.

Новое время пришло.

Наутро они вместе отправились к мистеру Глассу. Хью сам предложил это: мало с кем успев познакомиться, именно к мистеру Глассу он проникся наибольшей симпатией. К тому же ему было очень интересно обучиться профессии стекольщика. Вдруг он именно этим хочет заниматься в Марблите ближайшие пару-тройку лет? Хью рассмеялся. Сейчас он и за завтрашний день не мог ничего сказать – но впервые за последнее время его это не тревожило.

До дома мистера Гласса они шли пешком. Ночью – видимо, в совсем уже поздний час – пошел снег и припорошил мостовые, отчего ботинки оставляли четкие следы на никем нетронутой земле. Точно город еще спал и даже не думал просыпаться, впав в зимнюю утреннюю негу.

По дороге Таласс успел заскочить в незаметную черную дверь и трижды постучался. Из заваленного всевозможным хламом помещения выглянул веснушчатый рыжий человек и пробормотал:

– Опять вы в такую рань, Таласс… С другой стороны, кто кроме вас. Как обычно и покрепче, жаворонок вы наш ненаглядный?

– Один как обычно, один с молоком, – широко улыбнулся Таласс.

Разноцветные шарики из его ладони перекочевали в ладонь рыжеволосого человека.

– Вы не один? О… – Тут он, наконец, заметил Хью и взгляд его округлился. – Ох, как такое возможно?

– Доброе утро, меня зовут Хью! – поспешил представиться Хью, хотя понятия не имел, что так взволновало человека.

– О, вот как? Хью, очень приятно. Я Генрих. Господин Таласс всегда по утрам покупает у меня кофе. Просто потому, что больше не у кого, – он хихикнул. – Больше никто в такую рань не встает. Так что господин Таласс мой любимый клиент.

Хью отчего-то ощутил резкий приступ антипатии к Генриху. Однако протянутый им кофе взял и сразу же попробовал: вкусно.

– Ходить по морозу без теплого напитка – вредно! – сказал Таласс, легко спрыгивая с крыльца.

Генрих наполовину высунул из дверей свое тощее тело, провожая их:

– Тут вы правы, господин Таласс! А куда вы направляетесь в такую рань?

– Сначала к Глассу. Потом еще по некоторым делам…

– А, знаю, знаю, – закивал Генрих. – Вы уже, конечно, слышали?

Таласс резко остановился и повернулся к Генриху лицом.

– Что слышал?

Генрих заморгал:

– Да, в самом деле, не слышали, похоже! А что за дело у вас тогда к мистеру Глассу?

– Личное, – хмуро бросил Таласс. – Так что все разговоры потом. Или сам прикрывай лавку, и встретимся у него. Там, по крайней мере, никто не помешает разговору.

Хью вновь стало неприятно.

Вроде как Таласс обещал это утро ему… Он спохватился и приглушил зреющую на душе ревность в самом зародыше. Ведь Таласс – не последний человек в городе, занимает управляющую должность, сколько же у него должно быть дел! Он и так очень добр…

Поэтому Хью решил, что не будет на него сердиться, наоборот – предложит помощь, чтобы Таласс не посчитал вдруг его обузой. К тому же Таласс говорил, что Хью надо найти свое место в городе.

Мысль о стекольной мастерской потускнела.

Найти свое место… А если он его уже нашел? Если сможет стать помощником Талассу? Вот это было бы не плохо!

Но говорить о таких вещах вслух при Генрихе не хотелось.

В конце концов, решил Хью, глядя, как хмурится Таласс, сжимая в руках стеклянный стакан с дымящимся кофе, все разговоры могут и подождать.

– Идем. – Таласс встряхнулся, словно отгоняя тяжелые мысли. – Не против, если срежем путь, чтобы побыстрее успеть? А то морозно.

Хью прекрасно понимал, что срезать Таласс хочет, чтобы поскорее встретиться с Генрихом, но тут же вспомнил о принятом решении не обижаться.

– Конечно, – кивнул он, – сделаем все, как скажете вы.