Год жнеца - Макия Люсье

class="p1">– Привет. Я как раз собирался поужинать. Присоединишься?

Она сделала к нему пару шагов, потом остановилась. Кас никогда не видел такого тихого, осторожного ребенка.

– У меня есть хлеб и сыр. Виноград очень сладкий. – Он разложил на полу два квадрата сукна и разделил еду напополам.

Голод победил страх. Несколько одеял упали, когда девочка подбежала к Касу и опустилась на колени перед своей половиной еды. От исходившего от нее зловония у него заслезились глаза. Оно напомнило ему о времени, проведенном в тюрьме. От него тогда пахло не лучше. Кас смотрел, как она набросилась на еду – малышка глотала, не жуя. Словно дикий зверь. Нужно было сказать ей есть помедленнее – потому что ей могло стать плохо, – но у Каса не поворачивался язык.

Вскоре на ее салфетке не осталось ни крошки. Она тут же уставилась на его нетронутую долю.

Кас сказал:

– Сначала попей. – Медленно, чтобы не напугать ее, он потянулся к своей фляжке с водой, открутил крышку и предложил ей.

Девочка выхватила у него фляжку и принялась жадно пить – все это время наблюдая за ним широко открытыми, неморгающими глазами. Когда Кас понял, что она выпила половину, он протянул руку. Лишь на мгновение замешкавшись, она вернула фляжку. И в ожидании повернулась к его салфетке.

Кас задал ей вопрос, хотя уже знал ответ. Он увидел родимое пятно у нее на щеке и узнал его. Размером с ноготь на его большом пальце, очертаниями оно напоминало окно в форме розетки в донжоне Пальмерина. Он впервые увидел его на церемонии ее имянаречения пять лет назад.

– Как тебя зовут?

Она потянулась за хлебом. Кас поднял ладонь, остановив ее.

– Ты помнишь свое имя?

– Клара, – ее голос звучал странно – высокий тон ребенка, но будто с ржавым скрипом, словно у отшельника, не привыкшего разговаривать. – Я Клара.

22

Когда королевский двор прибыл, уже опустилась глубокая ночь. Двери отворились, люди вошли в замок, усталые и промокшие, но обрадованные возможностью спрятаться от дождя. Они застыли от вида, открывшегося им. Прямо перед ними поднималась массивная каменная лестница. Кас сидел на нижней ступеньке, уперевшись локтями в согнутые колени. Рядом с ним была маленькая девочка, около пяти лет от роду, одетая в охапку старых драных одеял.

Первой к ним подошла королева Джехан. Плащ ее был темно-фиолетовым, капюшон оторочен черным мехом. Она откинула его назад, открыв темные волосы, собранные в сетки над ушами. Клара прижалась к Касу.

Королева Джехан замерла. Она сказала что-то одному из солдат, и тот сразу же принялся подталкивать всех к огню, подальше от лестницы.

– А кто это у нас здесь? – улыбнулась королева Джехан. Она была достаточно близко, чтобы видеть состояние девочки, чувствовать ее запах. Но на ее лице не отразилось ничего, кроме дружелюбного интереса.

Кас попытался встать. Ему нужно было поприветствовать королеву, как того требовали правила, но Клара вцепилась в него обеими руками.

– Все в порядке. Тебя здесь никто не обидит. Это королева Джехан. – Клара лишь еще сильнее вжалась ему в подмышку. Королева Джехан едва заметно покачала головой в ответ на извиняющийся взгляд Каса. К тому времени вокруг нее уже собралась небольшая толпа. Король Райан, Вентиллас, Лина, Биттор и старший советник Амадор, прикрывавший свой нос платком, пока королева не повернулась и не посмотрела на него. Платок исчез, но неприязненное выражение лица осталось.

Ошеломленный Биттор смахнул с лица дождевую воду.

– Откуда она взялась?

– Я нашел ее на чердаке, – сказал Кас. – Думаю, она здесь совсем одна… уже какое-то время. Не знаю, что она ела. – Девочка выглянула из-под руки Каса – родимое пятно стало отчетливо видно всем.

Вентиллас сдавленно охнул.

– Кассиа, это же…

– Да. – Кас пояснил остальным: – Это Клара, дочь лорда Пастора.

– Как такое возможно? – поразился король Райан.

– Здесь, должно быть, какая-то ошибка, – вмешался лорд Амадор. – Нельзя просто так спутать дочь дворянина…

– Мы непременно разгадаем эту тайну, – сказала королева Джехан, – но не сегодня. Мы все устали и хотим есть. – Она улыбнулась Кларе, а потом повернулась к подошедшей старой няне, державшей принца. – Фаустина?

Фаустина передала принца Лине.

– Я распоряжусь, чтобы ее искупали, ваше величество. – Она протянула руку Кларе в свойственной ей манере бодрой доброты. – Пойдем, дитя. Ты моя хорошая девочка.

Но Клара отказалась идти без Каса. Она цеплялась за него и скулила. И потому в конце концов он оказался на стуле у огня, в то время как Фаустина превращала крошечную старую ведьму обратно в маленькую девочку. По крайней мере, снаружи.

Вентиллас решил, что все будут спать в большом зале. Им будет проще собраться следующим утром, если не придется тратить время на разыскивание по всему замку отставших путников. Кто-то решил поставить прямо в зале палатки, чтобы хоть как-то отгородиться от других. Но большинство просто расположились на одеялах и соломенных тюфяках поближе к огню.

Ванну наполнили горячей водой. Фаустина сняла с Клары одеяла – один грязный слой за другим. Одеяла следовало сжечь. Их нельзя было оставить даже для лошадей. Под одеялами оказалась ночная сорочка, что когда-то давно была белой и уже стала девочке явно мала: ноги и руки не были прикрыты. Кас догадывался, что год назад она была по размеру. Все вокруг замолчали, когда няня сняла и сорочку – в тишине были разлиты ужас и жалость. Клара была худенькой, все тело покрыто укусами и царапинами. Кас знал, что, судя по состоянию ее одежды, удивляться было нечему, и все же он был потрясен до глубины души. И еще хуже было видеть, как она стоит там, ссутулив плечи, дрожа, несмотря на то, что огонь находился совсем рядом. Фаустина, всегда такая невозмутимая и расторопная, застыла как громом пораженная, так что Кас поднял Клару, держа ее под мышками, и сказал:

– Давай, Клара.

Он приподнял ее над ванной. Она тут же поджала ноги, словно он собирался бросить ее в яму со змеями. Кас улыбнулся, пытаясь ее приободрить.

– Тебе понравится купаться. Я обещаю.

Он опустил ее в ванну. Выражение ее лица – наполненное удивлением и блаженством – заставило его сглотнуть. Он помнил свою первую настоящую ванну после тюрьмы и чумы. Кас тогда заработал немного денег рытьем могил и пошел в общественные бани. Горячая вода, мыло, небольшая доплата дочери владельца, чтобы та постригла ему волосы. Для него это было подобно маленькому шагу навстречу прежней жизни. Навстречу достоинству.

Несколько женщин наблюдали за Кларой со слезами на глазах. Оправившись, Фаустина потянулась за мочалкой.