Жених моей сестры - Анастасия Градцева

– Знаю.

– У меня теперь нихера нет. Вообще ничего. Зато я теперь никому не должен. Ничего. Ты согласишься быть со мной вот так? У меня сейчас нет ни денег, ни связей, ни поддержки отца, но я обещаю сделать все, чтобы ты…

– Яр, – я поднимаю взгляд и смотрю в его синие глаза, в которых столько обжигающей любви, что у меня ноет сердце. – Ты ещё спрашиваешь? Как ты можешь вообще сомневаться, что я…

Я не успеваю договорить, потому что его губы – твёрдые, упрямые и такие родные – жадно накрывают мой солёный рот. И это самое лучшее. Это как возвращение домой, потому что Яр – и есть мой дом.

Мы целуемся до тех пор, пока у меня в голове не начинает шуметь.

– Яр, – задыхаясь, шепчу я, с трудом отрываясь от его губ. – Я тут… Тут рядом… У меня комната. Пожалуйста. Пойдём.

– Да, да, – бессмысленно кивает он, как будто не слыша, и снова начинает целовать меня. – Моя хорошая. Моя Анюта… Черт, как же я скучал… Думал, сдохну без тебя!

– Яр! – я смеюсь, чувствуя себя очень глупой и очень счастливой. – Я тоже! Но давай пойдем ко мне! Там кровать! И никого нет.

– Кровать? – в синих глазах появляется проблеск разумности. – И никого?

– Точно.

Яр молниеносно хватает свой чемодан. Кажется, он готов сейчас бежать хоть на край света за обещанной кроватью, и я снова смеюсь. Мы оставляем багаж внизу, в кладовке, а потом поднимаемся по узкой скрипучей лестнице. Долго поднимаемся, потому что никак не можем оторваться друг от друга и целуемся на каждом лестничном пролёте, сплетаясь телами, как два сросшихся дерева.

Я вспоминаю и узнаю его заново: дышу горьковато-прохладным запахом, наматываю на палец отросшие тёмные кудри, царапаюсь о едва заметную щетину и с восторгом ощущаю знакомую твёрдость мышц под пальцами. Яр…Мой Яр…

Он шепчет мне свое «люблю» и глухо постанывает, целуя мои губы, а я все еще не могу поверить, что он здесь, со мной. Это так хорошо, что больше похоже на сон.

Когда мы наконец добираемся до комнаты, я долго не могу открыть ее, потому что Яр стоит за моей спиной, обняв за талию, и жарко целует меня в шею. Меня это дезориентирует настолько, что я вначале пытаюсь сунуть в замочную скважину ключ от почтового ящика, а потом, найдя нужный ключ, пихаю его не той стороной.

– Дай лучше я, – командует Яр.

Продолжая целовать меня, он забирает из моей руки ключ, с первого раза открывает дверь и шагает внутрь. Я иду следом, закрываю дверь, и вот в этот момент, когда мы оказываемся наедине, я чувствую, что мой мир, словно непростой пазл, наконец сложился правильно, потому что все части в нем идеально совпали.

Мы на секунду замираем, остановившись друг напротив друга и столкнувшись взглядами, а потом начинаем раздеваться. Я раздеваю Яра, он – меня. Я стягиваю с него толстовку вместе с футболкой и провожу ладонями по теплой голой коже его плеч. Он начинает снизу, расстегивая мои джинсы и помогая мне из них выбраться. Дальше на очереди его джинсы и моя футболка. Мы остаемся в одном белье: на мне белые трусики и простой лифчик, на нём чёрные боксеры. Смотрим друг на друга, не отрываясь. Я облизываю глазами его невероятное тело, он ласкает меня своим откровенным взглядом. Никакого смущения – мы слишком соскучились, чтобы стесняться, никакой спешки – мы слишком соскучились, чтобы позволить себе скомкать эти драгоценные моменты.

Яр опускается на колени, оставляет нежный щекотный поцелуй на моем бедре, а потом подцепляет зубами край трусиков и медленно их стягивает, а потом ныряет языком между моих влажных складочек, заставляя меня задыхаться от желания. Я цепляюсь за его плечи и тяжело, прерывисто дышу, пока Яр медленно сводит меня с ума.

Как я тебя люблю. Боже, как сильно я тебя люблю.

Ткань его трусов так сильно натянута спереди, что я вижу влажное пятнышко на черном хлопке – там, куда упирается возбуждённый член. Я хочу его в себя, я хочу его себе, я снова хочу почувствовать себя собой – соединяясь с ним в одно целое, но…

Но мы по-прежнему не спешим. Мы перебираемся на кровать, и там Яр позволяет мне раздеть его, дает мне коснуться губами его члена и слизать с него солоноватую смазку возбуждения. А потом целует меня, властно и уверенно проникая языком в мой рот. Мои ладони на его спине, его руки на моих бедрах. Мы вместе. У нас свой личный космос на двоих.

Каждое наше движение как обещание друг другу.

Каждый поцелуй как самая надёжная клятва.

Безмолвное «я люблю тебя».

Безмолвное «ты важнее всего на свете».

Безмолвное «я хочу быть с тобой, вопреки всему, за нашу любовь я готов сражаться со всем миром».

Яр нежно и бережно входит в меня, усадив к себе на колени лицом к лицу. Я тихо вскрикиваю, ощущая, как он, такой твёрдый и такой огромный, медленно проникает в мое тело, которое принимает его на удивление легко.

– Больно, Нют? – хрипло спрашивает Яр, и я вижу, как непросто ему дается эта выдержка.

– Нет. – Я порывисто целую его. – Не останавливайся. Только не останавливайся!

Яр двигается медленно, словно давая мне привыкнуть, но надолго его не хватает. Едва мы находим тот ритм, который всегда выносил на обоих за пределы мироздания, с моих губ срывается откровенный стон, Яр рычит, и мы вместе падаем на кровать. Он переворачивает нас, оказываясь сверху, и резко, жёстко вбивается в меня, заставляя подаваться бёдрами ему навстречу и громко стонать от удовольствия.

– Я хочу, чтобы ты вспомнила, как ты любишь мой член, – порочно шепчет он, – как тебе хорошо подо мной.

– Думаешь, я забывала? – выдыхаю я в ответ и провожу ногтями по широкой спине Яра, зная, как сильно его это заводит.

У нас было совсем немного времени вместе, но его тело я знаю как свое. А Яр моё тело знает даже лучше меня. Знает, как я хочу, знает, как заставить меня потерять голову.

– Сильнее, глубже…