Год жнеца - Макия Люсье

гнездышко, что она устроила себе на чердаке. Там были еще одеяла, кукла и маленький портрет женщины в желтом платье. Леди Данны.

Когда обоз двинулся в путь, Клара поехала с ними в качестве официальной воспитанницы двора. Она забрала с собой куклу и портрет, оставив все другое позади.

23

Кас подкинул в огонь ветку, когда над лагерем в лесу опустились сумерки. Поляна была заставлена разноцветными палатками, вокруг болтали люди. Над кострами разносился аппетитный запах жареной свинины. Когда к Касу подошла леди, державшая за руку маленького мальчика, Кас поднялся с земли и вежливо поздоровался.

Мальчику было примерно пять лет, как Кларе, все его внимание было сосредоточено на палочке сахарного тростника у него в руке. На первый взгляд сахарный тростник можно было спутать со свирелью – размер и форма были одинаковыми. Но эта дудочка уже была так изжевана, что стала почти плоской – сладость была высосана до последней капли.

Снисходительно глядя на ребенка, женщина сказала:

– Я обещала ему угощение, если он будет вести себя хорошо. Он не забыл обещание.

На ней был плащ с капюшоном. Под ним скрывалось узкое лицо с глубокими складками по бокам от рта и на лбу. Ей могло быть как двадцать лет, так и сорок. Время, и, опять же, он уже видел, как чума оставляет свою метку на всем живом, так что молодое казалось старым, а старое – иссушенным. Как Кас ни старался, он не смог вспомнить ее имени.

– Не могу его за это винить, – с улыбкой произнес Кас. Он обнаружил, что с каждым проходящим днем улыбаться становилось все проще. Многое приходит с практикой. Например, пение на публике. Или терпение к Биттору. – Мой отец всегда привозил их домой, когда возвращался с южных островов. Для каждого ребенка в донжоне. Мы едва не сбивали его с ног, когда он входил.

Она достала из кармана плаща еще одну палочку сахарного тростника и предложила Касу:

– Это из дома моей семьи на юге. Чистый оливеранский тростник.

– Я не могу отбирать угощения у вашего сына, леди.

Смех.

– О, да там еще много. Пожалуйста, возьмите. – Когда Кас поднял руку, отказываясь, она грациозно вернула тростник обратно в карман.

Как же ее зовут?

– Прошу прощения, я не помню…

– Леди Ноа. – Ее улыбка сообщила ему, что она не оскорблена. – Мы встречались в донжоне, хотя я не могу вас винить за то, что вы меня не помните. Вам пришлось непросто, лорд Кассиапеус.

Кас внутренне вздохнул. Ему и вправду было ненавистно это имя. Он указал леди на стул рядом с костром.

– Пожалуйста.

– Только на минутку. – Леди Ноа села на стул, а ее сын плюхнулся на траву у ее ног. У мальчика были кудрявые каштановые волосы и круглые щеки, раскрасневшиеся от холода. Кас хотел бы того же для Клары. Хорошего здоровья и никаких проблем, кроме свободно предлагаемых угощений. Он видел Клару и сейчас – она шла за руку с Линой к палатке-столовой. Леди Ноа вернула внимание Каса к его собственному костру.

– Я никогда прежде не бывала в горах.

– Вам здесь нравится?

– Тут холодно, – призналась леди Ноа, и Кас снова улыбнулся. – Но красиво. Вокруг такие цвета, которых никогда не увидишь на островах.

Холодный ветер закружил листья по поляне. Кас подкинул в костер еще одну палку.

– Только в горах можно увидеть огненные деревья. – Здесь, в лесу, они были ими окружены. – Осень – мое любимое время года.

– Наши времена года отличаются от ваших. У нас либо идут дожди, либо их вовсе нет. А вы бывали на южных островах?

– Еще нет, миледи.

– Ну, когда будете, непременно остановитесь у нас. Наш дом всегда открыт для вас, лорд Кассиапеус. Договорились?

Наш дом. Кас попытался воскресить в памяти образ лорда Ноа, но попытка не увенчалась успехом. Он слишком много времени провел вдали от двора.

– Договорились.

– Хорошо.

Капюшон по большей части скрывал ее волосы. Касу поначалу показалось, что они светлые – большая редкость для их королевства, где доминировали черные волосы. Но они были белыми. Кас уже видел такое прежде: волосы менялись за один день, из них уходили и цвет, и жизнь. Ответ был здесь. У нее на лице, на волосах – не увидеть было невозможно. Но лишь когда она смущенно подняла руку к капюшону, он понял, что таращится на нее.

Кас поклонился.

– Прошу прощения. Я не хотел показаться грубым.

– Нет нужды извиняться. Мои волосы были так же темны, как у него, еще совсем недавно. – Леди Ноа рассеянно погладила кудри сына. Мальчик облизал пальцы. – Утраты – часть нашей жизни, милорд Кассиапеус, а горе постоянно. Поначалу невыносимо. А потом вы понимаете, что на самом деле можете его выносить. Снова и снова. Столько, сколько потребуется.

Его родители, друзья, свобода. Глядя в огонь, Кас тихо произнес:

– Да.

Мальчик бросил изжеванный сахарный тростник в костер – от него разлетелись искры – и потребовал:

– Еще!

– Конечно, милый. Вот, возьми две. – Леди Ноа достала из плаща две палочки. Он выхватил их у нее из рук, даже не сказав «спасибо», и Кас почувствовал, как у него дернулся глаз.

– Вам не стоит ему потакать. Скоро ведь ужин.

Путники вокруг них устраивались на ночь. Трещал огонь, доносился смех. Свистел ветер. Кас был благодарен за тепло своего плаща, рукав которого Биттор искусно зашил. Вдруг кто-то вдалеке закричал. К этому голосу присоединились и другие. Постепенно все крики слились в единое узнаваемое слово: «Луис!»

Леди Ноа повернула голову на звук. Выражение ее лица переменилось. Все следы грусти исчезли. Она встала, ее голос теперь звучал бодро:

– Пора идти, милый.

Мальчик тоже повернулся на крики. Он встал, сжимая по палочке тростника в каждом кулачке.

– Мама, – крикнул он, повернувшись спиной к леди Ноа.

Мама? Но разве леди Ноа?.. Кас посмотрел на мальчика. Потом на леди Ноа. Та улыбалась.

Она тихо произнесла.

– Я хотела с вами познакомиться, милорд Пальмерина. Мне было любопытно. А еще я немного расстроилась, признаюсь. Мне было не по нраву сбегать из вашего города вот так. Без достоинства.

Кас стоял не двигаясь, пока она говорила. Леди Ноа больше не говорила так, словно была с южных островов. Акцент в ее голосе сменился. Теперь он был северным, с далекого севера, из королевства Брисы.

– Леди Мари.

Ее улыбка стала шире.

– Вашей королеве понравилось платье, что я для нее сшила? Мы вместе выбирали этот шелк. Я отдала бы все на свете, чтобы увидеть