Веселая вдовушка - Хейвуд Смит

Когда Гэррэт подошёл к постели Элизабет, она вскинула на него голубые глаза и расцвела в улыбке, бледные щёки чуть зарумянились. Никогда ещё не казалась она Гэррэту такой прекрасной и желанной.

Элизабет сделала ему знак рукой.

— Подойди поближе и взгляни на своего сына.

— У меня сын? — Гэррэт при этом известии вынужден был присесть на край постели. — Я, знаешь ли, до того обрадовался, что совсем забыл спросить, кто родился — мальчик или девочка.

Гэррэт склонил голову и поцеловал влажную ладошку Элизабет.

— Ну, чего же ты ждёшь? — спросил он, счастливо улыбаясь. — Покажи мне нашего сына!

Бесс развернула одеяльце, и Гэррэт увидел крохотное сморщенное личико и ручки с крошечными пальчиками. Малыш хмурил бровки и смотрел на мир тёмно-синими глазами. Его лицо было необычайно серьёзно и сосредоточенно.

— Как он себя чувствует? — с замирающим сердцем спросил Гэррэт. — И нет ли у него какого физического изъяна?

— Чувствует он себя отлично. У него десять пальчиков на руках, десять пальчиков на ногах — короче, у него есть всё, что и у взрослого человека, только очень маленькое.

Гэррэт не заметил, как в комнату вошла его мать.

— Ну разве он не прелесть? Ты, Гэррэт, когда родился, не был таким красавчиком — уж ты поверь мне. — Леди Кэтрин нагнулась, обхватила ладонями крохотный кулачок младенца. — Это самый красивый и сильный мальчик во всей Англии.

Она любовно глянула на Элизабет.

— Твоя жена, Гэррэт, просто создана для материнства. В жизни не видела, чтобы первенец появился на свет с такой удивительной лёгкостью. А второго ей будет рожать ещё проще. — Не без сожаления выпустив из рук кулачок внука, леди Кэтрин с присущим ей тактом удалилась.

Элизабет с нежностью коснулась губами макушки ребёнка.

— Он такой мяконький, — прошептала она, целуя светлый младенческий пушок.

— Какие длинные у него пальчики, — промолвил Гэррэт удивлённо. — Означает ли это, что он будет высок ростом? Как я, например?

— Да, — ответила Бесс. — Сейчас в нём двадцать четыре дюйма. Ровно на дюйм больше, чем было в тебе, когда ты родился. И руки у него очень похожи на твои. Ты только взгляни на его ноготки лопаточкой — точь-в-точь как у тебя.

— Правда. — Гэррэт почувствовал прилив гордости. — Но вот рот у него твой, — добавил он, наклоняясь к ребёнку.

— Подержи его, — промолвила Элизабет, передавая драгоценный свёрток мужу. — И не бойся — не сломаешь.

Муж глядел на сына с безмерным восторгом, и Элизабет поняла: Гэррэт станет для ребёнка не только хорошим, заботливым отцом, но ещё и добрым другом. В нём воплотились все добрые качества, которые она в детстве и юности стремилась открыть в своём собственном отце — но, увы, безуспешно.

В комнате повеяло прохладой, и мальчик беспокойно заворочался.

— Извини, малыш, — сказал Гэррэт, закутывая сына в одеяло чуть не с головой. — Я вовсе не хотел тебя заморозить. — Он положил ребёнка на сгиб локтя и приобнял другой рукой.

— Как же мы его назовём?

— Может быть, Эдуардом — в честь твоего отца — и ещё Блейком — в честь моего дедушки? Как ты думаешь?

— Думаю, что двух имён для такого выдающегося ребёнка маловато, — сказал Гэррэт, укачивая дитя. — Ему требуются по меньшей мере три. К примеру — Эдуард Стивен Блейк. Что ты на это скажешь? — Гэррэт помолчал, а потом громким голосом произнёс:

— Эдуард Стивен Блейк, виконт Чествик, граф Рейвенволд. Чёрт! Звучит недурно — согласись?

То, что муж решил прибавить к имени Эдуард Блейк ещё и имя Стивена, послужило новым свидетельством благодарности и уважения, которые Гэррэт испытывал к священнику. Это тронуло Элизабет до глубины души.

— Будет наш сын графом или нет — не столь уж и важно, — ответила она. — Если ему удастся хотя бы отчасти воплотить в себе лучшие черты всех этих достойнейших людей, других титулов ему не понадобится.

Пока она говорила, Гэррэт осторожно прикрыл ладонью личико ребёнка, чтобы получше рассмотреть его глаза.

— По-моему, у нашего сына глаза его покойной тётушки Шарлотты, — после минутного размышления сказал он.

Теперь уже Элизабет была тронута до слёз и не скрывала этого.

— Ты и это заметил, — прошептала она. — Если бы ты знал, до чего я этому рада!

Гэррэт неожиданно посерьёзнел.

— Прежде я никогда не обременял себя мыслями о прошлом. По большому счёту, семейные предания, традиции, титулы предков мало что для меня значили. Но теперь, когда я держу на руках нашего сына… — тут он внимательно посмотрел на Элизабет, — я прихожу к выводу, что он и есть наше прошлое — в нём черты всех тех людей, которых мы любили и которые уже навсегда ушли от нас.

— А ещё он — наше будущее, — тихим голосом произнесла Элизабет. — Знаешь, я всегда боялась будущего. Но сейчас — не боюсь. И не только потому, что теперь у меня есть сын. Это все благодаря тебе, Гэррэт. До того, как мы поженились, я не только опасалась будущего, но ещё и пренебрегала настоящим. Я заполняла дни бесконечными трудами — главным образом потому, что не хотела признавать пустоты, которая царила у меня в душе.

Она вдруг смутилась и опустила глаза.

— И вот появился ты — красивый, живой, свободный от всяческих условностей и, что самое главное, — счастливый! Короче, в тебе было всё то, чего не хватало тогда во мне.

Элизабет подняла взгляд на мужа.

— Ты вернул мне способность смеяться, Гэррэт, освободил из темницы, в которой я пряталась от мира — другими словами, ты вернул меня к жизни. — На её губах появилась застенчивая улыбка. — У тебя есть удивительное свойство, Гэррэт, — превращать серые будни в бесконечный праздник. С твоей лёгкой руки я перестала бояться будущего — более того, теперь я вглядываюсь в него с уверенностью. Потому что рядом со мной ты. — Бесс хихикнула. — Хочу тебе заметить, что с тобой не соскучишься — вечно ты попадаешь в какие-нибудь истории…

— Что ж, когда я в следующий раз угожу в переплёт, надеюсь, что ты будешь со мной рядом — как вот сегодня. — Гэррэт поцеловал её в губы и передал ей завёрнутого в одеяльце младенца, который снова заворочался и зачмокал губами. — По-моему, он хочет к маме на ручки.

Гэррэт улыбнулся и откинулся на спинку кровати.

— А ведь я люблю тебя, Бесс, — произнёс он. — Постарайся только не принимать мои слова слишком близко к сердцу.

На Элизабет нахлынуло огромное, небывалое счастье. Она склонилась над ребёнком и чистым голосом запела колыбельную.

В глазах Гэррэта сиял неподдельный восторг.

— Как это прекрасно, Бесс! До чего же красиво ты поешь! Словно ангел, ей-богу!

Гэррэт с минуту помолчал и задумчиво добавил:

— Я счастлив, что был с тобой рядом, когда ты пела колыбельную нашему сыну.