Проклятое золото храмовников - Валерий Елманов

Перес невольно посмотрел в сторону Эспиносы. Тот опять торопливо кивал, ничего не понимая, но безропотно соглашаясь.

– И ты не хотеть получить всё сам? – недоверчиво осведомился фра Пруденте.

– Как христианин я никогда не забываю заветы священного писания, один из коих предупреждает, что грешно обращать алчные взоры на достояние ближнего, – благочестиво сложив руки лодочкой, пояснил Сангре. – Кроме того, некие святые люди мне доходчиво пояснили, что золото храмовников проклято и добра от него ждать нечего. И потом, это разным королькам из занюханной Европы, да еще вашему плюгавому верховному муфтию в Авиньоне чужого сала всегда мало, а мы – народ скромный, проживем и так. Но за то, что принадлежит нам, мы гланды через задницу без наркоза выдернем, а своего добьемся. Уразумел?

– Значит, ты хотеть повторно выкуп? – уточнил инквизитор. – И тогда ты отдать нам подлинник. Я правильно понимать?

– Насчет хотеть повторно ты в самую точку, – согласился Петр. – Но пока что ты и в первый раз нам почти ничего не заплатил! А я отдавать долговое обязательство какому-то жулью не собираюсь. Посему мы ныне ограничимся тем, что договоримся о выплате недополученной нами тысячи четырехсот гривен. Это станет наглядным доказательством, что ты, родной, из приличной конторы, с коей можно иметь дело честным людям вроде нас, а то, что приключилось месяцем ранее, досадная случайность, не более. И тогда можно переходить к следующей части Мерлезонского балета, благо, у меня нынче снова гостит ваш Боня, а помимо него еще и цельный атаман из некоего разбойного кубла, в насмешку именуемого орденом, да еще рыцарским. То есть нам есть о чем покалякать до получения вами долгового обязательства.

И снова фра Луис торопливо закивал. Так, на всякий случай. Фра Пруденте недовольно покосился на него и осведомился:

– Но я не видеть сам подлинник.

– Тю на тебя, – фыркнул Сангре. – Экий ты Фома неверующий. Ну ладно, погляди краем глаза, коль тебе неймется, – и, выхватив из кармана сложенный вдвое лист, продемонстрировал его инквизитору. Держал он его таким образом, что имя Изабеллы оставалось на стороне, повернутой к самому Петру, да и то недолго. Якобы спохватившись, он пробормотал: – Ах да, текст ты уже читал и тебя в первую очередь интересует кое-что другое, – и он ловко перегнул бумагу.

Теперь имя Изабеллы и вовсе скрылось внутри, а потому Сангре мог безбоязненно, а потому никуда не торопясь, демонстрировать монахам наличие соответствующих подписей и печатей на обороте. Пусть убедятся, что все подлинное. Дождавшись, пока удовлетворенный осмотром фра Пруденте, блаженно улыбаясь, облегченно вздохнул, Петр хлопнул в ладоши и в покои вошли Локис с Вилкасом. Сангре вручил им лист и властно махнул рукой, отправляя обратно. Выждав, пока они удалятся, он повернулся к инквизитору и пояснил:

– Сейчас эти красавцы отдадут заемное письмо моему побратиму, а он в свою очередь незамедлительно вручит его надежному человеку и тот исчезнет, оказавшись к вечеру далеко-далеко отсюда.

– Пытка развязывать язык всем. Твой надежда на князь Гедимин напрасна. Уже завтра мы будем знать, в чьи руки заемный письмо, – торжествующе возразил фра Пруденте.

– И толку? – пожал плечами Петр. – Я ведь сказал: оно сегодня же будет увезено далеко-далеко отсюда, в те места, где православные князья поумнее галицко-волынских, под вашего апостолика никогда прогибаться не станут и вообще плевать на него хотели. Во всяком случае если вместо нас с побратимом туда прикатишь ты, у моего человека будет уйма времени, чтобы его сжечь.

