Серебряный меридиан - Флора Олломоуц
Шрифт:
Интервал:
— Скажите, юноша, хорошая у вас память? — вдруг спросил он.
— Очень, — Уилл отбросил всю скромность, какая в малых порциях была ему отмерена. — Я помню все. То есть я запоминаю все виденное или раз слышанное и могу повторить это в любой час и день.
— Повторите.
— Что?
— Хор. Скажем, «Знаменитые победы Генриха V». Акт III, Пролог.
Уилл помолчал несколько мгновений, посмотрел на своего зрителя и прочел.
— 28 июля, через четыре дня, «Слуги Ее Величества королевы» отправляются с гастролями в Лестер. И я иду с ними. Выступать в роли хора во всех пьесах, что они играют, — закончил он свой рассказ и, отпив из кружки, посмотрел на Виолу.
— Уилл!.. — она старалась собраться с мыслями.
Он глубоко вдохнул и, подхватив ее вопрос, в унисон с нею сказал: «А как же я?»
Она растерялась. Он смеялся.
— И ты со мной. Давно пора, Ви! Ни в доме, ни в лавке мир не увидишь. Театр и искусство — лучшее, что есть на свете. А в искусстве знаешь, что самое лучшее? Перспектива!
— Перспектива… — прошептала она. — А что ты скажешь Энн?
— Здесь от меня мало толку, — сказал он, опустив голову. Да мы и уедем только на время. И, знаешь… по-моему, Энн будет только рада, она со мной давно уже не та.
Виола знала.
— И за детей ей будет спокойнее, — продолжал Уилл. — Она все боится, что я их не тому учу. Из Стратфорда многие уезжают. И возвращаются, если улыбнется удача. Поверь, другого случая может не быть. Так что решайся.
Они проговорили всю ночь и заметили это, только когда над шоттерской дорогой забрезжило зарево.
— За себя не бойся, — продолжал Уилл.
— Я и не боюсь. Да и тебе не придется волноваться. Уж если выпало становиться на крыло, то и оперение надо менять на более надежное.
— Ты о чем?
— Быть может, наше сходство, наконец, послужит нам подмогой, — сказала она, скорее отвечая самой себе. — Я возьму твою одежду и стану твоим братом. Возможно, это мне и было суждено?!
* * *
Отправиться в путь предстояло на рассвете 28 июля. Накануне они собирались в дорогу. Их поклажа была невелика. Одежда, нехитрая утварь и все необходимое разместилось в дорожных сумках. Только книги и бумаги пришлось упаковать отдельно.
Для этого пригодилась старая школьная сумка Уилла и еще одна того же покроя.
Собираясь, Виола будто освобождалась от невидимых пут. Она с удовольствием оставляла дома всю женскую одежду — опостылевшие юбки, мешавшие дышать корсеты, платки и чепцы.
Она, наконец, надела рубашку брата, кожаные удобные в дороге штаны и дублет без рукавов, с широким поясом и коротким стоячим воротником. Ныряя в рубашку, она на мгновение замерла, уткнувшись носом в чистую ткань, пропитанную ароматом сушеных трав и отзвуком его, Уилла, запаха. Словно на ней было множество ран, а эта рубашка, точно целебный пластырь, закрывала и излечивала все. Эта одежда давала ей уверенность в себе. Сапоги, кинжал на поясе, кепи с коротким козырьком и стриженым перышком на булавке — этот образ был мечтой ее жизни. Она коротко обрезала волосы. Теперь они кудрявились на затылке, а шею холодил ветерок. Она повернулась к Уиллу, постучавшему в дверь.
— Взгляни!
Он одобрительно кивнул.
— Кто скажет, что все это не для тебя, тот слеп и ничего не понимает, — он подошел ближе и поправил ремень с кинжалом, закрепленный у нее на поясе. — Как мы решим назвать тебя?
— Себастиан.
— Почему?
— Редкое имя.
Раньше при одной только мысли о себе, как о брате Уилла, ей начинало казаться, что все возможно, что нет никаких преград, что за плечами взметнулись крылья. Теперь в этой чудодейственной маске, в своем новом обличье, которое она не раз в воображении примеряла на себя, Виола действительно вздохнула свободно. Мир открывался им, и не было сомнений, что предстоящая дорога, по мере продвижения, развернется перед ней полотном ее новой жизни.
Она с удовольствием осмотрела Уилла. Ладный, стройный, в дорожной одежде цвета густого портера, с ножнами у пояса, он был похож на стрелу или стрижа, готового к полету, и ничем не напоминал продавца перчаточной лавки. Он смотрелся изысканно. Он был «Слуга Ее Величества королевы».
— Ты ничего не забыла? — оглядев их сумки и свертки, переспросил он.
Виола держала в руках книгу.
— Матушкин подарок, — сказала она. — Овидий.
Это были «Метаморфозы» — любимая их книга и любимая книга Ричарда, которую им ко дню рождения подарила Мэри. Она приметила, что слово «Метаморфозы» не сходило у них с языка. В своем дневнике Виола записала:
««Метаморфозы», видимо, так воздействовали на нас, что с каждым произошли удивительные преображения. Овидий поведал, нам, что ради любви и любимого можно сделать все, даже стать кем угодно…»
— Еще кое-что я хочу забрать — наши письма.
Он сел в кресло и наблюдал, как она искала что-то в своем сундуке, а потом в плоских ящиках конторки.
— Да что такое?
Она осмотрела в комнате все.
— Что ты ищешь?
— Да письма.
— Письма Дика?
— Да.
— И только?
Вопрос насторожил ее.
— Потерянные… «Усилия любви»?[87] — произнес он.
Она распрямилась, продолжая стоять на коленях у сундука.
— Господи, Уилл! Они у тебя?..
— Ты простишь меня? Я нашел их вчера в детской.
Виола ответила, растерянно глядя перед собой.
— Как они там оказались?
— Похоже, Сью стащила их, подглядев, как ты их прячешь.
Он опустился рядом с Виолой.
— Ты все прочитал? — спросила она.
— Да. Прости меня. И прости, что я не знал этого прежде. Я бы мог догадаться.
— Мог?
— Нет. Нет. Ты… — настоящий актер, — сказал он и шепотом добавил, — и поэт.
— Я не то и не другое. Я просто… Это… развлечение.
Когда она обернулась, он понял, что не ошибся. Молча склонился к ее руке и прижался к ней губами. Он не смог найти нужных слов, до того были мелки все слова, что он знал.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!