Заморский вояж - Михаил Михеев

У американцев с противовоздушной обороной дело обстояло совсем погано. Когда не было самолетов прикрытия (а такое случалось в последнее время все чаще), они мало что могли противопоставить летящей с высоты смерти. Вот и сейчас с земли ударила только пара пулеметов, установленных, видимо, на башнях танков и моментально накрытых бомбовым ковром, да слева заработало что-то посолиднее. Скорее всего, тридцатисемимиллиметровая спарка, изрядно попортившая кровь советским летчикам. Два Яка тут же повернули в ее сторону и выпустили из-под крыльев эрэсы. Полыхнуло знатно, и зенитка, что характерно, моментально заткнулась. То ли попали, то ли расчет счел более полезным для здоровья разбежаться по укрытиям.

Закончив свою грязную, кровавую, но крайне необходимую на войне работу, Илы развернулись и пошли домой. Истребители барражировали над ними, прикрывая от нежелательного внимания американцев, но тех поблизости не наблюдалось. Да и вообще, сопротивление ЮСАФ[7]заметно ослабело, у Тимура создавалось впечатление, что им банально не хватает самолетов. Во всяком случае, в атаке сегодня участвовали и «Киттихоуки», и «Аэрокобры», и «Лайтнинги», и устаревшие «Хоуки», и даже пара совсем дряхлых Р-26. Этот антиквариат, напоминающий внешним видом отечественные И-16, только с неубирающимися шасси, американцы вообще непонятно где откопали – их, помнится, и произведено было всего ничего. Естественно, что об эффективном взаимодействии между столь отличающимися по характеристикам самолетами речь даже не шла, и атака получившейся сборной солянки вышла сумбурной и малоэффективной. К тому же американцы явно испытывали нужду в хороших пилотах. Если несколько месяцев назад, в начале войны дрались серьезные профессионалы, то сейчас все чаще попадались новички, пилотирующие не то чтобы плохо, а, скорее, шаблонно. Валить их оказалось не так и сложно, хотя, конечно, тут уж на кого нарвешься, заранее не угадаешь.

До аэродрома дошли без проблем. Ну, почти – на последних километрах один из Илов начал валиться на крыло и, теряя скорость, снижаться, но все же дотянул. Позже выяснилось, что начал с перебоями работать поврежденный двигатель, однако детище советских заводов оказалось на редкость прочным и пускай с трудом, все же дотянуло до полосы.

Тимур, как и положено командиру, садился последним. Як пробежал по грунтовке, подпрыгивая на неровностях и вызывая у него опасения за целость позвоночника, и ловко зарулил на стоянку. Будто из-под земли выскочил механик, оценивающим взглядом посмотрел на самолет, остался, судя по хитрющей физиономии, доволен и ловко принял у Тимура парашют.

– Звездочки малевать будем, Тимур Михалыч?

– Да.

– Сколько?

– Одну. Остальные разбежались…

Механик хохотнул немудреной шутке и по-хозяйски присмотрелся к фюзеляжу, на котором уже красовались пятнадцать звезд. Сегодняшняя станет шестнадцатой, лихой комэск – самый результативный летчик полка, хотя, конечно, еще у двоих по четырнадцать личных побед. Один хороший бой – и счет может сравняться.

Над головой, надрывно завывая, прошли четыре мессершмитта. За одним тянулся дымный след, но в воздухе самолет держался уверенно и падать не собирался. Если шасси не поломает, что у мессеров обычное дело, сядет. Немцы базировались здесь же, даже питались в одной столовой, разве что казармы были разными. От одного такого Тимур даже фингал успел заработать, третьего дня подрались. Немец с русским, оба лейтенанты, не поделили официантку из местных. Девочка, кстати, была вполне ничего, мордашка смазливая, и глазками стреляла – закачаешься! Впрочем, здесь таких хватало, неудивительно, что многие лейтенанты ночами мотались в самоволки. Командование метало громы и молнии, и неудивительно – мало ли, на кого нарвешься на завоеванной территории. Вроде бы тихо-мирно все, никто пока не пропал, но черт их, местных, знает. И в результате не один, не два офицера получали взыскания, но положение все равно не исправлялось.