Сангре не лгал. На всякий случай – вдруг Гедимин по требованию инквизитора затеет проверку, Улан действительно должен был отдать письмо тем самым сыновьям Сударга, которые, защищая чужеземцев, чуть не погибли при взятии Христмемеля. Нынче же они должны были ускакать аж в Витебск и тихонечко вести там торг, изображая литовских купцов и дожидаясь… Да, да, самих Петра и Улана.

– Причем сжечь не полностью, – упоенно продолжал рассказывать Сангре, с наслаждением наблюдая, как все сильнее и сильнее вытягивается разочарованное лицо инквизитора, и для наглядности помахивая в воздухе обгорелым клочком копии. – Пару похожих кусочков они оставят: самое начало и концовку с подписями, кои будут немедленно отправлены вашему халифу в Авиньон – пущай старикан возрадуется, – и брошенный на стол остаток копии плавно улегся буквально пред глазами монаха.

Фра Пруденте, представив реакцию Иоанна XXII на такое послание, поневоле содрогнулся. В таком случае незадачливым монахам-доминиканцам оставалось надеяться лишь на то, что в папской канцелярии могут не понять, что это за обгорелые обрывки и… Но надежду уничтожил голос Петра:

– Мало того, вдобавок мой человечек приложит к оным клочкам заготовленное загодя послание, где я подробно изложил, как вы оба бездарно проворонили гору золота, предназначенную для наместника Христа на земле, хотя гора эта была почти в ваших руках. И тогда, господа задрипанные шаманы, вам таки придется изрядно пострадать за свою беспрецедентную скупость. А рассказываю я это тебе, мой славный простодушный друг, – проворковал Сангре, – на всякий пожарный случай, чтоб ты понял, насколько старательно я подстраховался от твоей маниакальной честности и лютой порядочности.

– Тысяча четыреста гривен, – задумчиво протянул фра Пруденте.

– Всего-то, – уточнил Петр. – А взамен больше миллиона. Ну и плюс проценты за два года, что в общей сложности составит миллион двести семьдесят тысяч золотых флоринов. Ваша ненаглядная бьёз хексе, когда я у нее изымал сей документ, криком кричала и ноги мне взасос целовала, но я был суров и неумолим, как положено благородному кобельере. Цени, псина господняя.

Инквизитор тяжко вздохнул.

– Тю на тебя! – возмутился Сангре. – Он еще и в колебаниях! Да у нас бы любого олигарха кондратий от счастья схватил, если б он узнал, какой навар ему светит, – он сокрушенно вздохнул. – Маловато, конечно, я с тебя требую, почтенный, но для приятного во всех интимных отношениях человечка чего ж не порадеть.

Монах тяжко вздохнул, но тут ему пришла в голову неплохая идея с отсрочкой, а за это время, если постараться, можно успеть кое-что предпринять и…

– Сразу про уплата мне не решить, – примирительно заметил он. – Я должен отправить гонец, взять совет, дождаться ответ, а потому надо подождать. Полагаю, за два-три месяц мы…

Петр присвистнул.

– Я вас умоляю, не болтайте ерундой. Мне столько ждать недосуг, а потому сроку тебе три дня. А нет, уедем с побратимом и точка, а ты оставайся целоваться со своей Изабеллой, шаловливый ты наш, ежели монастырский устав не возбраняет.

– Князь Гедимин вас никуда не отпустить, пока ты не отдать нам бумага, – прошипел инквизитор.

– Ой, только не надо пугать ежа голым задом, гражданин муэдзин! – вознегодовал Сангре. – А на любые санкции Европы и вашего римского папаши мы на Руси всегда клали хрен с присвистом, и будем класть его и впредь не покладая рук! Но когда мой человек спалит подлинник, ты ж себе все локти искусаешь до самого копчика! И вообще, тебе еще радоваться надо, что на такого миролюбивого как я попал. А будешь и дальше кочевряжиться, я на тебя настоящих зверюг-ассасинов натравлю: Торнадо, Айдар, Азов и прочих, – недолго думая, принялся он перечислять названия украинских карательных батальонов. – А они вообще звери и шутить эти жертвы абортов не любят, – и, глядя на недоумевающее лицо инквизитора, изумленно спросил: – Да ты чего, вообще что ли о них не слыхал?