Двойники - Ярослав Веров

— Да, дело тонкое…

— Да нет, ну. Натурально чухаются. Чесотка!

— Врешь, Петрович.

— Гы-гы, это я-то? Уже и документы у главного бухгалтера, уже можно и к директору, да вот напасть — чухаются.

— Так что, и ночью, что ли?

— Круглосуточно! Домой уйти не могут — как выйдешь-то…

— А от кого ты это?

— От Людочки-буфетчицы. Она им через окно пирожки переправляет.

— Вот оно что. Как думаешь — долго они там еще продержатся?

— Кто их знает…

В третьем ряду на правом фланге расположились сотрудники лаборатории Тыщенко. Сам же Виктор Павлович Тыщенко, рассекреченный историческим указом (тем самым, по которому рассекретили добрую половину института) доктор наук, негромко беседует с Андриевским. Предосторожность излишняя: в зале очень шумно.

— Так, говоришь, Вова, «медицина бессильна»? А я в тебя верил, хотел было к кандидатской представить. Теперь придется повременить.

— Хоть застрелите, Виктор Павлович. Дьявольская штучка. Этот Горкин, никчемный инженеришко, кто ж мог подумать, что до такого допер. Вы бы, Виктор Павлович этот его дерьмопроцессор видели — полная жопа. Стекло сплошное.

— Каковы будут твои личные предложения, Вова?

— Компьютер вернуть, этой же ночью, чтоб без шума. Есть слушок…

Тыщенко поднял бровь, сипло вздохнул, поплясал пальцами по колену:

— Ну?

— Я слышал, — это верняк — что за компьютером Первый отдел присматривает, мол, есть такое секретное техническое задание, и притом вне тематики. Так что…

— Вот как? Хм… Ну?

— Вернуть надо. Вот если б у вас свой канал «наверху» имелся, вот тогда б…

— Ладно, что-то ты темнишь, Вова.

— Первый отдел, говорю.

— Верю я тебе, Вова. Слишком уж верю. Смотри, не обмани. А то, сам знаешь. Да ладно…

Тыщенко оборвал себя. Разозлился.

— Ладно, возвращай. И чтоб ни одна душа. Первый отдел, говоришь? Может, этот Горкин им покудова и не сообщил, мандраж — дело известное. Так что не мешкай. Сегодня же.

— Будет исполнено.

— Ну вот. Ну, Вова… Ну да ладно, — Тыщенко сдерживался, ибо берег силы для неминуемой уже схватки с секретниками.

На трибуну же поднимался сам Архипелой Вангелыч, из ареопага секретников, из их Закрытого Ученого Совета, руководитель отдела сверхтонких субмолекулярных структур.

Новые времена в институте начались давно, с того самого исторического указа. Согласно указу институт как был, так и остался номерным и даже секретным почтовым ящиком. Однако засекреченной, а следовательно, получающей твердое, обильное финансирование, оставалась лишь часть его. Прочим пришлось идти на вольные хлеба, выкручиваться. Понятно, что эти прочие не блистали научным интеллектом. «Наверху» знали, кто чего стоит — факт, безусловно, загадочный.

Итак, были так называемые секретники. Основной тематикой для них стал недавно открытый Западом «холодный термояд». Официальной, несекретной наукой он был тут же объявлен газетной «уткой» и заклеймен как антинаучный бред. И сразу же был засекречен на Западе. Здесь же, на Востоке, все работы по нему были свернуты, по дури, а в околонаучных кругах прочно утвердился термин «алхимическое мракобесие». И только — опять загадка — в стенах ХОСИ (кто таков был его куратор?) он получил зеленый свет.

И были «доктора» — те самые обделенные, рассекреченные начальники. Эти, в силу прирожденной ухватистости, не растерялись и, воспользовавшись потеплением внутриполитического климата в государстве, начали бойко работать на коммерцию, распродавая всё, что подворачивалось под руку — материалы, оборудование, помещения под аренду. Доктора быстро спелись с АХЧ и контролируемыми ею бухгалтерией, опытным производством и стеклодувкой. Победа докторов была бы скорой и неизбежной, не будь директор Института одним из главных секретников; он же сопредседательствовал на всё решающем Закрытом Ученом Совете по оборонным тематикам.

Такова была историческая расстановка сил. Расстановка была, не было равновесия. Даже денег хватало, и на всех, но докторам постоянно хотелось большего и лучшего. И конечно же, им хотелось власти — окончательной и несомненной. Без этого никак, это уж как водится. Поэтому пути исторического процесса пошли по ускоренному, изобилующему бурными конфликтами, революционному сценарию.

Доктора нашли выходы на городскую администрацию, которая, как известно, имела статус, неофициально приравненный к столичному, на самый высокий уровень ея. Задача ставилась пещерно простая — свалить «ихнего» директора и поставить на освобожденную позицию «своего». И через него добиться раздела института с логическим исходом секретников и перезасекречивания собственных научных тем. Городская администрация должна была сыграть роль Главного Заказчика и Главного Громоотвода. Заказывать же собирались через предприятия и организации города много чего и сплошь у «наших», у докторов. Естественно, под такие задачи администрация должна была провести соответствующую работу в Академии Наук, это само собой. Ну а дальше але-оп! общее собрание сотрудников Института — сотрудники докторов (а их-то как раз по штатному расписанию больше!) проголосуют «за», в Академии утвердят, городская администрация выйдет «наверх» с предложением реорганизации — всё, дело сделано.

Но что-то никак не складывалось. Во-первых, требовалось решение Ученого Совета — а там большинство было «ихних». Но это полбеды — через Президиум Академии можно было обойти формальности, устроить экзотический вариант голосования. Но было во-вторых. И это во-вторых докторам воистину было непостижимо — Президиум несомненно был за докторов, но фактически принимал решения в пользу секретников. Что за шут такой? Что там за «рука» такая? Провентилировали «наверху» через администрацию города — ничего, всё чисто, всюду наши сидят и ручками машут, мол, давай, поехали. Ткнулись в Минобороны — мрак, кивают «наверх», но там-то наши! Круг замкнулся.

Тогда и было принято стратегическое решение — идти ва-банк, на публичный скандал, чтоб всё через центральную прессу и телевидение, чтоб страна загудела (ну, не вся страна, положим, но ее научная совесть — тут и «алхимическое мракобесие» сгодится, чего уж). Уже была закинута наживка — якобы готовящееся решение городских властей об изъятии правого лабораторного корпуса под геронтологическую клинику.

Вокруг этой самой клиники в городе второй год уж велась ожесточенная перестрелка-дискуссия: оказывается, клиника сия была жизненно необходима поголовному большинству жителей многомиллионного мегаполиса. Но никакие гады не хотели отдавать свои помещения: ни учреждения, ни организации, ни школы и детсады не желали без жестоких оборонительных боев сдавать занимаемые площади. И вот теперь дело нужно было повернуть так, чтобы главным гадом в этой неприглядной истории оказался директор родного ХОСИ, академик Кшиштоф Вацлович Корницкий, который, кстати для докторов, как раз отбыл в длительную загранкомандировку в Бундесреспублику.