Тимур, кстати, пока крепился. Все же командир, надо подавать личный пример, так что стисни зубы – и жди отпуска. Но по всему выходило, что скоро не вытерпит, организм-то свое требует…

Ну так вот, не поделили лейтенанты девушку, и случилась у них банальная драка. Немец – парень крепкий, спортивный, боксом занимался, русский… Ну, лейтенант Булыга был на полторы головы выше и пропорционально шире в плечах, даже в кабину своего Яка помещался с трудом. Помнится, стоял он, думал о чем-то, и проходивший мимо комполка, будучи в состоянии крайнего раздражения, хотел на него наорать. А потом увидел, как Булыга задумчиво и без малейшего усилия завязывает пальцами кусок арматуры, а потом так же легко развязывает узел, вежливо поздоровался и пошел своей дорогой. Так что шансы у немца были чисто теоретические, что и подтвердилось, когда он вылетел в окно. К счастью, открытое, а то пришлось бы стекла менять.

На том бы дело и кончилось, но вмешались товарищи пострадавшего немца. Они как раз что– то отмечали, а потому слегка перебрали шнапса.

Советские офицеры тоже не смогли остаться в стороне и поддержали товарища морально и физически. Фрицы, конечно, ребята спортивные, и вообще слабаков в авиацию не берут, но наваляли им по первое число. Хотя и самим досталось, особенно лейтенанту Киму. Этот кореец, родившийся и выросший в Казахстане, решил продемонстрировать мордобой ногами – как дед учил. То ли учил дед плохо, то ли внук оказался слабоват, но словил он кулаком в зубы и на несколько минут отключился от происходящего. Однако на том, в принципе, все и закончилось, и даже рапорты писать никто не стал – не в первый раз дерутся, и командование, что свое, родное, что немецкое, на это внимания старается не обращать. Видать, имеют какие-то инструкции.

– Привет, Тим, как слетали?

Тимур обернулся на знакомый голос, улыбнулся, от чего его сухое, некрасивое лицо стало вдруг на удивление доброжелательным.

– Здоров, Вась. Средне. Потеряли две машины, правда, пехота радировала, что ребята живы. Сам как?

– А, что мне сделается? – махнул рукой Василий. – Это вы орлами парите, я-то здесь сижу.

Ну, что поделаешь, такова жизнь. Два дня назад Васька посадил машину на брюхо. Тоже прикрывал штурмовики, нарвался на зенитку, в результате получил снаряд и едва дотянул обратно. Шасси выходить отказалось, пришлось идти на вынужденную. Ну и повредил ногу. Врачи говорят, перелома нет, однако от полетов на целую неделю отстранили. Вот и сидит парень, с тоски вешается. Хотел даже отцу телеграмму отбить, но вовремя одумался. Отец у него хоть и сам Сталин, но в такие дела вмешиваться не будет, зато высказать сыну впоследствии может очень многое и наверняка нелицеприятное.

Ветер неприятно холодил мокрую от пота спину, поэтому шел Тимур довольно быстро, но Василий не отставал. Даже не хромал почти, наверное, доктора и впрямь больше подстраховывались, сын Вождя, как-никак. Так что шел – и молотил себе языком, вываливая на товарища свежие новости. Впрочем, Тимур был не против. Васька, при всех своих недостатках, парень был компанейский и незлой, хороший рассказчик, да и пилот что надо. Восемь звезд на фюзеляже – это о чем-то да говорит. И свой орден заработал сам, а не по протекции. Бабник, конечно, и выпить любит, но знает, когда можно, а когда нельзя, да и до потери человеческого облика не напивается.